Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов
Задремал. Во сне ему явились фантасмагорические видения: воины в кольчугах шли по чавкающему болоту, а впереди выступал профессор Миклашевский. Зыбкая почва уходила из-под ног, но он клал перед собой портфель, становился на него, перепрыгивал на кочку, перекладывал портфель немного вперед и так, с его помощью, двигался к цели. А целью была маячившая за тростниковыми зарослями полуразрушенная крепость, над которой развевались стяги с надписями «ХК Аврора». Профессор указывал на них сухим скрюченным пальцем и что-то лопотал на старославянском.
На рассвете Касаткина разбудила уборщица. Она приняла его за бродягу, шуганула веником и пообещала позвонить участковому. Общение с представителями власти не входило в планы Алексея, и он спешно покинул подъезд.
Выйдя на улицу, поежился. Показалось, что к утру стало еще морознее. Возможно, так оно и было. Над городом занималась блеклая ноябрьская заря, пешеходов на проспекте заметно прибавилось. Выдыхая клубы пара, они сновали по улице в обоих направлениях. Машин тоже стало больше, они фырчали и месили колесами не успевший слежаться снег. Метель, однако, прекратилась.
Алексей дождался, пока откроются столовые, зашел в ту, что первой попалась на пути. Малость отогрелся, стянул со столика два ломтя хлеба. Это не являлось правонарушением — хлеб в столовых подавался бесплатно, просто лежал в тарелочках, на замызганных скатертях, рядом с солонками и перечницами.
Пока грелся и жевал черствый мякиш, оформилась идея: куда идти. При отсутствии денег выбор был небольшой. Выйдя из столовой, Касаткин зашагал к Аптекарскому острову, тем же маршрутом, каким вчера шли с Анкой, только в обратную сторону.
Логика была вот какая: милиционеры уже обыскали гараж Хряка и никого там не нашли. Какой им интерес еще раз туда заглядывать? Хряк, вероятнее всего, в камере, вместе с другими, маманя его знаменитая приедет из Монголии нескоро. Почему бы не воспользоваться пусть худым, но все-таки приютом?
После полудня из-за туч выбралось солнце. Тепла оно не давало, но идти стало веселее. Совершенно окоченевший Касаткин добрался до гаража. Ворота оказались незапертыми, замок выломан. Он подивился неаккуратности правоохранителей. В гараже мотоцикл и прочее. Начнутся потом тяжбы с заслуженной артисткой балета из-за пропажи…
Алексей толкнул вихлявшуюся створку, вошел в гараж. Со света не сразу разобрал, что там, внутри. И услышал знакомый голос:
— Ну вот и вы! А то я уж, признаться, заждался…
Касаткина будто к полу пригвоздили. Следователь Колокольников! Он стоял возле мотоцикла, любовно похлопывал по сиденью.
— Отличный аппарат! Сам о таком мечтаю, да с финансами туговато… Вы проходите, проходите! Чего на пороге-то стоять?
Колокольникова будто подменили. Внешность та же, но вместо глупой лупоглазой жабы на Касаткина насмешливо смотрел проницательный интеллигент, и очки только дополняли образ умника.
Алексей отступил, но откуда ни возьмись выросли два безмолвных стража в милицейских шапках. Встали по бокам — никуда не денешься.
На негнущихся ногах он вошел в гараж. Колокольников не без довольства сверкнул стеклами очков.
— Что, удивил я вас? А ведь ничего сложного… Я узнал, что вы гостили у гражданки Миклашевской, а после скрылись. Денег у вас нет, к себе домой вы не пойдете. Каков вывод? Проще всего вернуться туда, откуда вы ушли и где милиция уже побывала.
Выходит, они или ночью, или утром нагрянули к Миклашевским. Объяснение единственное: Юля в отместку за его бегство позвонила им и наплела небылиц.
— Собственно говоря, Алексей Юрьевич, — вещал Колокольников, по-кошачьи жмурясь, — здесь нам с вами делать нечего. Едемте!
Несчастливой оказалась планида. Погулял денек на свободе, и будет.
Касаткин вышел из гаража, протянул руки милиционерам. Думал, что наденут наручники, но Колокольников как-то по-особенному мигнул, и милиционеры, взяв Алексея под локти, деликатно усадили в подъехавший «бобик». Туда же влез и следователь, расположился напротив задержанного.
— Прокатимся?
Касаткин не имел желания балясничать с этим клоуном и отвернулся к зарешеченному оконцу.
Сейчас повезут в отделение, запрут снова в вонючую камеру. Да и ладно… Плохо другое — без вины пострадали Шура, Хряк и, возможно, Анка. Надо будет замолвить за них слово, если оно еще имеет какой-то вес…
— За друзей не переживайте, — угадал его терзания всеведущий Колокольников. — Их мы отпустили, они нам ни к чему. Хотя… — следователь мелко засмеялся, отчего очки завибрировали у него на носу, — по закону этого вашего Пименова надо бы привлечь. Это же он вам удрать помог? Но жаль расстраивать такую уважаемую маму… Простим.
Что это с ним? Шутит, прощает… Или это новый психологический подход? Авось заключенный размякнет от доброго к себе отношения и подпишет все, что от него требуют. А что Хряк и Шура на свободе — далеко не факт.
За оконцем замелькали строения Веселого Поселка. Погодите… но ведь милицейское отделение, в котором содержали арестованного Касаткина, находится совсем в другом районе!
— Куда мы едем?
— Наберитесь терпения, Алексей Юрьевич. Сейчас сами все увидите.
На «вы» называет и по имени-отчеству. Нет, дело нечисто. Надо быть готовым к любым козням.
«Бобик» выехал на улицу Дыбенко и остановился возле панельной высотки.
— Прошу, Алексей Юрьевич. На выход.
Касаткин вышел из машины. Вид этого дома вызвал у него смутные воспоминания. Ну-ка, ну-ка… Это было около года назад. Ехали тогда всей командой дублеров на автобусе за город, и сосланный к резервистам Анисимов попросил водителя тормознуть на Дыбенко, сказал, что забыл дома запасные носки, а сам, стервец, как выяснилось позже, прихватил поллитровку.
Колокольников цепко наблюдал за подопечным.
— Бывали здесь уже?
— В доме — нет…
— Тогда самое время войти.
Следователь открыл дверь подъезда, пропустил Алексея вперед. В арьергарде топали два милиционера, они так и не проронили ни слова.
Поднялись на третий этаж, к двери, на которой значился номер 138. На ней болталась пломба на веревочке. Колокольников сдернул ее и ключом, который оказался у него в руке, отпер дверь.
Это была обычная однокомнатная квартира. Касаткин вошел в нее, и в глаза бросился пришпиленный к обоям плакат, с которого улыбался Фил Эспозито. На приколоченных к стене оленьих рогах висела спортивная куртка с эмблемой «Авроры», а на трюмо под ней стояла расстегнутая сумка, из которой пальцами вверх торчала хоккейная перчатка.
— Снимите обувь и идите в комнату, — распорядился Колокольников. — Только осторожно, и ничего не трогайте.
Касаткин послушно снял заляпанные грязью сапоги и вошел в комнату.
Там, на оттоманке, запрокинув голову с остекленелыми глазами, лежал Анисимов, а в груди у него торчал нож.
Глава 8
Бросок из-под защитника
В горле у Касаткина пересохло, он судорожно сглотнул.
— Мутит? — Колокольников протянул ему сзади стакан
