Наталья Борохова - Адвокат под гипнозом
– Бросьте! Суд не будет рассматривать это как доказательство.
– Но человек, который преступил закон однажды, может повторить это в любой момент! Я утверждаю, что доктор Левицкий умышленно травил мою клиентку.
– Вы говорите не как профессионал!
– Профессионализм – это ваш удел, – насмешливо заявила Лиза. – Куда уж нам, бедным дилетантам…
– Я так понял, мы не нашли взаимопонимания, – выпрямился адвокат Лещинский.
– Просто у нас разные цели. Позвольте мне делать мое дело.
– Только не пожалейте об этом, дорогуша. Я уже запомнил вашу фамилию…
Глава 22
Левицкий устало опустился в кресло. День выдался тяжелым, суетным. Он отпустил Марину, отменил все назначенные встречи и, наконец, остался один в сумрачной тиши офиса. Он сидел на месте, которое обычно занимали его пациенты во время сеанса, и тщетно пытался расслабиться. Доктор знал десятки методик, позволяющих снять напряжение, переключиться с решения проблем на отдых и релаксацию. Но кто поможет самому психотерапевту? Ответ был очевиден: другой психотерапевт. Но Игорь Левицкий слишком трепетно относился к своему внутреннему миру и не позволил бы никому нарушать границы собственного «я», поэтому воспользовался способом древним и проверенным – плеснул в бокал немного коньяка, ослабил узел галстука и откинул голову на спинку кресла. Сидя в бархатной тишине, он почти осязаемо ощущал, как накатывают на него волны воспоминаний. Он не зажигал свет. Призраки прошлого предпочитают жить в темноте…
Мало кто из его знакомых знал, что известный психотерапевт Левицкий имел еще и «девичью» фамилию – Левашов, которую получил в наследство от родителей и бездумно утратил в пору буйной молодости по причине опрометчивого поступка, едва не стоившего ему карьеры…
Он родился в обычной семье. Отец – водитель, мать – секретарь на заводе. Они жили не лучше и не хуже многих. Однокомнатная квартира с обычной для того времени обстановкой, небольшой участок земли за городом, щи – по будням, котлеты на обед – по воскресеньям. Правда, у них была возможность изредка прокатиться на служебной «Волге», но маленький Игорь уже с детства усвоил, что машина чужая и ездит на ней директор, который распоряжается всем: рабочими на заводе, своим собственным временем и временем его отца. Тот был, в общем-то, неплохой мужик, от которого мальчику перепадали всякого рода полезности: новогодние подарки, поношенные, но добротные вещи его сына, блок импортной жвачки или апельсин. Родители всякий раз умилялись и униженно благодарили дарителя, пихая мальчика в бок: «Скажи дяденьке спасибо!» Маленький Игорь только удивлялся. Ему абсолютно не нравилось носить чужие штаны, да и на апельсины с конфетами у него была аллергия. «Бери, бери, – шипели родители. – Дареному коню…»
Так, еще в детстве мальчик ощутил магию превосходства одних людей над другими. Нет, он вовсе не хотел стать тогда директором, заниматься скучнейшей работой, ходить в строгом костюме и галстуке и страдать от ожирения и одышки. Его привлекало нечто другое – власть, которую дало бы ему высокое служебное положение, да зависимость от него других людей. Кем он хотел тогда стать? Да бог его знает… Этот вопрос оставался открытым до тех пор, пока в возрасте восьми лет мальчик не попал на одно из цирковых представлений. Признаться, он терпеть не мог цирк и вынужден был пойти туда только по той причине, что у директора заболел сын, и билеты с барского плеча были переданы его отцу. «Бесплатно же!» – говорила мать, поправляя воротничок отглаженной рубашки.
