Денис Дроздов - Белая ворона
Пленников затолкали в ванную комнату – просто толкнули через порог, и те растянулись на кафельном полу. Глеб услышал, как к двери придвигают какую-то тяжелую мебель. Так, выбраться, похоже, не получится…
– Почему они нас не убили? – вслух задал Звоницкий мучивший его вопрос.
– А зачем? – поморщилась Елена. – У них ведь дом взрывчаткой нашпигован. Они ведь долго готовились. Искра, цепная реакция – и хоронить нас будут в спичечном коробке. Причем всех в одном. Одной хватит.
Маргошка судорожно всхлипнула.
– А что приводит в действие взрывное устройство? Таймер? Ты не видела?
– Понятия не имею! – пожала плечами Елена. – Я же не физик, а биохимик.
– Ты что, и правда изобрела ту начинку для бомб? – тихо спросил Глеб.
Елена улыбнулась:
– Глупая была. Отличница. Если бы все можно было переиграть, я бы пошла в учителя химии.
– И у тебя было бы прозвище Горыныч…
Лицо Елены было близко-близко, мягкие губы улыбались…
Они сидели на полу. Только тут Звоницкий сообразил, что впервые за последние время они с Еленой остались наедине. Ну, почти наедине.
– Дяденька, спасите! – завопила Маргошка. – Придумайте что-нибудь, а то они бомбу взорвут! Это вы будете виноваты, если я помру – вы меня из Путашкина забрали. Жила бы я там себе и горя не знала…
– Замолчи, Маргарита! – строго сказала Йоффе. – Глеб Аркадьевич сейчас что-нибудь придумает. Ты ему мешаешь своими причитаниями. Держи себя в руках, девочка!
Самообладанию самой госпожи Йоффе мог бы позавидовать кто угодно. Под дулом пистолета эта женщина не проронила ни слезинки. Одним взглядом привела в трепет Амбала… Да и теперь, связанная, на полу собственной ванной, уверена, что все кончится хорошо. Да, конечно, Звоницкому было очень приятно, что любимая женщина так верит в него. Но, честно говоря, он понятия не имел, каким образом спасет пленниц.
– Глебу Аркадьевичу нужны свободные руки, – проговорила хозяйка дома. – Маргарита, постарайся освободиться от веревок. Думаю, тебя связали не очень туго.
Маргошка завозилась на полу. И верно – промучившись минут десять, девчонка освободилась.
– Так, в верхнем ящичке туалетного столика есть маникюрные ножницы, воспользуйся ими и помоги нам! – продолжала командовать Йоффе.
Маргошка послушно выполнила распоряжение хозяйки, и вскоре Глеб и Елена растирали опухшие запястья.
– Отлично! – Глебу надоело быть статистом, и он решил взять на себя инициативу. Все-таки он тут единственный мужчина! – Отойдите, я попытаюсь выбить дверь.
Ветеринар уже примеривался к двери ванной – к слову сказать, дубовой и очень крепкой на вид, – и уже прикидывал, выдержит ли нагрузку его нога, как вдруг Елена Генриховна посмотрела на своего возлюбленного с некоторой жалостью и произнесла:
– Не советую. Скорее всего, именно там установлена растяжка. Они же знали, что мы попытаемся выбраться.
Глеб искоса взглянул на Йоффе:
– Слушай, может, ты и во взрывных устройствах разбираешься?
Елена пожала плечами:
– Ну, все-таки я десять лет была замужем за милиционером. Давайте не будем делать резких движений, а для начала сядем и подумаем, как нам выбраться отсюда. Жаль, что меня застали врасплох… У меня пистолет в ящике стола на кухне.
Что ж, совет был неплох. Звоницкий уселся на металлический табурет, стоявший пред зеркалом, а обе дамы поместились на бортике ванны. Елена Генриховна достала из шкафчика перекись водорода и бинты и теперь обрабатывала рану на лбу Глеба. Было больно. Чтобы отвлечься, ветеринар сказал:
– Кстати, о твоем муже…
Елена Генриховна выпрямилась и строго глянула на Глеба сквозь очки:
– А что с моим мужем? Почему он вдруг заинтересовал тебя?
Видимо, вопрос был Елене неприятен. Но Звоницкий никогда бы себе не простил, если бы его не задал.
– Послушай, Елена… возможно, мы не сумеем выбраться отсюда и нас похоронят в одном спичечном коробке… Но напоследок я хочу знать правду. Скажи, что случилось с твоим мужем на самом деле?
Госпожа Йоффе вскинула брови:
– На самом деле Максима застрелили на охоте. А что? Ты не знал?
– Что, и отца братьев Трусовых тоже? – скептически поинтересовался Звоницкий.
– Ну да. – Елена сдвинула очки на лоб и удивленно уставилась на Глеба. – А в чем дело? Неужели ты… Глеб, ты думаешь, что это какой-то заговор? Что смерть Максима не случайна?!
