Дом огней - Донато Карризи
На несколько минут снова стали ватагой из Порто-Эрколе.
Но психолог не мог отвлекаться на ностальгические чувства. Со своего места он пытался выстроить траекторию передвижений Дзено. Тем более что очень скоро настроение у всех испортилось.
Ишио не знал, куда идти, где встать, и без конца жаловался на скверную память. Данте все быстро наскучило, и он начал пререкаться с Деборой. Этторе стал отпускать идиотские шутки и действовать всем на нервы. Карлетто не переставая твердил, что у него дела. Джованноне прервал игру, уселся на камень и закурил.
Видя, что ничего не выходит, Джербер решил положить игре конец.
– Хорошо, – объявил он с балкона. – Этого достаточно.
– Говорил я тебе, что не будет проку, – упрекнул его Данте, как всегда пораженчески настроенный.
– Бедняга Дзено, – проронил Этторе. – Вряд ли он заслужил такую клоунаду, – заключил он с презрением.
Никто ему не возразил.
Пьетро Джербер был разочарован. Но еще хуже стало, когда старые друзья один за другим стали молча расходиться. В их взглядах читалось недовольство, а может, даже обида.
Проходя мимо, Дебора единственная ласково прикоснулась к Пьетро:
– Ты совсем не изменился.
Но было трудно понять, хотела Дебора обидеть его или похвалить.
Все расселись по машинам, Этторе взгромоздился на мотоцикл. Потом разъехались в предвечерних сумерках, каждый своей дорогой.
Пьетро Джербер был уверен, что больше их не увидит.
– Это моя вина, – произнес Ишио за его спи-ной.
Пьетро обернулся: кузен смотрел на носки своих ботинок, точно как в детстве. Мальчиком он имел обыкновение брать на себя ответственность за чужие промахи, даже когда не был ни в чем виноват. Делал это, чтобы понравиться остальным: может, боялся, что недостаточно хорош для них и не заслуживает их дружбы.
– Я не знал, что делать, куда идти.
– Ты, по крайней мере, попытался, – утешил его Джербер. Он даже, наверное, завидовал кузену, которому удалось стереть из памяти все следы того сквернейшего дня. – Зря я притащил тебя сюда, прости.
– Но причина была достойная, – пытался подбодрить его Ишио.
– Меня иногда заносит, – признался Пьетро. И это была правда.
– Не знаю, с чего это я все забыл, – снова стал оправдываться кузен. – К примеру, по телефону ты упомянул Сатурно, моего старого пуделя. Я никак не мог припомнить пса. А ведь был к нему очень привязан…
– Летом девяносто седьмого твои родители отправили тебя к нам, чтобы я помог тебе развеяться: ты очень переживал из-за смерти твоей собаки. Значит, я преуспел, – улыбнулся Пьетро.
– Именно. – Кузен задумался. – Ты, случайно, не помнишь, как умер пес?
– Нет, – сказал Джербер. – Но, может быть, мне лучше этого и не знать, ты не находишь?
Ишио вздохнул и устремил взгляд на густые заросли бирючины.
– Но одно я запомнил крепко, – заявил он. – Мы называли это место «сад оставленных надежд».
– Да, если мяч попадал в кусты, не было никакой возможности его найти, – припомнил Пьетро.
– Бог знает, сколько их тут, навсегда пропавших. – Кузен помрачнел при мысли об этих мячах, с которыми уже не сможет играть ни один ребенок.
При ближайшем рассмотрении сад оставленных надежд – идеальное место для исчезновения Дзено. Поэтому после случившегося его перестали так называть.
Они распрощались. На этот раз обнялись наспех, и Пьетро Джербер не стал дожидаться, пока Ишио поедет вдоль скопления особнячков, все еще по-зимнему необитаемых. Он отвернулся и пошел закрывать дом.
Он хотел справиться побыстрее, не желая, чтобы в этом пустынном месте его застигла темнота. Детский смех застрял в этих комнатах, звенел в тишине, притворяясь сквозняком. Шелестели шаги синьора Б., отпечаток, оставленный его неупокоенной душой. Витал дух матери, которой Пьетро никогда не знал, разлитый по множеству флакончиков с духами. В углу гостиной стоял старый транзисторный приемник, с помощью которого он и его дружки пытались вступить в контакт с Дзено, вслушивались в помехи на средних частотах, пытаясь уловить послание из потустороннего мира.
Джербер отогнал от себя это зловещее воспоминание. Но именно когда он смотрел на радиоприемник, кто-то засвистел.
Восковой человечек вернулся.
Я схожу с ума, сказал себе Пьетро, теряю контроль над собой. Свист слышится из мира мертвых. Джербер огляделся в растерянности, ожидая нового сигнала из другого измерения. В кармане завизжал сотовый. Ничего необычного не было в телефонном звонке, но все-таки он застал Пьетро врасплох.
И был реален.
Джербер вынул смартфон, попытался успокоиться, прежде чем отвечать. На дисплее высветился неизвестный номер.
27
– Я – Беатриче Онельи Кателани, – представилась женщина: похоже, она звонила издалека.
Джербер вспомнил, что мать Эвы в круизе, по пути на Барбадос.
– Добрый вечер, – проговорил он неуверенно: кто знает, ночь там у нее или день.
– Я получила сообщение от Майи, она пишет, что вы хотели со мной поговорить, – заявила женщина безупречно вежливым тоном.
– Меня беспокоит ваша дочь, – тут же выпалил Джербер.
– Я вас не слышу, – пожаловалась собеседница.
В этой зоне Порто-Эрколе связь часто прерывалась. Джербер, однако, не хотел откладывать разговор. Он перешел в другую комнату в надежде, что смартфон будет лучше ловить.
– Я говорю, что ваша дочь мне внушает тревогу: в десять лет у нее уже наблюдается опасный отрыв от окружающего, и положение может ухудшиться.
– Эва всегда была такой, – возразила Беатриче. – Никогда не выказывала особой эмпатии. Не припомню, чтобы она была к кому-то привязана.
– Вы не задумывались о причине?
– Миллионы раз. Но и со мной у нее никогда не возникало настоящей эмоциональной связи.
– С отцом тоже?
Женщина не ответила.
– Не хочу встревать не в свое дело, но мне важно знать, заметила ли Эва угасание любви, которое привело к вашему разводу.
– Мы с отцом Эвы никогда не любили друг друга по-настоящему, – уточнила Беатриче. – Между нами никогда не было ни привязанности, ни взаимопонимания. Поэтому не знаю, каким образом наш разрыв мог расстроить Эву.
Грубо, по-деловому, отметил психолог. Хочешь узнать ребенка – узнай хорошенько его семью. Прав был синьор Б.
– Мне жаль, доктор, но если вы представили себе модель образцовой семьи, нам до такого идеала очень и очень далеко, – добавила женщина.
– То, что вы оба исчезли из жизни Эвы, – ненормально, – высказался Джербер. Он не хотел, чтобы это прозвучало упреком – просто констатировал факт. – И то, что она растет в загородном доме, в полной изоляции, делу не поможет.
Беатриче издала короткий смешок:
– Вы действительно думаете, что оставить ее одну было моим решением?
На самом деле так он и полагал.
– Отец Эвы в
