Наталья Андреева - Принц Эдип
— Мне пришлось обратиться к своему стоматологу, — прошипел Лопухин. — Кому прикажешь выставить счет? Тебе?
— Мужчинам свойственно идеализировать своих возлюбленных, — пожал плечами Монти. — Разумеется, Стас не поверил.
— Да, но она принесла ему справку от гинеколога!
— Беременность оказалась ложной? — удивился Монти.
— Да она вообще — девственница!
— Кто, Ася? — Он чуть не расхохотался.
— Да при чем здесь Ася! — с раздражением сказал Лопухин. — Ася — дочка Рябова. Я говорю о Наде. О той девке, которую ты должен был в себя влюбить! А ты рассудил по-своему. Зачем, мол, каких-то пять штук, когда можно наложить лапу на миллионные счета в банках! Умно! Только запомни: ты ничего не получишь.
Лопухин продолжал сыпать угрозами, Монти же пытался сообразить: что происходит? В чем, собственно, дело? Произошла какая-то чудовищная ошибка. Нелепость. Ах да! Портрет! Монти уставился на Лопухина, Вот до чего довела его осторожность! Неизвестно, по какой причине, Стас снял со стен своей мастерской все портреты Нади и повесил портрет Аси. Монти напрягся и попытался вспомнить. Надя что-то говорила о парне, которого бросила… Неужели он перепутал? Монти наморщил лоб. Вспомнил тот день, когда он ждал невесту Стаса у пединститута. Подошел-то он к ним правильно. А вот девушка, с которой у него теперь роман, и которая от него беременна… Господи! Это же была не та девушка!
27 АВГУСТА, ЗА ПОЛНОЧЬ
После этого я и решил с ними со всеми объясниться, — закончил свой рассказ Монти. -До моего двадцатипятилетия оставались считанные дни. я разослал им всем приглашения. Арендовал на ночь этот клуб. Почему-то я был уверен, что все они придут. и Марию Казимировну пригласил. Как свидетеля.
— А Рябову и Сажину почему послал приглашения? — поинтересовался Алексей. — и почему вдруг «Дорогой папа…»?
— Я нанес еще один визит к Марии Казимировне и узнал подробности. Сказал, что побывал в той деревне, где меня рожали, поговорил с соседкой. Какой смысл ей был что-нибудь скрывать? я имею в виду, Марию Новинскую. Она повторила, что до сих пор не знает всей правды. Не знает, кто моя мать. Знает только, что тот молодой человек, с которым у Ады случился роман в восемнадцать лет, погиб в автокатастрофе. И что он родной брат Люси. То есть, Людмилы Федоровны Рябовой. Если даже я сын Новинской, мы с Асей все равно родственники. Я боюсь за ребенка. Мария Казимировна и рассказала мне о Сажине и Рябове. О том, что у Нечаевой всю жизнь длится роман с одним-единственным мужчиной, а что касается Людмилы Федоровны… Я думаю, тут и так все понятно. Отсюда «дорогой папа».
— А Лопухина вы звали на день рождения?
— Нет. Он сам пришел. Надрался и пришел. Я думаю, хотел воспользоваться моментом. Чтобы чрезвычайно осложнить мне жизнь. К тому времени я уже знал, кто отец Аси. И не сомневался, что он меня по стенке размажет. У меня только одна надежда на спасение. — Монти усмехнулся. — Если я его сын, быть может, он будет ко мне снисходителен?
— Вы, Лаптев, вообще, соображаете, что наделали? — возмущенно спросил следователь.
— Я наделал?! А та женщина, которая от меня отказалась?! Она разве ни при чем?!
— Ладно, — прервал их Алексей. — Я думаю, настало время. Пойдемте в зал.
Их уже ждали понятые. Сидящие в зале гости Монти слегка недоумевали и переглядывались: что сейчас будет? Перед тем, как начать процедуру, Алексей отозвал в сторонку Стаса Лопухина.
— На два слова.
— Что, собственно, вам надо? — надменно спросил молодой человек.
— Скажите, почему вы сюда пришли?
— У меня были причины, — уклончиво сказал Лопухин-младший.
— А именно?
— Мы с этим типом не поделили девушку. С Монти. — Он скрипнул зубами.
— Кого вы имеете в виду? Асю или Надю?
— Разумеется, Надю! Я до сих пор ревную.
— Меж тем, этот тип может оказаться вашим братом.
— Мне-то что? — скривился Лопухин.
— Похоже, вы не рады, что у вас появился родственник?
— Да что вы ко мне пристали! Рад, не рад. Я его ненавижу, если хотите! Все висело на волоске! А чем он лучше? Да ничем! Я рад, что Надя поняла, кто он такой.
— Я хотел кое-что выяснить. Где-то в середине мая Надя сказала вам, что хочет расстаться, так?
— Ну. Сказала, что встретила… Впрочем, неважно. Я ее уже простил.
— И вы сгоряча сняли со стен своей мастерской все ее портреты? Так?
— Да. Сначала я хотел их сжечь. Два даже порвал. Потом опомнился, остальные холсты просто развернул изображением к стене.
— И позвонили Асе, так?
— Откуда вы знаете? — уставился на Алексея Лопухин.