Дальше последовало то, чего ветеринар меньше всего ожидал. Елена Генриховна начала смеяться. Маргошка опасливо покосилась на хозяйку и на всякий случай отодвинулась. Но смех Елены был совершенно нормальным – никакая не истерика. Ну, если не считать повода, конечно…
– Нет, это невероятно! – отсмеявшись, воскликнула Елена Генриховна. – Тебе в конспирологи идти, Глеб! Тебе всюду мерещатся заговоры!
– Что смешного ты находишь во всей этой истории? – осторожно спросил Звоницкий, поглядывая на свою любимую. Елена поправила прическу и ответила:
– Десять лет назад, когда Максима убили, я очень горевала. Брак с ним был одной из немногих хороших вещей в моей запутанной жизни. Конечно, мы с Максом были очень разными. Но уживались неплохо. Это он придумал для меня хобби – разводить розы. Первые годы я просто загибалась от безделья, а детей у нас не было. А потом он погиб.
Елена замолчала. Глеб терпеливо ждал.
– Он погиб по собственной неосторожности, Глеб, и не надо ничего выдумывать. Они поехали на охоту – Максим, Костя Трусов, Андрюша Чадов, ну, и другие люди – ты их не знаешь. И с охоты привезли два трупа. Макс и Константин сидели в засаде – или как это у охотников называется, и сидящие напротив пальнули на шорох. Вот и все. Много мужчин, очень много водки и оружие… И некого винить.
– Значит, Андрей Анатольевич Чадов тоже был там? – Глеб никак не хотел расставаться со стройной версией.
– Конечно, – пожала плечами Елена. – Он и привез тело Максима. Если бы ты его видел тогда… Он на коленях передо мной стоял, прощения просил. Хотя стрелял даже не он.
Елена строго взглянула на Звоницкого:
– Глеб, перестань под него копать, я тебя прошу. Он мне помогал после смерти Максима. И мальчишек Трусовых пристроил в полицию, а то бы неизвестно, что из них выросло – шпана шпаной… Андрей, конечно, человек малоприятный – жесткий, скрытный. Но зато город у него в полном порядке. Ни наркотиков, ни проституции, ни торговли оружием или детской преступности. А ведь контингент тут сам знаешь какой – сто первый километр. Посмотри хотя бы на соседнее Вырино…
– Ничего себе – полный порядок! – изумился Звоницкий. – Коррупция, кумовство и все в таком же духе! Устроил тут, понимаешь, Дикий Запад… городишко ваш – как из вестерна. Одна власть – шериф и его люди…
Елена усмехнулась:
– Знаешь, никогда особенно не любила Злобино, но сейчас начинаю себя чувствовать патриоткой! Что это ты так взъелся? Коррупция у нас, кстати, не больше, чем в целом по стране. Среднестатистическая, так сказать… А люди – да, людей своих Чадов ставит на все ключевые посты, и потому у него нет проблем с противодействием его власти. Не очень демократично, признаю. Но в Злобине демократия и невозможна!
Глеб на секунду увидел себя со стороны и поразился. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он будет сидеть в заминированной ванной в обществе своей любовницы и малолетней проститутки в ожидании скорой смерти и обсуждать политические проблемы маленького подмосковного городка – что ж, Звоницкий честно покрутил бы пальцем у виска, как в далеком пионерском детстве.
– Почему это демократия в Злобине невозможна? – не удержался ветеринар.
– Потому что у этого города своя специфика, – как ни в чем не бывало ответила Елена. – Здесь живут потомки выселенных из столицы уголовников и политических зэков времен репрессий, а еще ученые вроде меня.
– Вроде тебя? – потрясенно спросил Глеб. – Так что, все твои соседи изобретали бактериологическое оружие?!
– Ну почему же сразу – бактериологическое, – обиделась Елена. – И вовсе не обязательно оружие. Но – да, ты прав. Все они совершили какие-то открытия, причем такого рода, что их посчитали опасными для широкой публики. Так что наш городок – нечто вроде закрытого «ящика», какие были в советские времена. Только в большем масштабе.
– И что, все эти люди добровольно позволили запереть себя в этом городишке? – недоверчиво спросил Глеб.
– У нас не принято задавать такие вопросы! – отчеканила Йоффе. – Лично я здесь добровольно… ну, почти. А остальные – не знаю.
Марго давно уже прислушивалась к разговору взрослых.
– Слушайте, дяденька Глеб Аркадьевич! – не выдержала наконец Маргошка. – Вы вообще-то нас спасать собираетесь? Чего вы языками зацепились? Другого времени нету?
– Маргарита, следи за своей речью! – одернула девчонку Елена.
– Просто, если вы нас спасать не собираетесь, тогда я сама! – сердито сказал Маргошка.
