Расследования в отпуске - Елена Бриолле
– Пусть вызывают специалистов и достают, – предложила Пална. – Наверняка это машина Юрченко, на которой он сюда явился. Спрятал ее за лесом, чтобы не светиться.
– К сожалению, все это не оправдывает Пику. Утопить машину он мог и после убийства, чтобы, как говорится, концы в воду.
Пална покивала с загадочным лицом, а когда Лерка закончила, поделилась своей информацией.
– Зря я говорила, что спонсор повышенного кортизола – паспортный стол, – заявила она. – Потолкавшись в столовой возле администрации, я разжилась массой ценных сведений и высоким давлением. Михаил Петрович Лузько не так давно занял должность начальника управления городского хозяйства. И был обвинен в превышении своих должностных полномочий. Их он превысил при оплате невыполненных работ по планировке ландшафта. Говорят, он заключил муниципальный контракт на оказание услуг и заплатил подрядчику более миллиона рублей, притом что услуги были оказаны ненадлежащим образом.
– Он обвиняется в расходовании бюджетных средств? – ахнула я.
– Против него возбуждено уголовное дело. Ему грозит до четырех лет лишения свободы, а также уплата крупного штрафа. Думаю, с адвокатами и связями есть шанс избежать отсидки. Но деньги в бюджет надо вернуть. И тут под носом такой лакомый кусок, дом с прилегающей землей. Да, я же распечатала…
Пална полезла в сумку и достала файл с бумагами. Фотография в статье из газеты была нечеткой, но даже ее хватило, чтобы я узнала высокого мужчину, что скандалил с женой у двери адвоката.
– Вот почему жена говорила о позоре, из-за которого ей из города придется уехать…
Пришлось объяснить, что в день приезда я уже видела Михаила. Правда, тогда я не знала, что это он, а теперь все сходилось: и развод, и уголовное дело.
– Считаете, пасынок мог позариться на дом?
Пална неуверенно кивнула:
– У него сильный мотив желать получить его в собственность. Думаю, во время встреч у адвоката жена передала ему известие о смерти мачехи.
– То есть он узнал о смерти Прасковьи и наведался сюда. Зачем?
– Может, разыскивал завещание. Хотел уничтожить. Он вообще имел какие-то права, а, Лерка?
– Имущество, нажитое супругами в период брака, независимо от того, на кого из них оно приобретено или кем внесены деньги за дом, является их общей совместной собственностью. По письменному заявлению он как наследник мог получить в нотариальной конторе по месту открытия наследства свидетельство о праве собственности, но только с письменного согласия Прасковьи.
– Вроде бы по датам я пришла к выводу, что дом был куплен до официальной регистрации Петра и Прасковьи.
– Тогда надо узнавать нюансы.
– Все это хорошие версии, но никаких доказательств у нас нет, – заметила я.
– А доказательства не наша работа. Пусть оперативники их добывают. Нам важно направить их в нужное русло. Завтра позвоню Коржикову, он сказал, что я могу беспокоить его в любое время, – многозначительно добавила Лерка.
На этих словах мы с Палной переглянулись и подмигнули друг другу. К ужину явился Елисей, с которым я поделилась нашими соображениями насчет Михаила Лузько. А еще попыталась выспросить его насчет дочки Прасковьи, но он только пожал плечами:
– Тетка говорит, что дочка ее пропала, это еще в 90-е было. Понятное дело, обсуждать это бабуля не хотела. А насчет Михаила надо подумать…
* * *
Утром мы еще завтракали на веранде, когда к дому подошла Вера Васильевна.
– Сегодня по Прасковье сорок дней. Давайте на кладбище сходим.
Я устыдилась, потому что до этого даже не додумалась сходить на могилу сестры Валерьяна. Мы собрали букет пионов и выдвинулись к реке, возле которой еще в день приезда заметили кладбище.
Пока шли, мне пришло в голову спросить у Веры о том, что случилось с Зиной. Старушки общались, она могла что-то знать, но пожилая женщина замотала головой:
– Не надо прошлое ворошить.
– И все же… Что она рассказывала?
– Прасковья не рассказывала. А Петр ее, когда жив был, с моим Игорьком покойным иногда выпивал. Ну и как-то разговорился. Рассказал, как они познакомились. Прасковья приехала в город, потому что дочку искала. Та связалась с непутевым, через это и сгинула. Времена такие были. Лихие, дикие…
Вера делилась с нами все новыми и новыми подробностями, а я рассматривала старое деревенское кладбище, куда привела нас узкая тропинка вдоль реки. Холмики, поросшие травой, покосившиеся кресты. Когда-то местные высадили тут аллею из сирени, теперь она разрослась зеленой чащей. В нескольких местах даже цвел жасмин.
Мы протиснулись через стену кустов и направились за Верой. Немного посидели на лавочке неподалеку от свежей могилы, оставили цветы и обсудили, что здесь нужно поставить хоть небольшой, но памятник.
– А что это за могилы без табличек? – спросила Лерка, указав на простые деревянные кресты слева от нас.
– А это… безымянные. Когда-то в лесу нашли двоих.
– Точно, Ольга рассказывала, – вспомнила я.
– Вот. Так и не опознали, оттого и схоронили у нас. И Прося тут место себе заранее забронировала. У нас-то теперь хоронят на новом кладбище, за рекой.
Когда Ольга пошла проведать могилу мужа, что была через два ряда от нас, мы с подружками уселись прямо на траву, подложив ноги по-турецки.
– Прасковья считала, что неопознанный труп из 90-х – ее Зина? – озвучила я мысли, что явственно читались на лице подружек.
– Вполне вероятно, – хмыкнула Лерка.
– Уточню информацию, – подумала я вслух и вспомнила, что надо бы заняться делом Елисея, которому мы обещали приоткрыть семейные тайны. Правда, это было до обнаружения трупа и теперь казалось не таким срочным. Пока что мне удалось узнать только подробности появления младенца на пороге дома. Да и то от тетки Елисея, с которой мы сдружились.
После кладбища мы отправились домой и выпили чая с пирожками, которые как раз и принесла Ольга. Пока все чаевничали, Елисей (а он тоже пришел с теткой) отозвал меня в сторону:
– Есть новости. Вчера звонил следователь, и я рассказал все, что вы узнали. К тому времени они уже провели биологическую экспертизу и на кувалде нашли следы крови еще одного человека. Провели генетическую экспертизу, но Витька Пикулев этим человеком не был. Кстати, меня тоже проверили, ведь я часто бывал в доме. И не хотел, чтобы ты думала…
– И в мыслях не было, – поспешно соврала я.
– Так вот, только что перезвонили. Кровь принадлежит Михаилу Лузько.
– Обалдеть…
– Вы оказались правы. Видимо, сначала наследнички вступили в рукопашный бой, и Михаил, сам не заметив, повредил руку. А когда схватился за кувалду, оставил на ней доказательства своей вины. Отпечатки стер, а вот кровь въелась в деревянную
