Елена Топильская - Белое, черное, алое
- А что надо читать?
- Щас... - он полез в ранец за книжкой. - Вот: миф 6 сотворении мира, Ветхий Завет.
Вот оно, еще одно знамение времени: дети в школах читают Ветхий Завет, как мы раньше читали "Рассказы о Ленине". И я не знаю, как мне к этому относиться. Впрочем, мой ребенок, похоже, атеизм всосал с молоком матери.
- Ну давай читай, - вздохнула я.
- Ма, я сначала про себя прочитаю...
И сыночек мой углубился в историю сотворения мира. Но через некоторое время поднял голову и озадаченно сказал:
- Ерунда какая-то. Господь создал цветы и деревья, на земле стали журчать хрустальные ручейки, в которых плавали рыбки, солнышко приветливо сияло с голубых небес, пели птички, и Господь задумался, для кого все это великолепие...
- Ну?
- ...И создал человека.
- Ну? А что тебе не нравится?
- Мама! Ну что они ерунду пишут? Травка, ручейки, а потом Бог создал человека, да? А динозавры где?!..
В девять вечера, когда ребенок в ванной подвергался водным процедурам, пришел с работы Сашка.
- Ты очень вовремя, - поприветствовала я его. - Пока я тебе грею ужин, быстро иди и проконтролируй процесс чистки зубов. Иди, он там зубную щетку мучает и утверждает, что паста не чистит как следует. Разъясни ему, кто не чистит как следует.
Спутник жизни без возражений приступил к исполнению. Из ванной тут же стало доноситься хрюканье и бульканье, чувствовалось, что оба увлеклись.
- Брэк! - сказала я через пятнадцать минут, заглянув в санузел.-Один в кровать, второй на кухню. Марш!
Ребенок - предполагается, с идеально вычищенными по всем правилам санитарии зубами - поплелся в кровать.
- Можно, я немножко про диников почитаю в кровати? - выторговал он себе кусочек удовольствия.
- Читай, я зайду через двадцать минут.
На кухне Сашка шарил под льняным полотенцем, которым была накрыта доска с выпечкой, нащупывая пирожки, испеченные к бульону. На звук моих шагов он обернулся, как Васисуалий Лоханкин, застигнутый над кастрюлей.
- Да не пугайся ты так, я тебя не съем, - успокоила я его.
- А можно мне один пирожок?
- Можно, - вздохнула я.
На изготовление противня пирожков (двадцать четыре штуки) у меня уходит два с половиной часа. На съедание двадцати четырех пирожков моим мальчикам требуется пятнадцать минут. А я потом еще полчаса драю противень. Хорошо еще, что меня научили слоеное тесто делать без этих утомительных раскатываний, по упрощенной технологии: порубить пачку маргарина с двумя с половиной стаканами муки, добавить полстакана воды с чайной ложкой уксуса, и на полтора часа на холод; а если в морозилку, то через полчаса уже можно печь. Я достала из-под салфетки шесть пирожков, подогрела их в духовке и поставила тарелку с пирожками к бульонной чашке.
А сама пошла отбирать у ребенка чтиво и строго напоминать, что завтра рано вставать в школу. Ребенок увлеченно читал красочную энциклопедию англичан Нормана и Сиббика "Динозавры". Я присела к нему на постель и заглянула в книжку.
- Альваресу удалось подтвердить свою теорию тем, что именно в наслоениях конца мелового периода в значительных количествах присутствует редко встречающийся элемент иридий... Тебе понятно?
- Понятно, и очень интересно, - заверил Гоша.
- А какую теорию подтвердил Альварес с помощью иридия?
- Теорию гибели динозавров из-за того, что с Землей столкнулся огромный метеорит диаметром в десять километров. Представляешь?
Я кивнула.
- А вот я не могу представить: какой же это метеорит - десять километров?!
- Ну, а дальше?
- Был взрыв, в атмосферу выбросило тучи пыли и воды, и солнце не могло пробиться сквозь толстый слой облаков. Все изменилось в жизни динозавров, и они померли.
Ребенок юмористически всхлипнул.
- А иридий-то тут при чем?
- А этот элемент редко на Земле встречается. Альварес предположил, что у него внеземное происхождение. То есть от метеорита.
Я подумала: какая каша должна быть в головах у детей, которые днем читают про сотворение мира Господом, а вечером - про естественно-научные теории ученых разных стран. Впрочем, у моего, похоже, никакой каши не образовалось, он все воспринимает достаточно критически.
- Спи, мой ученый динозавровед. - Я поцеловала сына в нос, отобрала книжку, накрыла его как следует одеялом и погасила свет.
- Машуня, пирожки во рту тают.
Сашка обнял меня; от него пахло одновременно пирожками и стоматологическим кабинетом. Этот запах давно перестал быть для меня неприятным.
