Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов
В кафе то и дело заглядывали соотечественники, ночевавшие на палубе. Ждали, когда начнут возвращать паспорта. Их должны были раздавать именно здесь. Соотечественники по привычке не уходили, чтобы первыми получить документы и сойти на берег. Это было всегдашним стилем существования.
С прибытием парома в Лимассоль жизнь их снова превращалась в нескончаемую гонку — доставание мест, билетов, дешевых средств перемещения…
Была пятница. Агентство Аэрофлота в Никосии закрывалось рано. Многим предстояло ночевать на жестких диванах в аэропорту Ларнака либо платить шесть долларов за гостиницу «Лиго», известную многим кто добирался из Израиля через Кипр.
— Несут! — раздалось с палубы. — Паспорта несут.
Двое в морской форме сбоку за столиками, принялись раздавать документы. Процедура вручения паспортов классным пассажирам заняла несколько минут.
Провожаемая завистливыми взглядами сограждан, мгоновенно угадавших в ней «свою», Авгурова вышла на палубу.
Порт Ларнака был уже рядом.
Авгурова с сумкой спустилась в трюм.
Другой секьюрити, на этот раз уже киприот, приказал положить ее сумку с колесиками на тележку с вещами других пассажиров.
О взрывных устройствах речи больше не было.
Провозимая валюта киприотов не интересовала.
— Плиз!
— Сенк ю.
Паром причалил. Началась высадка.
Израильский этап путешествия Авгуровой заканчивался.
Оставалась кипрская таможня. Приземистое здание ее находилось примерно в сотне метров.
Багаж к таможне доставили на тележках электрокаром. Пассажиры парома шли рядом. Соотечественников снова было легко узнать — они спешили занять место впереди.
«Как всегда…»
Авгурова увидела и вчерашних уголовников, они обогнали ее. Молча, не поднимая голов. Быстро исчезли.
Доказать их вину было невозможно. То, что они вытащили из ее сумки, да и сама сумка, скорее всего, покоилось на дне за бортом.
Авгурова сняла с тележки багаж, вошла в таможню.
Она не спешила. На ходу осмотрелась.
Справа был зал с шопами, по бросовым ценам торговавшими электроникой и радиоаппаратурой. На стене висели два телефона-автомата.
Вначале она подошла к автоматам. Осторожно оглянулась.
Таможенников было трое. Первым стоял пожилой грек, в вещах он почти не копался. Двое его коллег были молодые, энергичные.
Авгурова выбрала старика, подошла, поставила перед ним сумку на колесиках, поздоровалась. Он, не глядя, поставил на ее багаже какую-то закорючку мелком, махнул рукой.
Таможенный досмотр был позади.
Авгурова вернулась к автоматам. Подождала, пока уйдет мужчина, звонивший в Аэрофлот в Никосию. Двухцентовые кипрские монеты у нее былиона везла еще из Москвы. Набрала нужный номер.
— Алло! — мужской голос на другом конце дрогнул. Авгурову ждали.
— Здравствуйте! Я приехала.
— Очень хорошо, — Бывший выпускник Московского университета Патриса Лумумбы, о котором рассказывал муж, отлично говорил по-русски. — Откуда вы звоните?
— Я еще в таможне в Лимассоли.
— Отлично. Там кафе, рядом с таможней. Оно единственное. Ошибиться невозможно. Через час я буду. Номер моей машины заканчивается двумя «пятерками». О кэй?
— Да, до встречи…
Кафе оказалось сразу же за дверью — небольшой навес с буфетом и стойкой. Посетителей почти не было. Только несколько таксистов в углу.
Работы с пассажирами хайфского парома им не предвиделось возвращавшиеся в Союз с коробками, чемоданами тащились мимо такси за угол, к микроавтобусам. Это было дешевле. Покупать на валюту никто из них тоже не собирался.
Авгурова заказала кофе.
Время тянулась медленно. От нечего делать она купила русскую газету, она продавалась тут же.
«Квалифицированный адвокат предлагает свое посредничество при приобретении недвижимой собственности на Кипре». «Полицейская хроника»…
Наконец, Авгурова решила, что пора идти на стоянку.
Несколько легковых машин было припарковано тут же за углом. Номерной знак, заканчивавшийся двумя «пятерками», она заметила сразу.
Сократис Романиди — высокий симпатичный грек — стоя у кабины, приглядывался к прохожим.
Авгурова не успела к нему подойти.
— При-вет! — услышала вдруг.
Она узнала знакомый голос, осточертевший ей за время поездки по Израилю.
— Фрида, вы?
