Патриция Вентворт - Приют пилигрима
Оба полицейских подались вперед. Фрэнк произнес:
- Письмо адресовано Генри?
- Полагаю, да. Очевидно, он пытался уничтожить его, положив в камин и поднеся к нему огонь. Если в тот момент окно стояло открытым, сквозняк поднял бы его вверх, в дымоход. Зацепившись за сырой кирпич - неиспользуемый дымоход действительно становится очень влажным,- письмо, едва загоревшись, потухло. Содержание его вполне разборчиво.
Марч протянул руку:
- Где оно?
- Я принесу его.
Когда она вышла, Фрэнк кинул на Рэндала лукавый взгляд.
- Она не сразу решила, стоит ли отдавать вам письмо, так что это не простая улика. Тут какой-то подвох. Интересно какой?
Марч ответил, глядя куда-то мимо него:
- Ну, мы через минуту все узнаем.
Но казалось, прошла не одна минута, прежде чем мисс Силвер вернулась. В руке - концами вверх - она держала кусок чистой бумаги, аккуратно сложенный вдвое. Под ним обнаружился исписанный листок, сильно потускневший от пламени. Верхний левый угол сгорел. Бумага, дешевая, когда-то белая, была такого размера, что сложенный вдвое лист как раз умещался в обычный квадратный конверт. Все это было видно в результате поверхностного осмотра. Но когда Фрэнк подошел и бросил поверх плеча Марча более внимательный взгляд, он убедился, что опасения его оправдались. Здесь определенно крылся подвох. Во-первых, если на листке и стояла дата, то теперь ее не было. Возможно, она находилась в левом верхнем углу, но угла этого уже не существовало. Не было ни обращения, ни какого-либо заголовка, а текст, нацарапанный карандашом, выглядел так, будто его написал семилетний ребенок - с бесформенными, как у детей, прописными. Почерк был довольно разборчивым, но читать было нелегко, потому что цвет карандаша почти не отличался от цвета обожженной бумаги. Марч разложил листок на столе так, чтобы на него падало как можно больше света. Письмо гласило:
"Мне нужно вас увидеть еще раз, чтобы попрощаться. Вы обещали мне эту встречу. Как только будет безопасно. Я буду ждать. Мне нужно еще раз вас увидеть. Сожгите это."
После паузы Марч произнес:
- Так, так... Вы собираетесь выстроить какую-то особую версию на основании этого письма - я полагаю, мы должны называть это письмом?
Мисс Силвер сдержанно отреагировала:
- Я бы предпочла выслушать твою собственную версию.
Заметив вслух, что Генри - малый не промах, Фрэнк Эбботт отправился на место. Марч, пытаясь скрыть обуявшую его ярость, окинул письмо тяжелым взглядом и отложил его в сторону.
- Здесь нет ни обращения, ни подписи, почерк изменен, ничего похожего на дату. Так как Генри Клейтон обычно пользовался именно этой комнатой, существует некоторая вероятность, что это было адресовано ему, и он пытался это сжечь - по требованию автора. Абсолютно ничто не указывает ни на отправителя, ни на время, когда это было написано. Этот листок мог лежать у Клейтона недели, месяцы, годы. Он мог привезти его из Лондона. Возможно, здесь он тоже устроил "генеральную уборку", которую, по словам Эбботта, уже провел в городе. Он собирался через три дня жениться, и вряд ли ему хотелось, чтобы повсюду валялись вот такие обрывки.
Мисс Силвер кашлянула.
- В письме сказано: "Сожгите это",- и мы видим, что мистер Клейтон предпринял попытку это сделать. Это обстоятельство опровергает твою идею, что письмо долго хранилось и, следовательно, получено очень давно.
Марч поглядел на Фрэнка.
- Вы были знакомы с Клейтоном. Как бы он отнесся к просьбе женщины сжечь письмо - внимательно или небрежно?
Левая бровь Фрэнка приподнялась.
- На это нелегко ответить. Не для протокола и строго между нами: Генри был легкомысленным парнем - любой, кто знал его, вам об этом скажет. И мне пришло в голову, что женщина, писавшая это, тоже об этом знала, иначе зачем бы ей менять почерк? Не для того ведь, чтобы обмануть Генри. Единственный возможный вывод - она знала о его рассеянности и боялась, что он где-нибудь оставит письмо. Писать печатными буквами - дело утомительное. Шутки ради она не стала бы так стараться. Но - и это очень важное "но" - если бы Генри получил такое письмо за три дня до свадьбы, я думаю, он сжег бы его попытался бы сжечь.
- Мы не имеем ни малейшего понятия о том, когда он его получил,- устало произнес Марч.- Я отдам письмо графологам, но не думаю, что они смогут что-нибудь извлечь из этих печатных прописных. Что же до отпечатков, то после огня и трех лет в сыром дымоходе, бесполезно надеяться их найти.
Мисс Силвер, все это время стоявшая рядом, сказала:
- Не мог бы ты в моем присутствии показать это письмо мисс Дэй?
Брови его сошлись в одну линию.
- Мисс Дэй?
