Сергей Зацаринный - Неверное сокровище масонов

Он так умышленно и сказал: «Парижу». Вошёл в роль. Теперь нужно было только придать ходу мыслей моего собеседника нужное направление:

– Как Вы сами характеризуете автора Киндяковской беседки?

– Бесспорно, хороший специалист своего дела. Европейское образование. Колонны, барельефы, скульптура, сложная символика – явно не дилетант. Да и чтобы исполнить всё это нужно хорошее художественное образование. Людей, способных делать скульптуры и барельефы, во всей тогдашней России было, раз, два – и обчёлся. В провинциальном Симбирске такому человеку однозначно было делать нечего. Приезжий.

– Где-нибудь в ещё в ваших краях были тогда храмы со скульптурами и барельефами?

Краевед смерил меня внимательным взглядом:

– Вы очень профессионально идёте по следу. Юрист?

– Не скрою, моя бывшая профессия имела отдалённое отношение к юриспруденции. Но, всё это в прошлом.

– Профессию не пропьёшь, – усмехнулся краевед. – Православная церковь, особенно тогда, с неодобрением относилась к скульптурам. Считалось, что их создание – нарушение заповеди: «Не сотвори себе кумира». Стойте, дайте подумать… Был один интересный храм в одном из сёл. Построен в 1771 году неким Алексеем Кандалаевым. Так вот, там, престол в алтаре храма был утвержден не на столбах, а на четырех резных вызолоченных скульптурных изображениях человека, льва, орла и тельца – зодиакальных знаках четырех Евангелистов. Уже в веке XIX церковные власти неоднократно требовали перестроить алтарь в соответствии с канонами. Новый помещик, человек весьма просвещённый этого делать не давал, говоря, что такова была воля храмоздателя «желавшего видеть в своем имении дом Божий, как единственное утешение и пристанище для всех вообще христиан в мире сем».

– А кто такой этот Кандалаев?

– Был простым подьячим в Сызрани. Разбогател.

– Тоже таинственным образом?

– Тут, думаю, всё более прозаично. Место было очень хлебное. Воевод меняли каждые два года, а подьячие оставались. В их руках и была реальная власть. Через них шли налоги и сборы, они оформляли документы на право земли и крепостных. Возможности для злоупотребления имелись безграничные. Кандалаев сидел на этом месте десятки лет. А в конце жизни занимался винокурением и винными откупами. Золотое дно по тогдашним временам. Он, кстати, на свои деньги построил ещё городской собор в Сызрани.

– Впечатляет, – мне сразу вспомнился громадный каменный красавец, возвышающийся с едва не стометровой колокольней.

– Вы, наверное, вспомнили сразу Казанский собор в Сызрани? Это не он. Этот построен уже в конце XIX века. А Кандалаев возвёл собор во имя Рождества Христова. Он и сейчас стоит на территории сызранского кремля. Только от первоначального облика мало что сохранилось. Здание долго служило тюремной церковью, потом стояло в запустении. В XVIII веке оно выглядело совершенно иначе. Как, мы можем только догадываться. С полной уверенностью можно сказать – это было великолепно. Я видел рисунки иконостаса сызранской Троицкой церкви, построенной в самом конце XVIII века – роскошно!

– Больше об этом винном откупщике ничего не можете рассказать?

– Буквально пару штрихов. Больших чинов так и не выслужил, дошёл лишь до титулярного советника – девятый класс Табели о рангах. Но дочерей выдал за дворян. Те сразу стали людьми богатыми и заметными. Умер вскоре после 1780-го года в глубокой старости. И, Вам, наверное, будет интересна такая подробность – храм, который он возвёл в одном из своих поместий, был во имя Иоанна Крестителя.

– Это имеет какое-то значение?

– Я думал, Вы интересуетесь масонскими тайнами. Иоанн Креститель – их покровитель. Именно его фигура красовалась на крыше той самой Киндяковской беседки, почему все и решили, что это масонский храм.

Краевед показал себя истинным исследователем. Едва ухватив нить, идущую к тайнам истории, он был уже не в силах остановиться:

– Почему Кандалаев воздвиг храм именно во имя этого святого? Его звали Алексеем, отца Савелием, дочери тем более к имени Иван никакого значения не имели. Никакого логического объяснения в выборе именно этого святого я найти не могу. – Он рассмеялся, – Вот куда могут завести вольные ассоциации!

– А Вы не останавливайтесь, продолжайте! Вдруг наткнётесь ещё на что-нибудь неожиданное даже для Вас самого.

