Герберт Розендорфер - Четверги с прокурором
Могу я, друзья мои, сделать вам одно признание? В то время это дело захватило меня настолько, что я, в целом не вникая особо в суть его, явился в зал заседаний и уселся рядом с господами в неброских одеждах. Я знал судью, это был мой коллега по учебе, с которым мы были на ты. Он слегка удивленно отметил мое присутствие, когда я, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, осторожно пробирался к своему месту уже после начала заседания – я вынужден был опоздать по не зависящим от меня причинам. Незаметно сделав ему знак, я дал судье понять, что нахожусь здесь не по службе.
Я ждал момента, когда адвокат Лукс разыграет свой единственный козырь, по-настоящему эффективный. Но он отчего-то медлил. Завершилось приобщение к делу доказательств, прокурор выступил с довольно худосочной речью, но тут поднялся Лукс и, выпрямившись во весь свой могучий рост, произнес сжатую и убедительную речь, в которой сначала шло перечисление уже упоминавшегося; затем он, чуть склонив величавую с коротенькой бородкой голову, поправил мантию и высказал следующее: «Высокий суд, и на данном этапе процесса, как Высокому суду, несомненно, известно… – Лукс вообще питал слабость к подчеркнуто-старомодным оборотам речи, – могут иметь место ходатайства о допущении доказательств. Я долго раздумывал и раздумываю сейчас, стоит ли выдвигать подобное ходатайство. Как известно Высокому суду, господину прокурору, а также… – тут в его голосе мелькнули оттенки напыщенности, – господам, присутствующим в зале, за этим проступком, несомненно, совершенным нашим обвиняемым, скрывается мне неизвестное, однако предположительно весьма значимое по своей важности обстоятельство. И прояснение упомянутого обстоятельства могло послужить для обвиняемого оправдательным мотивом пусть не в формально-юридическом, но в моральном аспекте, если не оправдать его окончательно. Вследствие этого я предъявляю суду ходатайство о допросе федерального канцлера в качестве свидетеля, а также…»
И так далее, и тому подобное.
Лукс зачитал весь тщательно подготовленный им список свидетелей: министры, члены правительства, все пофамильно, с указанием должностей и служебных адресов в Бонне, и в самом конце прозвучали фамилия и титул «фрау доктор Файгенблатт», имя и настоящая фамилия неизвестны. Место работы: Федеральная служба информации. Пуллах.
Зал зароптал, ряды неприметных господ содрогнулись, испуская жесткое и недоброе излучение.
Естественно, адвокат Лукс всерьез не рассчитывал, что его ходатайство будет с ходу удовлетворено, однако добился желаемого: судья сначала объявил перерыв, а потом и вовсе отложил судебное заседание. Это означало, что хотя Маусбайгль по-прежнему оставался отстранен от исполнения служебных обязанностей, неизбежно грозившее ему дисциплинарное взыскание находилось в полной зависимости от результата судебного разбирательства, то есть на тот момент вынесено быть не могло, и он и далее получал полагавшееся ему согласно штатному расписанию жалованье и располагал достаточным временем для продолжения совместно с герром Перном предпринятого ими частного расследования.
Следует упомянуть, что второго процесса над Маусбайглем так и не последовало. Дело решили завершить по-другому. Несколько недель спустя документы дела вернулись в прокуратуру с запросом: а нельзя ли «вследствие совокупности обстоятельств, могущих служить оправданием обвиняемому», – тут явно прослеживалась ссылка на речь на процессе адвоката Лукса, которая произвела фурор, – «счесть целесообразным приостановить разбирательство дела ввиду незначительности вины согл. Параграфу 153 Уголовно-процессуального кодекса»?
Все это вполне осуществимо в правовых рамках. Можно быстро разделаться с досаждавшей всем ерундой. Но вот только в данном ли случае? Самое высокое начальство обсудило со мной все треволнения суда. Может, в этом случае уместно будет поинтересоваться мнением финансового управления? Поинтересоваться, конечно, можно, так я ему ответил тогда, только оно взвоет, как ужаленное, скажет свое «нет», и мы вынуждены будем с ним согласиться. Почему бы не взбесить учреждение, которое постоянно уже по своему определению бесит всех, если есть такая возможность?