— Я…
Посланица советских сторонниц мира важно курила рядом с довольно громоздким багажом из коробок и чемоданов.
— Тоже не лечу с группой…
Она кивнула на коробки, на всякий случай объяснила:
— Вроде ничего и не купила. А тому подарок, тому сувенир. Все просят… И никому нельзя отказать!
— Я вас понимаю…
Было заманчиво снова оставить ее в дураках — запереть в туалете где-нибудь тут, в Лимасоли.
— Я вижу вы кого-то ждете…
— Да я уезжаю. Муж приятельницы… Он за мной заехал.
— Какая удача! Может он довезет меня до Никосии!.
— Это не очень удобно… — Авгурова даже не подумала смягчить отказ. — Извините, Фрида. До свиданья.
За границей, с валютой, она словно превратилась опять в первую даму — невестку первого лица в стране. Как при прежнем своем муже.
Авгурова шагнула к машине:
— Здравствуйте, Сократис!
— С приездом… — Они расцеловались. Киприот тут же перехватил ее сумку. — Давайте, давайте… — Одновременно они уже обменивались новостями. — Как там Белокаменная?
— Хорошеет. Ваш брат Георгий передает вам огромный привет…
Романиди поставил сумку в багажник.
— Как он?
— По-моему, ему нравится.
— Он вообще влюблен в Москву. У вас там необыкновенные охотничьи угодья…
— Вы в курсе?
— Он звонил. Еще Георгий сказал, что мы сможем тут быть вам полезны. Мы здесь в вашем полном распоряжении…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
ИГУМНОВЭту ночь Игумнов ночевал дома.
С прибытием делегатов казарменное положение для вокзальных ментов временно прекратилось. На время заседаний была объявлена короткая передышка.
С окончанием Съезда, на время разъезда делегатов, всех пообещали снова вернуть в поставленный на прикол состав «Новомосковск-Москва.»
Телефонный звонок на полу у кровати слабо протарахтел, как жесткокрылый жук-носорог из коробка в темноте.
Игумнов спал чутко. Уже на втором гудке снял трубку.
— Прошу простить за беспокойство… — Незнакомый голос. Чужая служба. Ни малейшего намека на сон. — Милиция из 33-го беспокоит. С вами будут говорить…
В трубке послышалось дыхание:
— Это… Анчиполовский!
«Никола!..»
— Вам слышно меня? Я чего звоню? Утром рано подадут вагоны под погрузку,
— Никола привычно раскидывал черноту. — А я тут…
Игумнов предполагал что-то подобное.
Никола исчез с вечера от магазина на Башиловке, не доложив о результатах поездки. Качан, который должен был обеспечить наблюдение, приехал на вокзал поздно, объяснил, что потерял Николу у очереди.
«Ну с Качаном-то ясно! Верка ночует в Москве у матери! А вот Никола!..»
— Я здесь, а ключи от склада у меня дома! Теперь пойдут штрафы… Ваш друг — заместитель мэра — в курсе опять же! А тут такие дела… Никола притворно вздохнул. — А выпил-то самую малость…
Он снова пустился в объяснения.
Если послушать — Игумнов ходил у него в крутых хозяевах крупной торговой базы или холодильника, имеющих лапу в Главном Управлении торговли. А он, Анчиполовский, с понта, был битым, видавшим виды заведующим прирельсового склада, поставленным уголовниками.
— Я бы не потревожил… — Никола продолжал нести свою херню. — Но к чему вам неприятности?! А я бы мог сейчас съездить, привезти ключи…
Нужно было иметь воистине неистовую фантазию, чтобы в воре Николе заподозрить завсклада…
Не кладя трубку, Игумнов с аппаратом поднялся к окну, дальше, откинул штору.
Все также близко на лоджии, обмерали голуби. Внизу, рядом с аркой, у дома Ельцина, крутилась комитетская разведка. Там же свисал скособоченный, успевший прогнуться транспарант с приветствием съезду.
«Этот до закрытия не дотянет…»
— … Смена тут, в 33-ьем, хорошая! — Голос у Николы был совершенно трезвый.
«Прекрасная! Потому ты и темнишь…»
Никола, несомненно, что-то пообещал дежурному и тот допустил его к трубке.
— И вот еще: из второго пакгауза надо грузить в последнюю очередь…
Игумнов внимательно процеживал весь этот бред: в какой-то момент Никола должен был дать набой на что-то, ради чего он, собственно, и продолжал базарить.
И, наконец, дождался.
— Посмотрите на кинутого…
Дежурный, повидимому, в это время отвлекся.
Никола сделал короткую паузу.
