Дом огней - Донато Карризи
– Полиция допрашивала нас одного за другим, – забормотал Карлетто, припоминая. – Это продолжалось день за днем.
Он был самым нестойким, самым уязвимым из группы, подумал Джербер. Но полицейское расследование нанесло им всем травму, которая ощущалась на протяжении лет.
– В полиции нас выжали досуха, – вскипел Этторе. – Им плевать было на то, что мы дети, и на наши чувства, только потому, что расследование не двигалось с места. Так с чего бы сейчас нам все вспомнить яснее, чем тогда? Бессмыслица…
– С нами обращались так, будто это мы его куда-то дели, – заявила Дебора. – Да и люди поглядывали на нас искоса, будто нам есть чего стыдиться, забыли?
– Такое забудешь, – скривился Данте. – Родители со мной почти не разговаривали, считали, что я их опозорил.
– Хотя все вокруг твердили о монстре, нам, по сути, тоже уже никто не верил, – заметил Джованноне.
– А раз обвинить было некого, в монстра превратились все мы, – заключил Джербер.
– Только не ты, – озлился Данте. – Ты был вне подозрений, поскольку сидел с загипсованной ногой у проклятущего окна.
За две недели до этого я умер на тридцать секунд, хотел бы возразить Джербер. То есть заслужил алиби и тем не менее был здесь, чтобы разделить с ними всеми чувство вины. Но приводить такой довод было бы ребячеством, и Пьетро предпочел промолчать.
Тем временем поднялся ропот, не предвещавший ничего хорошего.
– Ладно, ладно, давайте успокоимся. – Ишио встал и раскинул руки чуть ли не экуменическим жестом, призванным примирить конфессии. – Думаю, мы должны по крайней мере выслушать, что у Пьетро на уме…
– Да, что ты предлагаешь? – опять ринулся в атаку Данте. – Давай выкладывай, что ты задумал, как собираешься облегчить нашу совесть?
Джербер набрал воздуха в грудь.
– Все верно: двадцать пять лет назад в полиции выслушали наши показания, но никто не попросил нас сделать самую естественную вещь…
– Какую? – спросила Дебора.
Теперь наступало самое трудное.
– Сыграть в игру, – заключил Джербер.
Все уставились на него, остолбенев.
Но Пьетро держался крепко.
– Я предлагаю вернуться в сад при вилле и повторить игру в восковых человечков.
26
Ему тоже было нелегко возвращаться туда после стольких лет.
Снова открыть старый дом. Погрузиться в воспоминания детства, которые как будто ждали его, притаившись в полумгле комнат с запертыми ставнями, вместе с пылью и запахом гнили. Пройти через кухню, которую Аделе заполняла ароматами своих лакомых блюд. Подняться на верхний этаж. Миновать запертую дверь комнаты синьора Б. и дверь в лиловую комнату, где стоит этажерка с коллекцией флакончиков его матери, источающих призрачные ароматы.
Кроме этажерки, там был балкон, откуда он рухнул в пустоту и умер на тридцать секунд.
Но труднее всего оказалось войти в собственную детскую комнатку, ибо в тот момент прошлое явилось во всей полноте. До этого порога прожитые годы были всего лишь отснятой пленкой, ностальгической чередой воспоминаний. За ним, за этим пределом, все как-то выцвело, даже уменьшилось в размерах. Хотя вся обстановка, все вещи, которые сейчас казались другими, вовсе таковыми не были. Ведь на самом деле ничего не изменилось. Только он сам.
Незнакомец, который сейчас ходил по комнате, наверное, не понравился бы одиннадцатилетнему Пьетро. Призрак ребенка, каким он был, все еще присутствовал здесь и осуждал взрослого за то, что он сделал или не сделал со своей жизнью.
Джербер не стал его слушать и раскрыл ставни, выглянув на маленькую террасу, где он большей частью сидел со сломанной ногой, выздоравливая после падения.
Под ним порывистый ветер с моря хлестал оголенный сад, принося с собой соленую влагу.
– Как я мог поддаться на уговоры? – ныл адвокат Данте, кутаясь в двубортное пальто. Костюм, приличный для суда, мало соответствовал холодному дню конца зимы.
Пьетро Джерберу до сих пор не верилось, что ему удалось притащить их всех сюда.
– Сколько времени это займет? – сетовал Этторе. – У меня назначена деловая встреча.
Никто, однако, так и не понял, какие дела он ведет; возникло подозрение, что не слишком чистые.
– А мне нужно в университет к шести вечера, – вставил профессор Карлетто, поправляя очочки, усеянные каплями влаги.
Джованноне курил сигарету за сигаретой, молча. Но качал головой с недовольным видом.
– Жаловаться бесполезно, – одернула их Дебора с высоты своих каблуков. – Ишио добираться аж до Милана, а он ни слова не говорит. – Потом добавила: – И я не в восторге от того, как повернулось дело, но раз уж мы здесь, пусть это хоть чему-нибудь послужит.
Они продрогли и разозлились, заметил психолог.
– Ладно, смотрите, что мы сейчас сделаем… – начал он. – Припомнив все, что было в то июльское воскресенье, в точности повторим каждое наше действие.
– Черт, столько времени прошло, – возмутился Этторе.
– Мы будем помогать друг другу, – успокоил его Джербер. – Данте стал первым восковым человечком и тотчас же запятнал Джованноне. Дебора пряталась за кучей сухих веток, где-то вот тут, – показал он. – Этторе – за живой изгородью, – припомнил он и махнул рукой в сторону голых кустов.
– Я залез под каменную скамью, – включился Карлетто.
Наконец хоть кто-то проявил интерес к эксперименту, подумал Джербер.
– А я где был? – почесал голову Ишио.
– За сараем с садовыми инструментами, как обычно, – напомнила Дебора.
– Ты уверена?
– Да, – подтвердил Джербер.
– Повтори-ка еще раз, зачем мы это делаем, – буркнул Данте, самый строптивый.
– Затем, что взрослые отмахнулись от нас, когда мы подняли тревогу, и вызвали полицию только через три часа, – в очередной раз повторил Джербер. – Затем, что судьбе дали фору в сто восемьдесят минут и ей удалось сделать с Дзено все, что ей было угодно. И если сегодня мы сможем припомнить хотя бы одну подробность, тогда от нас ускользнувшую, наш Батигол получит шанс вернуться из тьмы, которая его поглотила. Ведь исчезнуть в небытии куда хуже смерти. – Помолчав, он добавил: – Каждый имеет право на какой-то финал.
Его слова, казалось, произвели впечатление, и все принялись за дело, рассыпавшись по лабиринту из кустов бирючины. Непросто было восстановить перипетии игры в восковых человечков, проходившей двадцать пять лет назад. Но, помогая друг другу, они припоминали свои передвижения по саду. В какой-то момент напряжение спало, кое-кто даже заулыбался, повторяя привычные жесты, казалось давно забытые. Например, Джованноне, став восковым человечком, наваливался на живых всем своим весом. Дебора сняла туфли на каблуках, чтобы было легче бегать. Этторе откопал где-то старый свисток, которым оповещал, что
