Александра Маринина - Воющие псы одиночества
- Тут дружок твой Коротков, пока тебя ждал, рассказывал мне какие-то страшные истории про грядущие перемены в вашей конторе, в частности, про то, что теперь вас разделят на управления по видам преступлений и в каждом управлении будут свои аналитики. И ты, как самый крутой специалист по анализу убийств, найдешь там свое законное место и такую должность, при которой тебе дадут звание полковника и возможность служить до полного поседения. Ты считаешь, это реально?
- Леш, я в это не верю. Вот посмотри: я служу в органах с восемьдесят второго года, еще со времен Щелокова. За эти годы сменилась чертова туча министров, и каждый затевал свою реорганизацию, а то и не одну, если времени хватало. Конечно, был у нас министр, который просидел в кресле ровно сутки, но были и такие, которые по нескольку лет держались и предпринимали всяческие попытки нашу службу усовершенствовать. Знаешь, как это обычно происходит?
- Расскажешь - узнаю.
- Так вот, сверху спускается команда: подготовить предложения по реорганизации. Команда в виде бумажки с приказом рассылается во все подразделения, и в научные, и в учебные, и в практические. Начальники эту бумажку отписывают подчиненным, и те начинают сочинять предложения. Назначается кто-нибудь ответственный, кто в данном подразделении все предложения соберет, в один документ сведет и отправит наверх. При этом он может какие-то предложения в окончательный документ включить, а какие-то не включить, тут уже аппаратные игры начинаются, ведь у каждого свое представление о том, чего хочет министр, и каждый стремится ему угодить. А наверху, в министерстве, тоже назначается ответственный, который обобщает все, что приходит снизу. И тоже может что-то выпятить, что-то закамуфлировать, а что-то выкинуть к чертовой бабушке. Это я тебе к тому рассказываю, что каждый раз, когда к нам на Петровку такая бумага приходила, ее рассылали по отделам и Колобок сажал меня писать предложения. И каждый раз я писала о необходимости создания специализированной аналитической службы не вообще по главку, а по направлениям, по видам преступлений. Вот, хочешь посмотреть?
Она вскочила с пола, достала с полки пухлую папку и швырнула на стол перед мужем. Папка была довольно пыльной, и Чистяков выразительно чихнул. Настя быстро сорвала с папки резинки-держатели, выхватила толстую пачку листов и потрясла ими перед Лешиным лицом.
- Вот они, мои предложения, развернутые, аргументированные, года не проходило после того, как сняли Щелокова, чтобы я их не писала. И что? Кто-нибудь где-нибудь их читал? В них вникал? Их обдумывал? Обсуждал? Двадцать лет прошло, и вдруг нате вам, пожалуйста, выплыли. Последний приказ о подготовке предложений по реорганизации был в феврале, когда стало понятно, что кабинет министров будет меняться и новому министру надо что-то предложить, чтобы себя показать, но мне в этот раз уже не поручали ничего писать, Афоня сам сочинял предложения. Допускаю, что он мог взять мои прежние документы, они у него в сейфе лежат. Но все равно я не верю, что кто-то наконец меня услышал. Впрочем, не обязательно именно меня, наверняка таких, как я, не один десяток, и предложения о создании специализированных аналитических служб шли со всех сторон. Только их все равно за двадцать лет никто не услышал. Так что же изменилось? Министру уши прочистили? Или что? Я, Леш, в чудеса не верю. Я слишком долго вожусь с человеческой грязью, чтобы верить в чудо. Так что не слушай ты Короткова, он это специально говорит, чтобы меня от диссертации оторвать и к делу пристегнуть, - с горечью закончила она.
Чистяков помолчал немного, полистал содержимое папки, несколько страниц даже прочитал, потом аккуратно все сложил и застегнул угловыми резиночками.
- Асенька, я не хотел тебя дергать, но мне показалось, что после того, как Коротков ездил за тобой на автобусную остановку, ты вернулась какая-то расстроенная. Я потому и завел этот разговор… подумал, что ты жалеешь о своем решении и хочешь отказаться от работы над диссертацией, но не знаешь, как это сделать и надо ли это делать… Я хотел это обсудить с тобой.
