Светлана Успенская - Большая Сплетня
Нет! Еще возомнит, что все вернулось на круги своя, станет претендовать на меня…
Лида вынимает из папки мутно–серую ксерокопию.
— Это медицинская справка, — объясняет, — жена Фукиса обратилась в районную поликлинику с побоями, которые нанес ей муж.
Честно говоря, я его понимаю: женщины порой сами напрашиваются…
— Помнишь прошлогодний скандал с поглощением компании «Данако»? — интересуется она.
Вспоминательно морщу лоб. Ничего такого я, конечно, не помню, но ей совершенно незачем это знать: пусть думает, что я помню все, обо всех, всегда!
— В США Фукиса обвинили в международных махинациях и взятках. Кстати, на предварительных слушаниях звучала фамилия американского федерального чиновника, некоего Паркинса… Но Фукис под присягой засвидетельствовал, что никогда не встречался с Паркинсом и не давал ему денег. Дело было приостановлено. Но если ФБР вдруг станет известно, что Фукис лгал под присягой, что он встречался с чиновником в присутствии свидетеля, дело возобновят. Фукис — американский гражданин, а в Штатах очень трепетно относятся к взяткам. Таким образом, попав под следствие, он устранится от борьбы за «Стандард Ойл».
Ничего себе сюрприз! И это тогда, когда Якушев уже договорился с Фукисом о совместных действиях… Если сделка не выгорит — не видать мне ни должности, ни Леди Ди.
— А кто этот свидетель? — тревожусь я.
— Его жена, Рита…
Вот болван этот Фукис! У него рыльце в пушку по самые уши, а он избивает важного свидетеля!
— При разводе по условиям брачного контракта жене Фукиса причитаются жалкие крохи, — объясняет Лида. — Поэтому она готова на все, чтобы насолить своему мужу. Тогда эта справка, — она кивает на листок, — будет иметь совсем иной вес…
— Откуда тебе это известно? — недоверчиво щурюсь я.
— Из источников, близких к семейству Фукис. Моя бабушка дружит с бывшей домработницей американца, они вместе вставляли зубы в районной поликлинике…
Даже если это ложь, то она звучит весьма правдоподобно.
— А у кого хранится подлинник справки?
— Конечно, у самой Риты!..
— Можешь ее достать?
— Зачем? Фукис вам мешает?
Вот глупенькая! Снисходительно объясняю (уж ей–то я могу довериться, поскольку она мало что смыслит в туго закрученных финансовых махинациях):
— Наоборот, помогает… Якушев сговорился с ним насчет покупки кредитных обязательств «Стандард Ойл». Формально долги выкупает фирма Якушева, но деньги под это дает Фукис. Потому что если Лернер узнает, что Фукис заинтересован в поглощении компании, он может отказаться от сделки. Когда–то давным–давно Лернер не поделил с американцем не то дохлую кошку, не то еще что–то столь же актуальное. Поэтому, если Фукис выйдет из игры, вся цепочка разрушится, Якушев останется на бобах — ему не хватит средств для борьбы. Хорошо бы эту справку уничтожить… Будет жутко обидно, если из–за пустякового фингала сорвется такая игра!
— Обидно, — соглашается она и как–то гаснет. Бедная дурочка! Она мечтала осчастливить меня своими сведениями.
Между тем я доволен: если Фукис вдруг пойдет на попятный, отказавшись от сделки, можно будет подстегнуть его интерес, манипулируя показаниями обиженной жены.
Поэтому, подпустив нежности в голос, говорю Лиде:
— Спасибо, милая… Я рад, что ты работаешь со мной. И рад, что мы снова вместе…
Она молчит.
Настал момент выбора. Решаю, на кого поставить — на Михайлова или на Якушева? На Лену или Леди Ди? Кто доступнее, кто перспективнее, кто приведет меня к цели, наконец?
Лена (на самом деле Алена) — привычная, доступная, домашняя. Она у меня в руках. Она лишена недостижимой прелести своей соперницы. Каждый вечер, сидя на диване, она жует жвачку, качая тапок на пальце ноги. Зевает, чешет голову. Оставляет ватные шарики на раковине. Она глуповата, не слишком сообразительна. Через слово у нее «потрясно». Мечты ее — мечты типичной пэтэушницы, обыкновенные, земные.
Леди Ди — совсем иное! Она словно вся соткана из желаний и восторгов, из лунной зыбкой прелести и солнечного манящего жара. Она то обжигает, то замораживает меня, то притягивает к себе, чтобы в следующую секунду оттолкнуть прочь. Она относится ко мне как одному из сотни своих поклонников. Лишь изредка подбрасывает ласковый взгляд или пустяковый телефонный звонок — чтобы я не сдох от тоски и безнадеги. А потом забывает обо мне на долгие дни, бесконечные в своей вакуумной пустоте.
