Джон Карр - Ведьмино логово
Инспектор поместился по другую сторону от доктора Фелла, а Роберт Сондерс – рядом с сэром Бенджаменом. Пастор только заметил:
– Всякую ошибку можно, конечно, объяснить. Но одно дело – ошибка, а другое – обвинение в убийстве. А вот убийство вы доказать не можете, и вам это известно.
Он слегка побледнел. Рэмпол сидел так, что касался коленом колена пастора. Его вдруг охватило отвращение, граничащее со страхом. Слегка выпуклые глаза священника были по-прежнему открыты, нижняя губа чуть отвисла. Было слышно тяжелое дыхание. В салоне автомобиля воцарилась гнетущая тишина, за шумом колес так и слышалось: «Убийца».
Потом Рэмпол увидел, что инспектор незаметно положил руку с пистолетом на колено, прикрыв его другой рукой, и что дуло пистолета направлено в сторону пастора.
Свернули в проулок, ведущий к «Дому под тисами»; машина резко затормозила, а сэр Бенджамен все продолжал говорить.
Как только они остановились, Роберт Сондерс тут же выскочил из машины. Его длинная рука просунулась в салон.
– Эй, ты! – крикнул он. – Где эта грязная скотина? Говори, что ты сделал с Томом?
Инспектор схватил его за руку.
– Спокойно, сэр, спокойно. Никакого насилия.
– Это он уверяет, что он – Том Сондерс? Он – подлый лжец! Я убью его! Я…
Инспектор Дженнингс неторопливо оттеснил его от машины, когда открылась дверца. Все они стояли теперь вокруг пастора. Своей тонзурой и венчиком пушистых желтеющих волос он напоминал заболевшего святого. Он продолжал улыбаться. Все вместе они вошли в дом, где доктор Фелл зажигал лампы в кабинете. Сэр Бенджамен подтолкнул пастора к креслу.
– Итак, – начал он.
– Инспектор, – предложил доктор Фелл, указывая в сторону пастора рукой, в которой была лампа. – Мне кажется, вам следует его обыскать. Насколько я понимаю, на нем должен быть специальный пояс с деньгами.
– Подите прочь! – закричал пастор. В голосе его появились пронзительные нотки. – Вы не можете ничего доказать. Не подходите, говорят вам!
Его глаза были широко раскрыты. Доктор Фелл поставил возле него лампу так, чтобы свет падал прямо на его вспотевшее лицо.
– Да ладно, – равнодушно проговорил доктор. – Не к чему его обыскивать, инспектор... Сондерс, вы не хотите сделать заявление?
– Нет. Вы не можете ничего доказать.
Словно желая достать листок бумаги, чтобы записать сделанное заявление, доктор Фелл открыл ящик письменного стола. Рэмпол следил за каждым его жестом. Другие не видели, что он делает, они наблюдали за Сондерсом, тогда как сам пастор пожирал глазами каждое движение доктора. В ящике была бумага. Кроме того, там лежал старинный крупнокалиберный пистолет небольшого размера. Он был раскрыт, так что был виден патронник, и, когда на него упал свет от лампы, Рэмпол успел заметить, что там был только один патрон. Потом ящик был снова закрыт.
– Присаживайтесь, джентльмены, – пригласил доктор Фелл.
Сондерс, недоумевая, продолжал смотреть на ящик стола. Доктор взглянул на Роберта Сондерса, который с глупым видом стоял посреди комнаты, сжимая кулаки.
– Садитесь, джентльмены, я должен рассказать вам, как он совершил все эти убийства, если он сам не желает этого сделать. Не очень-то красивая история. Если вы, мисс Старберт, пожелаете удалиться...
– Пожалуйста, уйдите, – убеждал ее Рэмпол. – Я пойду вместе с вами.
– Нет! – воскликнула она, словно борясь с надвигающейся истерикой. – Если я до сих пор все выдержала, теперь уже не уйду. Вы не можете меня заставить. Если это сделал он, я хочу знать...
Пастор взял себя в руки, хотя голос у него был по-прежнему хриплым.
– Конечно, оставайтесь, мисс Старберт, – загудел он. – Вы-то как раз имеете полное право выслушать, что вам расскажет этот сумасшедший. Он не может вам объяснить, как, впрочем, и никому другому, как это мне удалось, сидя рядом с ним в этом самом доме, сбросить вашего брата с балкона кабинета смотрителя.
Доктор Фелл заговорил, голос его звучал громко и резко.
– Я и не сказал, что вы сбросили его с балкона. Его вообще с балкона не сбрасывали...
