Екатерина Островская - Путешествие по ту сторону
Водитель задумался.
– Транспорт у вас – лучше некуда для этих мест. Только как я на ней без документов? Это местные гоняют здесь без регистрации, они от всяких джипов сами не свои. А у вас какой?
– «Дифендер».
– О-о! Вообще мечта!
Верещагин подошел к Ларисе и сообщил, что дальше они поедут на грузовике. Стал вытаскивать из автомобиля сумку-холодильник, бутыль с водой, но тут подошел водитель фуры и сказал:
– Езжайте пока на своей за мной. А перед Бейнеу, где будет пост дорожной полиции, переберетесь в кабину.
– Бейнеу? – удивилась Лариса. – Выходит, мы Аральское море с юга обошли?.. Не может быть! Мы должны были пересечь Амударью, но вроде ее не было…
– Откуда же вы так бежали, что ничего не заметили? – спросил шофер фуры.
– Из ада, – ответил Верещагин.
Глава 17
Водителя звали Мишей. Не доезжая километра до поста дорожной полиции, он остановил фуру. Верещагин с Ларисой перебрались к нему в кабину. На посту никого не было видно, и Михаил вздохнул с облегчением. Но добавил:
– Только бы они «Дифендером» не заинтересовались. А то подъедут и встанут рядом, дожидаясь владельца. Ваша машина уж очень приметная.
– Ваша, – уточнила Лариса.
Шофер тяжело вздохнул, представляя, очевидно, какие испытания ему предстоят. А потом сказал, что в таком виде его пассажирам не стоит появляться ни в городе, ни даже в поселке, то есть вообще в приличном обществе. Но у него, совершенно случайно, есть подруга, которая держит на рынке возле привокзальной площади павильончик, где торгует именно одеждой.
– Сейчас, конечно, уже поздно туда, так я вас прямо к ней домой. А брат ее как раз машинами занимается. Надеюсь, он поможет мне, а моя подруга вам.
Когда поднялись на последний этаж блочной многоэтажки, Михаил предупредил, чтобы Верещагин и Лариса вели себя достойно, потому что его подруга очень серьезная и уважаемая дама. После чего нажал кнопку звонка.
Дверь отворила полная сорокалетняя женщина в блузке с глубоким вырезом. Увидев Мишу в компании оборванных незнакомцев, она тут же захлопнула дверь.
– Мы, пожалуй, пойдем… – сказал Верещагин, все понимая.
– Нет! – остановил его Миша. – Это уже дело принципа!
Мужчина надавил кнопку звонка и держал ее долго, пока дверь не приоткрылась немного.
– Галочка, – сразу заговорил Михаил, – я пришел с этими людьми, потому что им нужна помощь. Ребятам надо переодеться, но сейчас купить новую одежду негде. Они мои друзья, а ты же знаешь, что я с кем попало не дружу…
Последний аргумент, судя по всему, подействовал на хозяйку, она распахнула дверь. Первой в квартиру вошла Лариса, потом Верещагин, а затем уж проскользнул водитель. Он поцеловал Галину, извинился за то, что без букета, и добавил: его друзья подберут себе что-нибудь и сразу уйдут.
Квартира оказалась двухкомнатной. В гостиной стоял накрытый скатертью стол – Мишу здесь явно ждали, не случайно он упоминал о важной встрече нынешним вечером. А вторая комната, служившая, по всей видимости, не только спальней, но и складом, была заполнена полосатыми сумками, набитыми китайским товаром.
– Только вначале помойтесь, – предложила хозяйка, – а то от вас такой запах, что весь мой товар провоняет, я потом ничего продать не смогу. И вообще снимайте с себя все и к порогу бросайте.
Алексей сбросил пиджак. Галина поморщилась и покачала головой:
– А ведь хорошая вещь была когда-то… Сразу видно, стопроцентный хлопок. И производства не китайского.
Она наклонилась и посмотрела на замусоленную, почти стершуюся от пота и пыли бирку:
– Армани? Турецкий костюм, что ли?
Затем приказала Ларисе:
– Ты тоже скидывай свой халатик. И вообще, как ты, русская девка, можешь чучмекские тряпки носить?
Галина отвела гостью в ванную и вышла оттуда с ее грязной одеждой в руках.
– Что это вы такие тощие? – спросила женщина Алексея. – На твою девушку без слез смотреть нельзя. Больная она, что ли?
– Мы с ней рабами были на плантации. Почти полгода там пробыли, сейчас только случай подвернулся, вот мы и сбежали. Километров сто, а может, и больше, по пустыне шлепали…
– Правда? – не поверила хозяйка. – Я про такие случаи слышала. Вернее, у нас все знают – люди иногда пропадают. Но пока никто оттуда не возвращался. Этих плантаций столько везде развелось…
– Я же сказал, нам повезло.
Михаил тоже стоял растерянный.
– Что ж ты сразу не сказал? – упрекнул он Верещагина. – Думаешь, я не понял бы?
