Закон бумеранга - Марина Серова
– Начальник, ты мне чего тут вешаешь? – нагло спросил Косой. – Я этих дамочек по фамилиям не знаю, ну, кроме твоей вот. А уж беременной – которая на шестом месяце, – не было среди них.
У меня аж сердце екнуло. Неужели опять мимо?
– Не узнаешь? – Кирьянов положил перед ним фотографию Лизы Смазовой.
Косой взглянул… и пожал плечами.
– Первый раз вижу.
Он говорил уверенно.
– Где ты был и что делал две недели назад, десятого июня, вечером? – спросил Кирьянов.
– На работе был. Моя смена была. У меня график два через два. Меня там и сама Галка видела и сотрудницы магазина, – сказал Косой.
«Проклятье… Значит, недоброжелатель Лизы все еще где-то в Тарасове. Черт…»
– А все-таки, Алексей Артемович? Что за ненависть к нам, женщинам? – спросила я полушутя, забыв свою досаду.
– Да потому что вы все шлюхи последние! Гадкие, жадные и мерзкие, вам лишь бы нас до нитки обобрать! – наорал на меня Косой, Андрей сзади подошел и с силой усадил его обратно.
– Оскорбление нашей коллеги, которая работает на полицию, – это тоже статья. Замечу, вы трижды разведены, – заметил Кирьянов.
«О, как интересно».
– Что, всех троих на измене поймали? Или просто были плохие? – спросил Кирьянов с ноткой сарказма.
– Ненавижу баб… Да, я трижды был женат. И все три раза неудачно, вы правы! – рявкнул Косой. – Первая моя любовь была в студенческие годы, Настя, но я допустил глупость: жить мы после свадьбы пошли к моей матери – хотели денег побыстрее накопить на собственную квартиру, решили не таскаться по съемным углам, а у родителей Насти жилплощадь была слишком маленькая. Но моя мать, как это часто бывает в семьях, возненавидела мою жену. Пока я был на работе, мать умудрялась капать моей молодой жене на мозги. Когда скопилась почти половина суммы на квартиру, Настя сказала, что устала и хочет подать на развод, шансов она мне не дала. Так распался мой брак. Свою мать я уже начал ненавидеть: она разрушила мое счастье, зато, когда Настя ушла, она была очень довольна, что я один остался. Видимо, она этого и добивалась. Позже, когда мне было около тридцати, я встретил Дарью, красивую и очень умную женщину примерно моего возраста. Думал, с ней все наладится у меня. Мы поженились, переехали жить в мою уже квартиру, подальше от матери. Я хотел, чтобы Дарья ребенка родила, но оказалось, что ей от меня нужны были только деньги и крыша над головой. Дарья начала меня использовать как кошелек. Не выдержал я, развелись. Вот тут она испугалась: квартира ведь моя, а ей жить негде, видимо. Но мне было плевать, я послал ее. Потом в тридцать девять лет я встретил свою третью жену, Яну. Ей было тридцать пять, пережила неудачный брак, как я, но все было при ней: и хозяйка, и красавица, и умная, и с матерью моей – она еще тогда была жива – нашла общий язык. Я думал, наконец-то идеальная женщина! Вот только спустя пять лет совместной жизни Яна вдруг созрела, что полюбила другого. Она сама подала на развод и ничего не потребовала от меня. И это после всего, что я для нее сделал! Вот с той поры баб ненавижу, больше ни с кем не сходился. Изменницы… жадины… Черт разберет, что им от нас, мужиков, надо!
– С вашим прошлым все понятно, – сухо сказал Кирьянов и показал на фото трех пострадавших женщин. – А чем же вам эти дамы не угодили? Тем более одна из них ваша начальница, которая к вам была добра.
– Да они ничем не лучше моих жен! – Косой сердито отодвинул фотографии. – Эта бесстыжая мымра, – он показал на Смирнову, – парней меняла как перчатки: я несколько раз видел, как она приходила в наш магазин с разными мужчинами. Вот, думаю, молодая совсем, а такая уже бессовестная шлюшка. Парней мне стало жаль, хотел их избавить от этой дряни.
«А‐ля Раскольников», – подумала я.
– А эта, – он показал на Тарасову, – нахамила мне несколько раз: то я задел ее, у нее покупки на пол свалились, то не так посмотрел на нее, один раз она начальнице даже сказала, что я страшный для охранника! А Галка… Она месяц назад обещала нам с моим коллегой, Стасом, зарплату поднять… И не сделала этого, мол, «как-нибудь в другой раз», – передразнил начальницу Косой. – Я еще возмущался – почему?! У нее же продуктовый магазин, народ толпами в него приходит. Она зарабатывает кучу денег каждый день, две или три дневные выручки наверняка есть. Чего она пожадничала?
– А гражданка Светлова чем не угодила? Вы сегодня ее толкнули, – спросил Кирьянов.
– Я думал, это она, – Косой кивнул в мою сторону. – Я слышал, что полиции помогает какая-то ищейка-блондинка, что она способна любого преступника найти, и когда она пришла вчера в наш магазин, я понял, что она разнюхивать начнет меня, вот и решил убрать побыстрее. Ошибочка с той девушкой вышла, это я признаю.
Я слегка усмехнулась: «ищейка», «разнюхивать».
– Да и поторопились вы, – заметил Кирьянов. – Раньше на своих жертв вечером нападали, а тут пораньше решили. Кстати, а откуда вы знали, где ваши жертвы будут?
– Две из них мне случайно попались, я их узнавал. Не хвастаюсь, фамилии или имена запомнить не могу, но на лица у меня память хорошая, – ответил Косой; иронично, с его-то фамилией. – А за Галкой я проследил, не отрицаю. Именно в тот день, когда она сказала, что повышения зарплаты не будет. А эта… блондинка, не ваша которая, перепутал ее.
– А почему именно с лестницы вы спускали своих жертв? – спросила я.
– Хотел, чтобы эти сучки прочувствовали всю боль, – зло сказал Косой. – Знаете, детей бьют, чтобы они вели себя нормально, вот и я им решил такую порку устроить. Все лучше-то усваивается через боль. И вообще, эти женщины… такие наглые и бессовестные скотины, которых надо в узде держать. Вы-то, я думаю, меня лучше поймете, – Косой обратился к Кирьянову, но мой друг презрительно усмехнулся.
– У меня прекрасная жена и двое детей.
– И что? Жена не пилит никогда? На мозг не капает? – усмехнулся Косой. – Денег не требует на шубу или на украшения?
– Только сердится иногда, что я убегаю спасать город от преступников, – пооткровенничал Кирьянов. – Но у нас все на уважении построено. Этого вам не понять.
– Да, Танюха, непруха какая-то у тебя сегодня, – хихикнул Андрей, когда я сидела в кабинете с ним, Гариком и Кирьяновым; они пили чай, я – кофе. – То девица ненормальная