Наступило молчание. Доктор Фелл прислонился к каминной полке, вытянув одну руку вдоль края и прикрыв глаза. Он задумчиво продолжал говорить:
– Есть несколько причин, объясняющих, почему он не падал с балкона. Когда вы его нашли, он лежал на правом боку и у него было сломано правое бедро. И в то же время часы, которые находились в специальном кармашке, не только не разбились, но продолжали идти, тикали как ни в чем не бывало. Вы же понимаете, упав с высоты в пятьдесят футов, они не могли остаться невредимыми. В свое время мы еще вернемся к этим часам. Дальше. В ночь, когда произошло убийство, шел сильный дождь. Точнее говоря, дождь начался в одиннадцать и шел непрерывно до часа ночи. На следующее утро, когда мы пришли в кабинет смотрителя, мы обнаружили, что железная дверь, ведущая на балкон, открыта. Вы помните? Предполагается, что Мартин Старберт был убит примерно без десяти двенадцать. Следует, значит, предположить, что дверь была открыта именно тогда и так и оставалась открытой. Таким образом, если рассуждать дальше, в течение часа дождь хлестал в открытую дверь. Он, конечно, попадал и в окно – значительно меньшее пространство, закрытое к тому же плющом. На следующее утро под окном стояли большие лужи. И ни капли воды под дверью; пол в этом месте оставался сухим, был покрыт мусором и даже пылью.
Иными словами, джентльмены, – спокойно продолжал доктор, – до часа ночи дверь оставалась закрытой, она была открыта только после того, как кончился дождь. И ветер тут ни при чем, она такая тяжелая, что и руками-то ее можно открыть с большим трудом. Это сделал человек – уже после того, как дождь прекратился, для того, чтобы инсценировать давно задуманное и тщательно подготовленное убийство.
Снова наступило молчание. Пастор сидел, выпрямившись в кресле. Свет падал на его лицо, и было видно, как на щеке дергается нерв.
– Мартин Старберт очень много курил, – продолжал доктор Фелл. – Ему было страшно, он находился в нервном состоянии и непрерывно курил целый день. Наше предположение не будет слишком невероятным, если мы станем утверждать, что во время испытания, через которое он должен был пройти, он курил еще больше. И в то же время у него в кармане был обнаружен полный портсигар и полный коробок спичек. А на полу в кабинете смотрителя – ни одного окурка.
Доктор говорил размеренно, не торопясь. Его рассказ, по-видимому, напомнил ему о его собственных желаниях, так как он достал из кармана трубку.
– С другой стороны, совершенно бесспорно, что в кабинете смотрителя кто-то был. Вот здесь-то убийцу и постигла неудача, планы его были нарушены. Если бы все шло, как задумано, не было бы надобности мчаться сломя голову через луг, когда погас свет. Мы бы спокойно ждали, когда появится Мартин, и только по прошествии достаточного времени, не дождавшись, пошли бы искать и обнаружили бы его тело. Но – обратите на это особое внимание, так же, как это сделал Рэмпол, – свет погас на десять минут раньше.
К счастью, оказалось, что убийца, сломав Мартину бедро, чтобы создалось впечатление, будто он упал с балкона, не тронул его часы. Они шли и показывали правильное время. Теперь давайте предположим (просто выдвинем такую гипотезу), что в кабинете смотрителя был именно Мартин. В этом случае, когда срок ожидания закончился, он выключил фонарик и отправился домой. Он знал бы, что без десяти двенадцать срок еще не истек и уходить рано. А вот если вместо него был другой человек и часы у него на десять минут спешили?..
Сэр Бенджамен вскочил с места и двинулся вперед, щупая перед собой воздух, как это делают слепые.
– Герберт! – воскликнул он.
– Нам было известно, что часы Герберта спешили на десять минут, – сказал доктор. – Он велел горничной перевести большие часы в холле. Но она потом выяснила, что это ошибка, и оставила все остальные часы, как были. И в то время как Герберт сидел в кабинете смотрителя, исполняя ритуал вместо своего кузена, который был слишком труслив, чтобы сделать это самому, тот уже лежал с переломанной шеей в Ведьмином Логове.
– И все-таки я не могу понять, каким образом... – Сэр Бенджамен замолк на полуслове с недоуменным видом.
В холле зазвонил телефон. Звонок прозвучал так резко и неожиданно, что все вздрогнули.
– Снимите трубку, инспектор, – попросил доктор Фелл. – Это, наверное, ваши люди, которые производили обыск в доме пастора.
Сондерс вскочил на ноги. Его толстые щеки обвисли, как у больной собаки.
– Это ни с чем не сообразно, это просто... – начал было он.
Голос его звучал ужасно, казалось, он сам себя передразнивает. Потом он запнулся о ножку кресла и снова сел на место. Они слышали, как инспектор говорит по телефону. Когда он вернулся в кабинет, выражение его лица было еще более непроницаемым.
