Горький шоколад 2. Из пепла - Ульяна Жигалова
Запись окончили, теперь вопросы касались Сергея, их афёры. И Ольга с ужасом осознавала, что говорит, где записаны счета, пароли. Что красавчик уже сидит за ноутбуком, входит в её банк, и переводит деньги назад на фирму Дэна. Действие укола слабеет, она начинает все понимать, но поздно, поздно…
Потом, она подписывает неимоверное количество документов, появляются ещё какие-то люди, с местным нотариусом, он проверяет документы, ставит печати и передает пришедшим. Эти люди жмут руки первым и уходят. Страшный человек с тростью улыбается страшно и холодно, при этом его лицо не движется, только губы. Маска, маска жуткая и неживая пугает Ольгу еще больше.
– Мадам, сейчас мои друзья помогут вам одеться в дорогу. Как вы поняли, ваш дом и машина отныне принадлежат нашим друзьям-славянам. Вы должны покинуть этот дом. Мы любезно отвезем вас на ваше новое место жительства.
Женщину поднимают под локти, и ведут наверх. Там, под брезгливыми взглядами мужчин она торопливо одевает джинсы, кроссовки, свитер. Достает дорожную сумку, и начинает кидать в неё вещи. Мужчины ухмыляются, но не мешают. Ольга собирает документы, паспорт, права, вид на жительство. Одевает куртку, берёт теплый шарф, шапку сует в карман. Чтобы ещё взять, как задержаться, как сбежать от этих бандитов. Но бандиты не сводят глаз, кивают на дверь, и она идет вниз, подхватив сумку. Внизу никого нет, её ведут во двор, у ворот машина. Она озирается вокруг – ну выйдете хоть кто-нибудь, посмотрите, закричите, вызвовите полицию! Кругом тишина, никого нет, и она садится в машину. В шею слева чувствует укол, и теряет сознание.
Она спит почти двое суток, и не чувствует как её грузят на яхту, как опять садят в машину в порту, как двадцать часов машина едет по Италии и Франции, как её выгружают в каком-то загаженном проулке, и за сто евро покупают у бомжихи её тряпье, и эта же клошарка снимает с неё одежду, и одевает на неё свои грязные тряпки. Бомжихе приглянулись даже кружевные трусики, она снимает и их, натягивая трикотажные лосины прямо на голое тело.
Очнулась Ольга с головной болью, от жуткой вони и пинка. Она лежала прямо на мостовой, на гнилых отбросах, сперва попыталась встать, но ноги не держали, и снова получила пинок под ребра. Открыла глаза, и чуть не вырубилась снова, огромный негр, седой и толстый, в грязной одежде, орал на неё и пинал в живот.
Она пыталась кричать по-русски и по-английски, но её никто не понимал. Кое-как поднявшись, выползла по стеночке из проулка, и прислонилась спиной к единственной опоре. Вокруг были обшарпанные девятиэтажки, толпы людей, арабов, негров. Все шумели, куда-то шли, толкали, по дороге двигались машины и мотоциклы, голова закружилась, и она опять потеряла сознание. Следующее пробуждение не принесло облегчения, хотелось пить, в туалет, и вымыться. Она видела на себе жуткие вещи, помнила смутно как в её дом пришли люди, и потом все, тьма. Осматриваясь вокруг, она поняла, что находится где-то в трущобах Европы, да-да, есть такие и она это знала.
Вспомнились глаза этого мистера Смерти, и второго – любителя симметрии. Вот и ответ, она так же, как брошенные ею дети, оказалась на самом дне цивилизованной Европы, и выбираться теперь нужно самой. Думать ей не дали, толчок в бок почти сбил её с ног. Какой-то негр схватил её за руку, притащил в полуподвальное помещение, где уже было штук пять раскрашенных и избитых женщин, и швырнул на пол. Он коротко что-то велел этим женщинам, они подняли её и довели до туалета, и первый час Ольга была даже рада, напилась воды из-под крана, умылась и посетила туалет. Одна из женщин принесла ей платье, и знаками показала скинуть грязное тряпье. Платье пришлось одеть без белья, его у Ольги на теле не было, да и при такой длине и декольте, белье не имело смысла.
Она сидела на полу под раковиной, на снятом тряпье, пока женщины не потащили её назад. Там уже были какие-то галдящие мужики, дым с резким запахом конопли, визг женщин, мерзкий хохот, голова закружилась, и Ольга поняла, что попала в бордель, самого низкого пошиба. Ужас пронял её, она обхватила себя руками и забилась в угол. Только уже через час её продали первому клиенту, пьяному негру с замусоленными дредами. Ад приветливо распахнул нежные объятия для своей верной почитательницы.
Стащить телефон у клиента и позвонить сестре Ольга смогла только через два месяца, до этого все попытки были неудачными, как и побеги в полицию. Её почти все время били, и клиенты, и сутенеры, насиловали, в полиции отказались слушать и вытолкали взашей. Другие женщины сидели на наркоте, иначе эту грязь вынести было невозможно. Ольга тоже пристрастилась к травке, коксу, на серьезные наркотики пока не села, все-таки срабатывал разум.
Сестра забрала её через два дня, худую, избитую, с букетом болезней, и поместила сразу в клинику. Её муж категорически отказался впустить родственницу в дом. А через месяц её арестовали, депортировали в Испанию, где судили и дали срок в двадцать лет. Но лежа на чистом белье, в крошечной, но отдельной камере, с душем и унитазом, она радовалась, что выбралась из того ада. Думала ли она о похищенных детях, что их ад был другим, и тянулся больше года? Раскаивалась? Нет, никогда. Она жалела себя, считала, что ей просто не повезло, и ненавидела всех, сестру, её мужа, Дэна, Ксению, и особенно – того жуткого Мистера Смерть, который был представителем Ксении на судебном процессе. Он пресек все попытки защиты найти смягчающие обстоятельства и добился максимального срока.
Глава 23. И целого мира мало…
За спиной Дэна захлопнулись железные ворота, лязгнули замки. Он, до сих пор не верящий в это, шагнул вперед и остановился, оглушенный светом и синью неба, свободой и свежим воздухом. Казалось, этот воздух опьяняет, хотелось смеяться и кружится от счастья, крича во все горло, как в детстве. Но не к лицу бывшему зеку так радоваться, потому он закинул вещмешок на плечо и пошагал к остановке. Он знал, что до города ходит автобус, час езды, и он в городе. Только вот куда идти, дома то у
