Есть что скрывать - Элизабет Джордж

– Ее бывший – то есть который скоро станет бывшим – муж сказал, что оставил телефон на прикроватной тумбочке, когда уходил из квартиры. Его там не было?

– Не было. А ты веришь мужу?

– Насчет мобильника? – уточнила Барбара и, когда он кивнул, прибавила: – У меня записано. Конечно, он мог и солгать.

– Попробуй выяснить, где телефон. Возможно, его забрали криминалисты. У нас есть список всего, что они изъяли?

– Составляют. Думаю, что они забрали всё, что могли, и отвезли в лабораторию.

– Проследи, чтобы у нас был этот список.

Они вышли из спальни, и Линли вернулся вместе с Хейверс в гостиную.

– Ноутбук? – спросил он.

– Думаю, в этой штуке, похожей на комод, если он у нее вообще есть. У меня, например, нет.

Томас подошел к комоду, который был похож на те, что предпочитают датчане, – три ящика во всю длину и три полки под ними. Средний ящик, выдвигаясь, превращался в стол, на котором лежал компьютер. Аккумулятор был полностью разряжен. Линли убрал ноутбук в пакет вместе с проводом и отложил в сторону – с этим разберется Нката. На той же рабочей поверхности лежал ежедневник, раскрытый на дате за несколько дней до убийства Тео Бонтемпи. Линли окинул его взглядом и тоже отложил в сторону. «Это для Хейверс, – подумал он. – Нужно восстановить последние дни Тео Бонтемпи».

Закончив осмотр, Томас присоединился к Хейверс, которая исследовала кухню. Сообщив о ежедневнике Тео Бонтемпи, он сказал, что теперь нужно допросить всех жильцов дома. Пусть займется этим, когда закончит в квартире. Потом ей поможет Нката. «Тем временем, – сказал Линли, – я сам попытаюсь выяснить, как в квартире убитой оказалась визитная карточка жены его лучшего друга».

«Наверное, отец считал, что меня нет дома, – подумал Тани. – В противном случае он никогда не привел бы женщину в квартиру». Ни Монифы, ни Сими тоже не было, что само по себе беспокоило Тани. Но из-за этого Абео мог предположить, что сын тоже отсутствует – как обычно в это время дня. Собственно, как и отец. В это время Абео должен быть на рынке на Ридли-роуд, либо в мясной лавке, наблюдая за своими помощниками, либо обновляя лед на рыбных прилавках снаружи.

Поначалу, услышав голос отца, Тани подумал, что тот пришел с матерью. Логика была простой: Абео говорил о деньгах. В этом не было ничего необычного. Отец всегда говорил о деньгах. Но в этот раз называлась конкретная сумма: три тысячи фунтов.

– Это были три тысячи чертовых фунтов, – говорил он. – Клянусь тебе, она получит хорошую оплеуху, если не…

Его перебил женский голос, слегка насмешливый:

– Всего лишь оплеуху?.. Ты не понимаешь, Абео. Глупо думать, что на этом все закончится. – От акцента, с которым говорила женщина, у Тани все похолодело внутри. Голос был незнакомый – но акцент нигерийский, как у Абео и Монифы.

– Значит, это будет пряжка от ремня, – сказал Абео. – Не знаю, откуда у моей жены такие мысли.

– Ага. Вот именно. Нас должны держать в повиновении наши мужчины, – сказала женщина. – Так все устроено. Такова наша природа. Ты этого не знал?

Тани встал с кровати и вышел в маленький коридор. В конце коридора у арки, ведущей в гостиную, он остановился, задержал дыхание и выглянул в проем, чтобы увидеть, с кем говорит отец.

– Да-да, – отвечал Абео. – Возможно, я слишком долго не призывал ее к порядку, позволял делать то, что она хочет.

Женщина, с которой говорил его отец, была старше его, как минимум лет семидесяти, с короткими седыми волосами. Одета она была по-европейски, несмотря на явный акцент. Сливового цвета льняные брюки и жакет, кремовая блузка. Туфли черные – как и портфель в ее руке. Ее вид удивил Тани, который отступил на шаг, чтобы его не заметили, и стал слушать.

– Вот, значит, как? – пробормотала она в ответ на признание Абео. – Вам нужно было сразу обратиться ко мне. В этом случае все решилось бы без всяких проблем.

– Я обращаюсь к вам теперь.

– Вы должны были знать, что, если я приду к вам, цена вырастет.

– Что значит «вырастет»?

– Здесь риск выше. Поэтому и цена выше. У вас есть тетушки, которые могут приехать?

– Нет.

– Значит, дополнительные расходы… Девочку нужно удерживать. Обычно это делают тетушки.

– Я буду вместо тетушек. И мы договорились насчет цены.

– Пожалуйста, послушайте меня. Мы договорились. Но это было до того, как я узнала, что Монифа – кажется, ее так зовут, да? – попыталась обратиться в другое место. Даже если она согласится сделать это здесь, мне все равно понадобятся тетушки. Они должны мне помогать.

– Я буду вам помогать.

– Пожалуйста, не злите меня. Я не допускаю никаких мужчин. Другие – да, но не я.

– Но я же рассказал вам о пожеланиях ее матери, так почему вы теперь говорите…

Женщина словно не слышала его.

– Если мы не договоримся о цене, Абео, обращайтесь к кому-то другому. В общине сомалийцев вы найдете…

– Хорошо. Договорились. – От слов Абео веяло презрением, и Тани не удивился продолжению. – Ни один грязный сомалиец не прикоснется к моей дочери.

– Тогда мы поговорим, как вам нужно подготовиться. Я оставляю вам эту информацию. Требуется соблюсти определенные условия.

После этих слов Тани вернулся в свою спальню. Он весь взмок. Ладони покалывало, сердце было готово выскочить из груди. Черт возьми, он совсем не понимал, что происходит между родителями. Но сегодня – из подслушанного разговора в гостиной – выяснилось, что дело не ограничивается мужем, согласным заплатить большой калым за Симисолу. Сегодня выяснилось, что они собираются сделать так, чтобы Симисола оправдала свою высокую цену.

После подслушанного разговора стало ясно, что у Тани не было ни единого шанса договориться с отцом насчет женитьбы на выбранной невесте. Он был дураком, надеясь на это. Он покинул Пембери-Эстейт, думая, что Сими наконец в безопасности. Теперь на это не осталось надежды. Тани молча прошел в глубину комнаты, достал из шкафа рюкзак с вещами сестры, а также ее блестками и клеем, потом перелез через кровать, чтобы открыть окно.

Выбравшись из дома и завернув за угол игровой площадки через дорогу от Бронте-хаус, он позвонил Софи на мобильный. Та была дома – учила свою роль в любительской постановке «Сна в летнюю ночь»: она играла одну из фей, сопровождавших Титанию. Софи хотела – очень хотела – получить роль Елены, но пришлось удовлетвориться Горчичным Зерном. «Делать практически ничего не нужно, – объяснила она. – Главное требование к актерам, играющим фей, – сопровождать королеву и с энтузиазмом выполнять ее поручения».

Они как будто жили в разных мирах – совсем. Тем не менее Тани сочувственно – как он надеялся – хмыкал,