- Мисс Лоне Дэй, той, которой пришлось замочить свой китайский жакет наутро после того, как Генри Клейтона закололи ножом, а тело его спрятали в подвале. Мисс Дэй, которая все время зачем-то выходит из спальни Джерома Пилигрима и вполне могла находиться вне комнаты как раз тогда, когда Роджер Пилигрим выпал из чердачного окна. Между моей комнатой и ее расположена лестница на верхний этаж. Советую тебе проверить, сколько времени понадобится энергичному человеку, чтобы пробежать по ней вверх и вниз. Мисс Дэй утверждает, что не видела мисс Фрейн. Но если она все же ее видела, то поняла, что Роджер остался один. Ей нужно было только взбежать по лестнице и снова спуститься. Чердачное окно было открыто, подоконник там низкий. Остается только придумать любой предлог, чтобы заставить его взглянуть в сад и тем самым отвлечь его внимание. А чтобы толкнуть его, заставив потерять равновесие, большая сила не требуется.
- Мисс Силвер, дорогая моя!
Не обратив на это никакого внимания, она продолжала:
- Все это в равной мере подходит и к делу Робинса с единственным существенным дополнением: он подходил к двери капитана Пилигрима и говорил с Лоной Дэй. Нам неизвестно, что он ей сказал. Она утверждает, что он хотел поговорить с Джеромом, а она ответила, что капитан Пилигрим отдыхает. Это весьма вероятно. Но Рэнди, для чего ему понадобилось говорить с капитаном? Если принять гипотезу о его виновности, это вообще нелогично. Если Робине был убийцей, его мысли должно было занимать лишь одно: как побыстрее добраться до своей комнаты прежде, чем полицейские начнут в ней обыск.
- Полицейские в тот момент уже ее обыскивали.
- Совершенно верно. Но он потратил двадцать минут на ссору с женой. Он знал, что полиция его подозревает. Если в столь критической ситуации он пытался попасть к капитану, то, я думаю, ему было что-то известно, и он больше не хотел молчать об этом. Предположи на мгновение, что он знал что-то о мисс Дэй - нечто, связывающее ее со смертью Генри Клейтона. Ты должен помнить, что Робине в ту ночь дежурил в холле. Он был уверен в том, что Генри Клейтон соблазнил его дочь. И вот теперь, всего через месяц после ее трагической смерти, этот человек приезжает в "Приют пилигрима", чтобы жениться на другой женщине. Тебе не кажется вероятным, что, если он что-то увидел или заподозрил тем вечером, он бы предпочел сохранить это в тайне? Но теперь это стало слишком опасно. Его самого подозревает полиция, и он отправляется к хозяину, чтобы чистосердечно рассказать все, что знает. Как я уже говорила, нам неизвестно, что на самом деле произошло между ним и мисс Дэй. Возможно, он предупредил ее, что больше не может держать язык за зубами. Я полагаю, какие-то его слова заставили ее пойти на отчаянный риск, чтобы заставить его замолчать навсегда.
Фрэнк Эбботт подался вперед.
- Вы считаете, что это она заперла нас в комнате?
- Да, я так думаю,- сдержанно ответила мисс Силвер - Я не могу представить, зачем Робинсу могло понадобиться запирать дверь. Даже если бы его заметили, ему нужно было только вбежать в соседнюю комнату и выпрыгнуть из окна. Но если бы это он заглядывал в комнату, он бы понял, что его никто не видел. И если он задумал покончить с собой, в его распоряжении было достаточно времени. Но я не думаю, что он собирался это сделать. По-моему, он поднялся к себе. Но, услышав голоса полицейских, зашел в соседнюю комнату, чтобы подождать, пока они закончат. И там его постигла та же участь, что и Роджера Пилигрима.
Марч откинулся на спинку.
- Вы обидитесь, если я похвалю ваше воображение? Но знаете, это не пойдет. Это захватывающая выдумка, но я - полицейский и должен придерживаться фактов. Вам совершенно нечем подкрепить вашу версию. И более того, вы сами это знаете. В этой увлекательной заступнической речи есть всего один незначительный, хотя и реальный, факт: Робине действительно подходил к дверям Джерома Пилигрима и просил, чтобы его впустили к нему. Вам это кажется необъяснимым, но лично мне не представляется возможным понять, что происходит в сознании убийцы на пороге самоубийства. У него могло возникнуть какое-то безумное желание признаться, надежда, что ему помогут бежать - я этого не знаю, и, по правде говоря, меня это не очень-то заботит. У Робинса был достаточно сильный мотив посягнуть на жизнь Клейтона, были все возможности это сделать и целая ночь, чтобы замести следы преступления. А если добавить к этому ваше заявление, что Робине имел обыкновение, по крайней мере время от времени, принимать гашиш - наркотик, вызывающий помутнение рассудка, иногда сопряженное с желанием убивать,- и, как кульминацию, тот факт, что бумажник Клейтона нашли спрятанным в спальне Робинса, то, я полагаю, вам придется очень постараться, чтобы отыскать таких присяжных, которые не вынесут ему обвинительный приговор, или хоть одного человека, который, слушая этот приговор, испытает хоть малейшее сомнение.