– С удовольствием! Ведь в этом есть что-то от игры. Нужно только немного подумать. Об Алексее Кандалаеве я вряд ли ещё что вспомню, а вот об Иоанне Крестителе… В той же Сызрани был приходской храм в его честь. Самый престижный в городе. В числе прихожан городничий, всё дворянство. Во время пожара в 1795 году, уничтожившего весь город, сгорел и этот храм. Так его восстанавливать не стали. Очень странная история. Все другие храмы отстроили заново в ещё большем великолепии, а самый престижный не стали. Да ещё отдали землю, церковную! под городские кварталы. Почему? Объяснить не могу. Могу привести только ещё одну странную ассоциацию. Последний священник этой церкви, некий Василий Васильев, после пожара удалился в тамошний Вознесенский монастырь. Его сразу поставили во главе обители, хотя он ещё даже не принял монашества – случай далеко не ординарный. Сам же монастырь, до этого заштатный и захудалый, пошёл, что называется, в гору. Получил от казны земли, мельницы. Не успели оглянуться, как он уже стал первоклассным. Туда даже епископ Симбирский на покой удалился.

– В чём же причина таких перемен?

– Не знаю. Вы просили, чтобы я рассказал Вам о странных стечениях обстоятельств в прошлом – я и рассказал. Вот и ломайте голову.

– Спасибо. Был очень рад знакомству.

– Взаимно. Изо всех, кто в последнее время интересовался этим масонским храмом, вы спрашивали меньше всех, а узнали больше. Искренне желаю удачи!

Вот тебе раз!

– Что, много интересующихся?

– А Вы думали, Вы один такой? С полгода назад преподаватель местного педуниверситета меня донимал. Еле отделался! Правда, в отличие от Вас. Он больше интересовался не архитектурой, а последней хозяйкой этого храма, некой госпожой Перси-Френч.

– Разве она имеет какое-то отношение к этой беседке?

– Он, видимо, считал, что имеет. Очень скользкий тип. Хотя неглуп.

Я уже убедился, что краевед человек очень проницательный и его характеристикам можно верить.

– Почему скользкий?

– Было видно, что ему очень нужно что-то узнать. Именно нужно. В материальном смысле этого слова. Для Вас вот, например, эта древняя тайна просто игра. Загадка, вроде ребуса. Именно таким людям обычно везёт. Вы обязательно что-нибудь найдёте.

– Что, например?

– Разгадку древней тайны, сокровище, счастье, наконец! Вас занесло в очень романтичное время. XVIII век. Дамы, кавалеры, авантюристы. Те же масоны. Я не рассказал Вам ещё о паре богачей из наших краёв, которым вполне было по карману построить каменный храм с барельефами. Когда Екатерина II посетила Симбирск, она останавливалась в доме заводчиков Твердышевых. Это были местные Демидовы. Имели множество заводов и были невероятно богаты. Наследницами всего этого состояния были четыре юные девушки. Вот их и сосватала императрица за дворян из своей свиты. Из тех, что «честь имею, а денег…» Связи с родным краем эти красотки сохранили. Тогда же Екатерина пожаловала своим фаворитам братьям Орловым земли к югу отсюда. Три с половиной тысячи квадратных километров, целое княжество. Братцы были удалые, много разных секретов у них было. Может, что и схоронили в дальней вотчине.

Я крепко пожал руку своему новому знакомому. Он принадлежал к той редкой породе людей, которые могут увлекать своими словами. Когда я развяжусь со всей этой историей, то обязательно постараюсь узнать побольше, и о графах Орловых, и о Мусине-Пушкине. Пока же, я горел желанием узнать побольше о преподавателе из педагогического университета, о котором краевед отозвался так неуважительно.

XX. Западня

Не снимайте оружие, не оглядевшись, внезапно ведь человек погибает.

– Не вздумай бежать, папаша! Пуля всё равно догонит, – эти слова окончательно спустили меня с небес на грешную землю. Ни тон, ни обстоятельства при которых они были произнесены не оставляли надежды на то, что это шутка. Вокруг не было ни души, и я остался лицом к лицу с двумя крепкими молодыми людьми далеко не интеллигентной наружности. С такой внешностью хорошо собирать дань с ларёчников.

Прав был матёрый книжный червь Дорогокупец: когда рождается истина – умирает тайна. Теперь я пожалел, что пошёл в библиотеку и попросил ту самую Ульяновскую энциклопедию, о которой он так восторженно отзывался. Ведь там должна была быть фотография Екатерины Максимилиановны Перси-Френч. Разве можно было побороть искушение увидеть ту, которая уже третий месяц незримо стояла за всеми событиями, непостижимым образом закручивающимися в запутанный и таинственный узел? Я слышал только удивительное имя из эльфийской сказки, и оно, не хуже рассказов о сокровищах и привидениях, очаровывало и манило вдаль от скучной повседневности, от однообразной монотонности буден. Это сказочное имя будило воображение. Женщина с фамилией Перси-Френч обязательно должна быть прекрасной, как принцесса и загадочной, как фея. Так мне казалось. Пусть бы так оно и оставалось. Так нет. Захотелось узнать истину.