- Спасибо, солнышко, - Настя снова опустилась на пол и потерлась лбом о его колени. - Диссертацию я все равно не брошу, потому что даже если Юрка не наврал, то это еще долгая песня. Министр пока не назначен, он исполняет обязанности, и хотя все уверены, что его назначат, последнее слово все равно скажет Президент. А вдруг он назовет другое имя? Или наш исполняющий обязанности заболеет? Или, не дай бог, конечно, еще что похуже? Кто тогда будет министром? И понравится ли ему тот план реорганизации, который готовит нынешний министр? Или даже, допустим, исполняющего обязанности утвердят, но прежний-то министр ушел в Госдуму, и сейчас меняется весь аппарат, люди прежнего министра уходят, люди нового садятся в их кабинеты, но это происходит постепенно, не сразу, не в один день, и не исключено, что сегодня реформой в МВД занимаются еще люди прежнего министра, а завтра на их место придут другие, и эти предложения им не понравятся. Это аппарат, Леша, и в нем свои игры, иногда имеющие очень мало общего со здравым смыслом. А диплом кандидата наук - он всегда диплом, с ним хоть на преподавательскую работу иди, хоть на руководящую. Даже если все мои мечты сбудутся, от желающих уйти с практики на аналитику отбоя не будет, и что мне там светит? У нас ведь и сейчас есть аналитическая служба, только она занимается статистикой по городу в целом, так, знаешь, всем понемногу и ничем конкретно. Я давно могла бы туда перейти, только должность там меня ждет точно такая же подполковничья, с которой в сорок пять лет меня вежливо попросят, чтобы я освободила место другому желающему. И то если повезло бы, потому что подполковник на Петровке - это в любом случае руководитель, хоть маленький, но начальничек, а женщин начальниками у нас делать не любят. Так что я, скорее всего, выше майорской должности не поднялась бы. Это еще спасибо Колобку, он меня вовремя к Ивану Заточному в главк сплавил, чтобы я смутное время пересидела и звание на подполковничьей должности получила, на Петровке у меня этот фокус вряд ли прошел бы. Неужели ты думаешь, что в новой аналитической службе мне удастся стать полковником? Да никогда в жизни! Для этого нужно, чтобы меня назначили начальником отдела, а у нас полно мужиков, которые спят и видят, как бы им стать хоть каким-нибудь начальником. Вот их и назначат. Они себе эти должности зубами выгрызать будут. И диплом кандидата наук, да еще с темой диссертации, посвященной конкретно анализу убийств, в этой ситуации может стать хорошим козырем.
- Логично, - кивнул Алексей. - А почему же ты была такая грустная после встречи с Юркой?
- А потому, что мне было стыдно, - призналась Настя и крепче прижала к щеке деревянного Дедка. - В Москве девчонок-студенток убивают, а я в кусты прячусь. Юрке моя помощь нужна, и не потому, что я такая умная и без меня никуда, а просто потому, что он зашивается, замещает Афоню, ничего не успевает, и ему нужны лишние рабочие руки. А я ему отказываю в помощи. Никогда так не поступала, вот в первый раз… Попробовала…
Она неожиданно расплакалась, судорожно сжав Дедка в кулаке.
Плакать Настя собралась всерьез, со вкусом, надолго, но помешал телефонный звонок. Она вскинула мокрое покрасневшее лицо и исступленно замотала головой, напоминая мужу: если это Коротков, я сплю.
- Да, добрый вечер, - голос Чистякова, отвечающего на звонок, был немного растерянным.
Это явно не Коротков.
- Спасибо, и вас также. То есть извините, воистину воскресе. Нет, не спит. Да, пожалуйста.
Он протянул Насте трубку с выражением полного недоумения на лице.
- Мухомор твой, - произнес он одними губами. Настя схватила трубку, зажала ладонью микрофон и прошипела в ответ:
- Он не Мухомор, а Никотин, балда. Мухомор - это у «Ментов».
Сделала глубокий вдох, тыльной стороной руки, сжимающей трубку, вытерла глаза, пару раз хлюпнула носом и уже громко сказала:
- Да, Назар Захарович, слушаю вас.
- Христос воскрес, православная, - задребезжал в трубке голос Никотина. - Ладно, не отвечай, все равно не умеешь. Я тебя чего побеспокоил-то… Напомни-ка мне, как фамилия тех людей, у которых девочку убили?
- Вы про соседей Шустовых?
- Ага, про них.
- Лозинцевы. А что?
- Да так, ничего… А Шустова эта еще вроде бы имена какие-то называла. Не припомнишь?
Настя поднялась с пола и прошла в кухню, где на столе лежал открытый блокнот с записями.
- Сейчас скажу, - она перелистала странички. - Вот, отец девочки Андрей и его сестра Эля, которая у них хозяйство ведет. Имени матери Шустова не назвала, по-моему, она его просто не знает. А что случилось-то?
- Да так, ничего, - загадочно повторил Назар Захарович. - Ты завтра к ним собираешься?
- Пока не знаю, Шустова обещала поговорить с Элей и утром мне позвонить. Если Лозинцевы не возражают против встречи, то поеду, конечно. Я уже готовлюсь, со специалистами проконсультировалась, выяснила, какие сведения надо собирать, сижу, вопросы формулирую. Дядя Назар, что-то вы, по-моему, голову мне морочите посреди ночи.