— Вы повесили на стену ее портрет.
— Ну, повесил. Чтобы привыкнуть. Отец всегда хотел, чтобы я на ней женился. Его это устраивало. Меня нет.
— Почему?
— Я хочу стать художником. Настоящим художником. Вот Надя — та в меня верит. А Ася… У нее чуть что: «Папа нам поможет. Ты можешь работать у него на фирме. Спроси у папы». Петр Николаевич у них в семье царь и бог. Да знаю я Рябова! — с раздражением сказал Стас. — Он считает, что я занимаюсь ерундой. А для меня это смысл жизни, поймите!
— Но ты уже был близок к тому, чтобы сделать ' предложение Асе?
— Я просто ей поплакался. Позвонил, и… Она пришла. Она добрая. А кому? Мы дружим с детства. Она хорошая девушка, только… — Лопухин не договорил, махнул рукой. — Ни рыба, ни мясо. А что касается портрета… Ведь и правда, хорош?
А? — с надеждой спросил Стас.
— А как у вас сейчас?
— С Надей? Нормально. То есть, хорошо. Она очень энергичная. Живая. А, главное, пробивная. Говорит, что сделает из меня человека. Она английский знает. Собирается меня продвигать, устраивать мои выставки. Продавать картины. Говорит, что ее внешность, общительность плюс мой талант — это сила. Я скоро окончу училище, получу диплом. Я ведь, уходил в академичку, и, если бы не Надя, вряд ли восстановился бы. У меня силы воли не хватает. Когда все против меня, я не выдерживаю. А Надя… Ведь ей только двадцать! А она такая целеустремленная! Она говорит, что у нас непременно получится! — с воодушевлением сказал Стас.
— Дай бог, — вздохнул Алексей. — Но портрет сыграл свою роковую роль.
— Что вы имеете в виду? — невольно вздрогнул Лопухин.
— Так. Дело идет к развязке. Прошу в зрительный зал.
Алексей кинул внимательный взгляд на понятых. Мужчина средних лет в белоснежном халате, судя по виду, повар, и посудомойка. Кроме гостей Монти в клубе присутствовали и рабочие по кухне, бармен и охрана. Словом, обслуживающий персонал. Но Леонидов уже был уверен: здесь дело семейное. Лопухина убил кто-то из своих. Взять, к примеру, Стаса. Его последнее объяснение с отцом привело к тому, что Вячеслав Валентинович вынужден был обратиться к стоматологу. Если верить рассказу Монти. Допустим, Лопухин-старший вновь попытался очернить Надю, и на этот раз обидчивый сын ударил его уже не кулаком, а бронзовой статуэткой, подвернувшейся под руку. Могло такое случиться? Могло!
— Ну, преступим, — прервал его размышления следователь.
— Да, — Алексей встряхнулся и обратился к гостям: — Прошу всех — внимание. Наина Львовна, будьте любезны, дайте мне вашу сумочку.
— Сумочку? — Нечаева вздрогнула. — Господи, зачем?
— Будьте любезны.
— Я не… Я отказываюсь, — решительно заявила Нечаева. И прижала сумочку к груди, чтобы показать: ни за что не расстанусь.
— Ну что нам, силу применить? — спросил следователь. И посмотрел на стоящих в дверях сотрудников милиции.
— Ная, в чем дело? — спросил Сажин. — Почему ты не хочешь отдать им сумочку? Не бойся, они тебе ничего не сделают.
— Наина Львовна? — Алексей строго посмотрел на Нечаеву, и та сдалась.
— Пожалуйста.
Леонидов взял сумочку, которую протянула ему Наина Львовна. Элегантную сумочку из натуральной кожи, цвета «пьяная вишня».
— Понятые, прошу смотреть внимательно, -Алексей щелкнул замочком. Мужчина в белом халате и женщина средних лет подались вперед.
— Копаться в чужих вещах неприлично, -сквозь зубы сказала Нечаева. — Но я вижу, что вам не привыкать.
— А я и не собираюсь копать глубоко. То, что я ищу, лежит на поверхности.
Алексей аккуратно, двумя пальчиками вынул из сумочки белоснежный носовой платок с меткой «Н. Н». Понятые вытянули шеи. Ася перестала плакать и вцепилась в мать. Ада Станиславовна и ее тетка взялись за руки, словно ища друг у друга поддержки. Сажин оторопел, а Петр Николаевич Рябов невольно вздрогнул. Следователь тоже уставился на платок и присвистнул. На белой ткани виднелись бурые пятна.
— Наина Львовна, это ваш платок? — спросил Алексей. Та замялась. Потом посмотрела на метку и кивнула:
— Да. Мой.
— Судя по всему, кровь, — сказал Алексей, имея в виду бурые пятна. И Нечаевой: — Откуда?
— Я поранила палец.
— Наина Львовна, вы же понимаете, что узнать, кому принадлежит кровь на платке — это только вопрос времени, — мягко сказал Алексей. — Мы же не дети. А кровь на платке, я в этом уверен, принадлежит потерпевшему. Факт изъятия платка из сумочки госпожи Нечаевой будет зафиксирован в протоколе. Так, Александр Юрьевич?