В цирке, как всегда, было людно и душно, отвратительно пахло животными, изо всех щелей сквозило. Мальчик без особого интереса наблюдал за выступлениями воздушных гимнастов и эквилибристов. Он даже не хлопал, когда в промежутке между номерами на арену выскакивали клоуны и веселили публику глупейшими шутками. В конце первой части зрителям представили мага в плаще, расшитом золотыми звездами. Игорь ожидал, что тот начнет, как обычно, доставать из своих карманов воздушные шары, километровые ленты кружев, живых куриц и кроликов – словом, воспроизводить уже растиражированные фокусы. Но тот объявил громко: «Проводится сеанс гипноза! Есть желающие?» и по рядам зрителей прошла волна оживления. Конечно, статисты нашлись и в течение последующих двадцати минут мужчина в плаще демонстрировал публике чудеса гипноза. Вспоминая тот вечер в цирке многими годами позднее, Игорь Всеволодович критически осмыслил поставленный номер и не нашел в приезжем артисте даже намека на особый дар, но в восемь лет происходящее на арене представлялось ему волшебством. Следуя мягкой повелительной интонации голоса мага, люди засыпали на ходу, принимали нелепые позы, а очнувшись, испуганно таращили глаза и недоумевали, почему публика смеется и аплодирует. Маг снисходительно улыбался, точно ощущая свою таинственную власть над всеми, кто сидел сейчас под куполом цирка. В сознании зрителей этот номер запечатлелся короткой вспышкой и потерял остроту уже к началу второй части представления, когда на арену вышли хищники. Только маленький Игорь, словно не слыша щелканья бича, мысленно возвращался к тому, что ему довелось увидеть. Внешняя мишура – плащ со звездами, лихо закрученные черные усы, восторг зрителей – ему были ни к чему. Его восхитило нечто другое – то, что он вряд ли мог разумно объяснить. Его потрясла безраздельная власть гипнотизера над людьми. Это было необычайно притягательно…
Мальчик попытался расспросить отца, но тот о гипнозе знал немного. Правда, припомнил пару забавных историй из жизни великих иллюзионистов, когда те использовали свой волшебный дар в повседневной жизни и добивались поразительных результатов. Имея в руках обрывок бумаги, они могли внушить контролеру, что на самом деле это билет в оперу, пропуск на кондитерскую фабрику или даже денежная банкнота. Все эти рассказы распаляли и без того богатую фантазию мальчика. Он хотел быть похожим на этих людей. Он хотел принадлежать к «избранной касте» повелителей душ. Но, к его великому сожалению, способности к внушению у него и не думали проявляться. Между тем его кумиры овладели мастерством гипноза еще в раннем детстве…
Как-то раз, зажав в руках потрепанную квитанцию из обувной мастерской, Игорь пришел к кинотеатру. Он дождался момента, когда толпа у входа в фойе поредела, и несмело подошел к контролерше.
– Что ты тут крутишься, малец? – спросила тетка, ощупывая его внимательным взглядом.
– У меня вот… билет, – сказал он, уставившись ей прямо в глаза.
«Возьми его в руки, – внушал он ей мысленно. – Ты же видишь, что с ним все в порядке. Дата, сеанс, даже номер ряда и место. Ты пропустишь меня и даже пожелаешь приятного просмотра».
Но женщина почему-то отвела взгляд и продолжила усердно отрывать корешки чужих билетов. Игорь чуть не плакал.
– Ну же… у меня билет, – говорил он, протягивая ей квитанцию из обувной мастерской, на которой значилось: «Ботинки женские, черные. Набойки из полиуретана на каблук».
Люди проходили в фойе, а он топтался возле билетерши, теряя надежду. Наконец, бросив беглый взгляд на квитанцию, она бросила сердито:
– Куда прешься? На афише же сказано: «Детям до шестнадцати вход воспрещен…»
Так он и не понял тогда, осознала ли тетка, что ее разыгрывают, или же отказала ему по причине малого роста…
Странное увлечение с годами не прошло, а стало, пожалуй, более осмысленным. Он выбрал из школьной библиотеки все, что касалось магии и иллюзионистов, ознакомился с биографией Вольфа Мессинга и даже «проглотил» несколько книжек по судебной психиатрии. Волшебный дар ему не открылся, зато он с удивлением узнал, что гипноз, таинственное и притягательное явление, имеет отношение не к цирку и фокусникам, а поддается вполне научному осмыслению, стало быть, при известной старательности и усердии овладеть этим искусством может любой. Тайны человеческого сознания влекли его, и без особых колебаний он после окончания школы подал документы в медицинский институт. Родители его выбор одобрили, не понимая, впрочем, почему их сын не желает стать в будущем хирургом или терапевтом, а собирается специализироваться в психиатрии. На взгляд обывателя эта область медицины казалась малопочтенной. О психоанализе, психотерапии они тогда и не слышали.
Годы учебы в мединституте прошли чередой экзаменов и зачетов, лекций и практических занятий. Изучая строение тела, работая в «анатомичке», молодой студент проявлял усердие, стараясь понять, как работает величайший орган человека – мозг. Организм представлялся ему хитроумным музыкальным инструментом, овладеть которым можно, лишь ознакомившись с назначением всех кнопочек и рычагов.
Тогда-то ему в руки и попалась книжка известного американского психиатра Эриксона Милтона «Мой голос останется с вами». Автору не слишком везло, и с медицинской точки зрения он был болен. От рождения ему было отказано в цветоощущении, он не различал звуки по высоте и не мог воспроизвести простейшую музыкальную мелодию. Зато его вклад в науку был огромен. «Эриксонианский гипноз», названный именем психиатра, позволил увеличить эффект лечения серьезных психосоматических расстройств в несколько раз.