Так и поступили, и дело навсегда было похоронено в архиве. Так что федеральный канцлер не появился на судебном заседании в качестве свидетеля по делу обвиняемого Маусбайгля. Но все было много позже. А пока что события развивались следующим образом…
К Перну пожаловала дама, отрекомендовавшаяся фрау Линденблатт. Уловили сходство? Файгенблатт – Линденблатт. Правильно. Хотя, если судить по описанию, представленному Перном своему соратнику, дама по фамилии Линденблатт несколько отличалась от фрау Файгенблатт, но обе, вне всякого сомнения, принадлежали к одному и тому же ведомству.
И вот фрау Линденблатт языком повестки пригласила Перна на «беседу». С кем должна была произойти беседа и по какому поводу, об этом дама не заикнулась, просто назвала время и место: вилла в Богенхаузене, тогда-то и тогда-то, в такое-то время.
Или – представим себе – мою сложную книженцию читает женщина. Дело происходит летом, она в длинном белом платье с оторочкой из фиолетовых цветков и с длинными широкими рукавами и в белых туфлях на высоком каблуке сидит у себя в саду под раскидистым кустом сирени (видите, как поэтично я могу излагать), углубившись в мою книгу. Женщина слегка покачивает ногой и случайно сбрасывает туфлю в траву, теперь одна нога ее босая.
Я наблюдаю ее издали, сидя в тени дерева.
Дня нее я готова писать не сложные, а, напротив, легкие книжки. Или, может, ей все, даже самые тяжелые, книги кажутся легкими?
– Перн согласился, хотя с условием, что придет не один, а с Маусбайглем.
– Акцептируем, – ответила фрау Линденблатт.
– С «тц»? – осведомился Перн.
– Не понимаю, о чем вы, – ответила дама, прекрасно понимая о чем.
Перн заехал за Маусбайглем домой. У журналиста был старенький «рено», дребезжащая развалина, бывшее такси, так называемый мини-авто – нынче о таких уже позабыли, – и они в проливной дождь отправились в Богенхаузен. Облака нависли так низко, что казалось, солнце уже больше не появится на небе. И вообще тот день для мая месяца выдался необычно холодным. Перн предложил:
– Вообще-то не мешало бы заставить ее подождать нас. Видимости ради. Как вы считаете?
Маусбайгль ничего не ответил. Ему история не нравилась в целом. Каким-то образом вышло так, что прибыли они даже раньше назначенного срока, и теперь пришлось дожидаться в машине. При выключенном двигателе «дворники» не работали, и оба чувствовали себя запертыми в полупрозрачной клетке.
– Все, пора, – объявил Перн. – Так заставим ее ждать нас или же пойдем?
– Не знаю, – ответил Маусбайгль.
– Пусть все-таки немножко подождет, – сказал Перн, закуривая сигарету. – Не желаете? – предложил он Маусбайглю.
– Нет-нет, – покачал головой тот.
Будучи кошкой, я не выношу запаха дыма даже самых изысканных сигар. Но книгу мою предстоит читать и любителям сигар. Вот только герои моей книги – все как один некурящие. (Нет, это не связано с возможными осложнениями для автора.) Ведь в нынешних книгах, как уже замечалось, курение не входу. Недавно один из моей челяди читал книгу Макса Фриша. Так в ней герой чуть ли не на каждой странице закуривает новую сигарету. Но это довольно давний роман. В новых уже никто не курит. Вероятно, исследователи будущего изобретут новую классификацию: литература для курящих или литература для некурящих. Вам не кажется?
Они выбрались из «рено». Перн, глубоко затянувшись сигаретой напоследок, загасил ее, придавив каблуком и приняв при этом шутливо-грациозную позу, словно танцор.
– Машину и запирать ни к чему, кто на нее здесь позарится, – бросил он Маусбайглю.
Это был район исключительно для проживания – ни одного припаркованного автомобиля, – так что оба коллеги, остановившись непосредственно у входа в дом, выскочили из машины и направились к чуточку отдававшей китчем входной двери с окошком из цветного стекла. И тут же, не успел Перн нажать на кнопку домофона, она распахнулась. Тем не менее внимательный журналист успел разглядеть табличку под кнопкой: «Институт прикладных исследований».
– Да, по части фантазии у них явная напряженка, – пробурчал Перн.
Откуда-то сверху раздался голос:
– Поднимитесь по лестнице.
Перн узнал голос фрау Линденблатт. Дама ожидала гостей, она без слов кивнула на приоткрытую дверь и тут же исчезла. Перн осторожно, словно врата в ад, приоткрыл дверь. Они увидели пожилого, седоволосого, коротко, по-военному подстриженного господина в светло-сером двубортном костюме, сидевшего чуть ли не упершись спиной в тяжелые серовато-белые, как туман, портьеры.