Кого выбрать, на ком остановиться?
Пожалуй, пора в очередной раз проявить благоразумие и выбрать беспроигрышный вариант.
Беспроигрышный вариант — это Лена. А Леди Ди, моя великая мечта…
Пора завязывать с этими глупостями, шутка с Большой Сплетней слишком затянулась. Ерунда все это — то, что Лилеева наплела мне про значение слухов для карьеры… Самой–то Дане на меня совершенно наплевать (вот уже две недели не могу дождаться ни звонка от нее, ни ласкового взгляда), да и ее отцу тоже. Тогда ради чего я стараюсь?
Тем более что никаких дивидендов от сотрудничества с Якушевым я еще не снискал. Правда, меня назначили начальником отдела — однако на этом карьера моя застопорилась. Но Есенская все равно отдала бы эту должность мне — кто, как не я, достоин ее?
Итак, решено. С сегодняшнего дня телячьи нежности — в сторону, влюбленный рыбий взгляд — прочь, комплименты — долой! Холодность при встрече, легкий кивок, чувство собственного достоинства в повороте головы, во взгляде, в речах. Плюс немного мужской надменной снисходительности. Такой дезинфицирующий стиль поведения покажет Якушевой, что между нами все кончено. Впрочем, между нами ничего и не было… Почти.
Перестану появляться в кафе — отговорюсь занятостью, неотложными делами, да к тому же и дорого выходит, а мне надо копить деньги на свадьбу, и долг банку за машину не выплачен… Насчет дальнейшей карьеры я не беспокоюсь. Думаю, Есенская изменит свое отношение ко мне, услышав фамилию моего будущего тестя… Надеюсь, игра в семейной команде будет более удачной…
Итак, отказавшись от журавля в небе, выбираю синицу в руках. Впрочем, выглядит эта синичка вполне мило. К тому же с ней в любой момент можно развестись, пока у нас нет детей…
Холодно оглядываю подчиненных. Делаю замечание Губасовой:
— В вашей сводке, Люся, я обнаружил серьезную ошибку относительно перспектив среднеазиатского рынка металла. Вы пользуетесь непроверенными сведениями. Надеюсь, это больше не повторится!
Губасова вжимается в стул. Разведенки склоняют головы над бумагами. Терехин, подбежав трусцой, заискивающе предлагает покурить.
— А вы, Терехин, стряхните перхоть с пиджака! — сурово обрываю его. — Вы работаете в престижной организации и, кажется, можете позволить себе приличный шампунь…
Терехин так пугается, что начинает стряхивать перхоть прямо на голову Попика.
— Послушайте! — рявкаю я. — Для подобных манипуляций существуют места общего пользования!
Терехин вылетает из комнаты, путаясь в собственных ногах, мыслях и чувствах.
Вечером, невидимый для своих подчиненных, я слышу их разговор:
— Что это с ним? Какая муха его укусила?
— Не муха, а Леди Ди… Они поссорились.
Надрывный шепот:
— Из–за чего? Из–за очередной юбки, конечно?
— Главное, кому принадлежит эта юбка…
— И кому же?
— Очередной миллионерской дочке!
Заключительным аккордом раздается завистливый вздох Терехина:
— Везет же некоторым — миллионершам счет потерял… А тут загибаешься на проклятой работе без всяких перспектив…
Большая Сплетня чадит, испуская зловонный пачкающий дым. Скоро она догорит совсем… Еще несколько конвульсий, парочка эвтаназных судорог, предсмертные корчи, перемежаемые вздохами, — и все будет кончено. Скорей бы!
Ночной звонок вытряхивает меня из постели.
— Из–за разницы во времени с Америкой у меня сна ни в одном глазу! — Голос Леди Ди звучит жалобно.
Мой — холодно:
— Я уже сплю, между прочим!
Та особа, которой предназначена роль брачной замены журавля, тем временем мирно сопит бок о бок со мной. Пусть сопит, я не потревожу ее сон! Ведь я отныне на ее стороне…
— Надеюсь, ты встретишь меня в аэропорту? — щебечет моя отгоревшая мечта, не замечая замороженной интонации ответных реплик.
— Ладно, — привычно соглашаюсь, запамятовав про недавнее решение. Придется выполнять обещание…
— Знаешь, я соскучилась, — роняет она после многозначительной паузы. Или пауза только кажется мне многозначительной?
Бегло попрощавшись, в бешенстве кладу трубку. Черт, как мне все это обрыдло — обещания, недоговорки, игра в любовь! Я устал.
— Кто звонил? — сонно мычит Лена, стягивая с плеча жаркое одеяло.
— Спи, спи… — Ныряю в спасительную прохладу простыней. — Никто… Так…
