Их было девять… - Настасья Викторовна Лис
– Одна пожилая дама сказала, что видела на днях парня, по описанию, похожего на Игоря. Сказала, что он был довольно высокий, плечистый, и лицо его показалось ей незнакомым, – ответил Сухарев «Младший».
– Мне кажется, что она как-то неуверенно об этом говорила. Сослалась на плохое зрение, что, мол, могла и ошибиться и не признать в этом парне кого-то из местных ребят. Потом, когда она его видела, уже почти стемнело, – а это еще один плюс в пользу ее ошибки. Во что одет был парень, – она тоже не вспомнила. Так же, как и число, когда она его заметила. В общем, не факт, что стоит на это обращать внимание, – предостерёг Попов Денис. – Понятно, – вздохнув, ответил я, наливая в стакан горячий чай и протягивая его Оле. – Ну, всё же, это хоть какая-то зацепка. Возможно, женщина не ошиблась, и это был, действительно, Игорь. Хотя, если бы она описала вам Лёню, я бы охотнее в это поверил. А Игорь…, вряд ли бы он стал терять время на нахождение в «большом» посёлке. Дома он гораздо нужнее. И он об этом знал. – Олег, Егор, а у вас есть какие-то новости? – уточнил я у парней.
– Мы тоже прошлись по домам, которые находятся немного в другой стороне, чем дома, по которым ходили ребята. Но у нас вообще всё глухо, – никто ничего не видел и не слышал. – Так, а что у вас-то там стряслось? Вы обещали нам «страшилки» на ночь, – засмеявшись, обратился ко мне и к Ивану Попов Денис. Я посмотрел на Ваньку и попросил его рассказать о наших злоключениях, так как на самом деле дико устал и с удовольствием бы уже отправился спать. – В общем, мы тоже пошли по основной дороге, в сторону «большого» посёлка. Оля с Михой немного отстали от нас, а мы вырвались вперёд. Всю дорогу мы оживлённо разговаривали, смеялись. Но потом, проходя мимо леса, мы чётко услышали какой-то вскрик и шум от ломающихся веток. Мы подумали, что, возможно, это какой-то зверёк, лисица или заяц. Я решил подойти поближе, чтобы проверить, так как стал беспокоиться, что там может быть и более опасный зверь. Но лучше бы я этого не делал, скажу честно, – вдруг, замолчал Иван, прервав свой рассказ на самом интересном месте и победно взглянув на ребят.
– Ну, и что, что ты там увидел? Медведя? – округлив глаза, спросил Шахов Юрий. – Если бы. Там лежала женщина. И выглядела она как мёртвая, – почти шёпотом закончил Иван. – Мёртвая? И что ты сделал? – раздалось сразу со всех сторон.
– Ну, конечно, испугался сначала. Выбежал из леса, схватил Маринку за руку и потащил за собой в обратном направлении, объясняя по ходу всё увиденное мной. Потом вскоре мы заметили Олю и Мишку и бросились к ним. Миха предложил сходить туда еще раз, чтобы проверить женщину, возможно, она еще жива и просто нуждается в медицинской помощи. – Он зашёл туда, к ней, посмотрел, пытался прощупать пульс, но не обнаружил его. Вышел к нам и сообщил, что женщина мертва. Кстати, ею оказалась дама, с которой мы вчера познакомились, когда обходили дома здесь. Она нам представилась «Ильиничной» и всё время рассказывала какие-то небылицы: то про НЛО, то про снежного человека. – Миха, во тебя угораздило, – одному, в лесу, да еще к трупу подходить! – удивлённо воскликнул Димка Сухарев, успевший к тому моменту прокашляться.
– Да, есть немного, – улыбнулся я и приготовился отвечать на вопросы, которые посыпались на меня отовсюду.
– Так, она действительно оказалась мёртвой? – не успокаивались Сухаревы.
– Не знаю. По крайней мере, мне так показалось. Пульса я у нее прощупать не смог, ни на руке, ни на шее. Вот и решил, что она умерла. Я сильно ее не разглядывал на предмет каких-то синяков, побоев, крови. На первый взгляд ничего странного не заметил, так что, возможно, сама упала да ударилась головой. Единственное, что меня поразило в «Ильиничне», – так это ее лицо. Оно выглядело так, словно она чего-то сильно испугалась перед смертью: глаза были широко раскрыты, рот искривлён, словно она пыталась закричать или позвать на помощь. В общем, жуткое зрелище.
– Ну, раз глаза были раскрыты, значит, она и вправду умерла? – предположила Маринка, жадно вцепившись в руку Ивана.
– Мы вернулись к реке и заметили там одинокую избушку. В ней живёт местный фельдшер, которая лечит людей, если нет острой необходимости отправлять пациентов в больницу в «большом» посёлке. Она согласилась пойти с нами и посмотреть на труп. Вроде бы, мы хорошо запомнили то место, и все согласились, что женщину видели именно там. Но, придя туда снова, трупа мы больше не обнаружили, – договорил я.
– Как не обнаружили? А куда ж он мог деться? – вступил, вдруг, в наш разговор Пашка, который стоял справа, у окна, по-дружески обнимая Ленку за плечо.
– Может, я ошибся, и она была жива. Кстати, парни, если пойдёте на днях к Лизе, расспросите у нее про «Ильиничну». Они часто общаются, видятся, – наверняка, Лиза в курсе того, что произошло с женщиной. Хорошо? – попросил я ребят, глядя исключительно почему-то на Пашку. Он немного растерялся от моей просьбы, направленной в его сторону. А, быть может, сомневался, пойдёт ли теперь в гости к девушке, когда место рядом с Ленкой опустело.
Хорошо, – не вопрос! – ответил за всю свою «группу» Димка Сухарев. Сегодня, наверное, мы уж отдохнём, а, вот, завтра, вполне можно и наведаться в гости. Да? – уточнил главарь «группировки» и получил на свой вопрос положительный ответ. Пашка промолчал и потупил взгляд в сторону Ленки, от которой, кажется, теперь полностью зависело всё его поведение. Я не злился. Я был искренне рад за ребят в ту минуту, тем более, что рядом со мной стояла Оля, голодная, уставшая, со слегка взъерошенными волосами, но такая родная и милая! Мы еще немного поговорили. Больше всего, конечно, ребята обсуждали ситуацию вокруг «Ильиничны». Меня она и самого очень волновала, а образ ее так и стоял перед глазами. Если честно, я стал беспокоиться о том, что со сном у меня могут возникнуть теперь серьёзные проблемы. И зачем я только смотрел ей в лицо?!
Постепенно все разбрелись по комнатам. А меня, дико уставшего и замёрзшего к вечеру, одновременно клонило в сон и пугала темнота. Оля согласилась посидеть рядом со мной, пока я самым последним допивал свой чай. Без особого желания, видимо, из-за отсутствия сил, запихнул небольшой бутерброд себе в рот и прожевал его, даже не почувствовав вкуса.