Вскоре из ванной комнаты вышла Лариса, утонувшая в огромном махровом халате хозяйки. Галина сразу увела девушку примерять вещи.
Теперь наступил черед Алексея отмываться. Он стоял перед зеркалом, разглядывая отражение незнакомого худого и небритого человека с черным от загара и грязи лицом, не веря, что видит самого себя. Слушал, как льется из крана вода, наполняя ванну, и наслаждался этим звуком. Потом долго лежал в едва теплой воде, вспоминал ливень и бурную реку, переход по зною пустыни, свой ужас, когда стало ясно, что беглецов настигли… Ужас не от страха смерти, а от того, что сейчас все закончится, что уже не будет того, о чем мечтал, сжигая свое тело под палящим солнцем Кызылкума, ради чего жил, надеясь вырваться из ада, спасти себя и Ларису, спасти всех остальных… А мечтал он только об одном: жить спокойно где-нибудь подальше от смертельной жары, но не одному, конечно, а с девушкой, неожиданно ставшей ему самой близкой и самой родной на всем белом свете.
Алексей долго смывал с себя всю грязь и весь страх, который пропитал его насквозь за последние месяцы, старался смыть даже память о том, что с ним было, и вода уносила его недавнее жуткое прошлое в узкое сливное отверстие ванны. Он посмотрел под ноги и, увидев толстый слой песка, удивился: неужели на нем его столько налипло…
Наконец в дверь постучал Михаил и протянул ему тот самый халат, который только что был на Ларисе. Одеяние хозяйки Верещагину тоже оказалось немного великовато, и это обстоятельство рассмешило. Смех получился тихим, сдавленным, словно запретным. Он давился им, стоя перед зеркалом, держа в руке бритвенный прибор. Смотрел на себя, захлебывающегося слезами, и вдруг вспомнил тех несчастных девчонок на плантации, одна из которых так же ревела от счастья, когда увидела мертвое тело своего главного мучителя.
Алексей побрился и смазал щеки лосьоном, почувствовал аромат, от которого отвык, которого даже не мог уже представить себе, потому что целых полгода задыхался от удушливого запаха конопли, пропитавшего воздух на плантации. Ведь и ветер, раскаленный ветер, пролетавший над ней, был пронизан этим духом, въевшимся во все, что там было, – в хлипкие доски нар, в стены рассыхающегося барака, в людей и в самого Верещагина.
Он выбрался из ванной и заглянул в комнату, переполненную полосатыми сумками, на которых уже лежали вещи, отобранные для него Ларисой. Девушка стояла рядом, одетая в голубенькие джинсики и белую рубашку из плотной марли, смотрела на него огромными счастливыми глазами и радостно улыбалась. Алексей поцеловал ее глаза, потому что в самые тяжелые дни долгих последних месяцев мечтал об этом. Мечтал обнять Ларису спокойно, не опасаясь услышать оскорблений и криков озверевших от вседозволенности охранников.
Переодевшись, Верещагин вышел к столу, поражаясь тому, что одежда ласкает тело, а не раздирает его в кровь. Увидел телефонный аппарат и попросил разрешения позвонить. Набрал номер квартиры родителей и почти сразу услышал голос отца.
– Это я, – произнес он, стараясь говорить спокойно.
Но в ответ было молчание.
– Это я, Алексей, – повторил Верещагин. – Меня хорошо слышно?
– Нормально, – донесся до него тихий, изменившийся отцовский голос. – Ты где?
– Я в Казахстане, думаю, как отсюда выбраться.
– Оставайся, где стоишь, – велел отец, – я прилечу завтра. Может быть, не один. Тобою тут следователь интересовался: этот парень не верит, что ты… Если народу нужно побольше собрать, только скажи…
– Все хорошо, – уже весело произнес Алексей, – теперь все очень хорошо!
Ночью опять начался сильный ливень. Едва тлевшие костры погасило сразу. Бывший полковник, перед самым началом дождя скомандовавший своим людям садиться в машины, чтобы отправиться на поиски Юнуса Маджидовича, отменил собственный недавний приказ.
– Дождь ненадолго, – объявил опытный человек. – С Бачиевым ничего не случилось, он просто отключил рацию, чтобы в тишине отдохнуть.
Но, похоже, экс-гэбист и сам в свои слова не верил.
К пяти утра, когда дождь уже едва моросил, к лагерю подкатил на старом «уазике» молодой узбек, который сообщил, что, как и все жители его поселка, выехал в пустыню на поиски опасных преступников. Ночной дождь не остановил его, и он кое-что обнаружил… Поверить в сказанное молодым человеком полковник не мог. По словам парня, который, по его уверению, еще совсем недавно был ментом, в тридцати километрах стоит сожженный внедорожник, в котором находятся три обгорелых трупа. Кто такие погибшие, местный житель не знает, он уехал сразу же после того, как заглянул в сгоревший джип.