- Ты-то сама их пробовала?
Я усмехнулась:
- Здесь только две порции. Мне уже не хватает.
Я рассказала ему про коктейль из динозавров и Ветхого Завета. Сашка посмеялся, а потом задумчиво сказал:
- Я его боюсь.
- Кого?
- Гошу. Он иногда так смотрит на меня, как будто хочет сказать: "Ну-ну!" Мне кажется, что он меня не воспринимает.
-Ну, для того чтобы ребенок тебя воспринимал, нужно с ним хотя бы общаться.
- Я же говорю, я боюсь. Я его стесняюсь.
- Стеснительный ты мой! Сколько тебе лет?
- А что? И в моем возрасте ничто человеческое не чуждо.
-Чтобы не так бояться, поучаствуй как-нибудь в воспитании по собственной инициативе.
- Что еще скажешь?
- Звонила твоя мама, передавала тебе привет. Велела не кормить тебя на ночь, сказала, что ты толстеешь.
- Интересно! - возмутился Александр. - Не кормить! А если я с работы прихожу голодный? Я же не засну.
- Вот и я ей то же самое сказала, что, если тебя не покормить, ты в два часа ночи начнешь по холодильнику шарить.
- А она?
- А она сказала, чтобы ты не мясом с картошкой обжирался, а овощи ел.
- Ну, ты объяснила?..
-Я рассказала, как летом я решила кормить тебя здоровой пищей и приготовила тебе на обед кабачок, фаршированный овощами. А ты его с удовольствием съел и заявил: "Очень вкусно. А теперь, Машуня, давай обедать". Ну и правильно. Вот мой коллега Кораблев говорит, что леопарды сена не едят. Саш, а сколько времени человек может пролежать в реанимации с инфарктом?
- Ну, это зависит от разных факторов: от локализации поражения, от обширности... Неделю-то пролежит. У кого инфаркт?
- У свидетеля моего. Это ради его вещичек у меня ключи сперли.
- О Господи! Не пугай меня на ночь глядя. Я посуду помою, а ты передохни.
Ну разве можно не любить мужчину, который после сытного ужина изъявляет желание вымыть посуду, и не под пытками, а по собственной инициативе? За то, чтобы услышать слова "Я помою посуду, а ты отдохни", девяносто процентов моих знакомых женщин прозакладывали бы душу дьяволу.
Утром будильник не прозвонил. Уж не знаю, что там замкнулось в его металлических внутренностях, но я проспала лишние двадцать минут.
Внезапно проснувшись, я бросила взгляд на часы и покрылась холодным потом: мы катастрофически опаздывали. Я плюнула на то, что не успеваю накраситься, и понеслась собирать ребенка. Конечно, мы опоздали, несмотря на наши общие титанические усилия. Когда мы подошли к школе, шла пятнадцатая минута первого урока, и мой пунктуальный ребенок уже в голос рыдал.
Однако напрасно он так переживал: по пустынному двору школы прохаживался омоновец, который преградил нам дорогу и лениво сообщил, что занятия отменены, так как проверяется сигнал о том, что школа заминирована.
Слезы у моего мальчика высохли в мгновение ока. Бурные переживания перешли в не менее бурную радость.
А вот я призадумалась, куда ж мне девать моего мальчика? У меня на утро вызван свидетель - нынешний хозяин фирмы "Фамилия", Редничук, поэтому отвезти ребенка домой я не успеваю. Придется тащить его на работу, а там как его занять? Вот чертовы времена: мне в мои школьные годы могло разве что в страшном сне присниться, что школа заминирована. А теперь посмотришь телевизор - сплошь и рядом, то одна школа, то другая.
- Котик, поиграешь в компьютер у меня на работе, в канцелярии у Зои? заискивающе спросила я.
- Поиграю, поиграю, - покивал ребенок, который был на седьмом небе от счастья, что уроки отменились.
В прокуратуре Леня Кораблев раздавал бюстгальтеры. Завидев меня, он издали закричал:
- Мария Сергеевна, я вам отложил! У меня дружок бельем торгует, он отсыпал чуть-чуть...
- Леня, у меня через десять минут свидетель. Чтоб тебя с бельем и дамами духу не было, уйдите к кому-нибудь в кабинет.
Я внедрила ребенка в канцелярию, к единственному компьютеру, моля Бога, чтобы компьютер на это время никому не понадобился, и, вернувшись в кабинет, достала из сейфа дело об убийстве Ивановых. Только я, усевшись за стол, вспомнила, что не успела накраситься, как в дверь постучали.
- Войдите! - ответила я, тяжело вздохнув и даже раздумав смотреться в зеркало.
В кабинет вошла потрясающая женщина. Сказать про нее "красивая" значило не сказать ничего. Она окинула меня не то что оценивающим, - я бы сказала, раздевающим взглядом. Так на меня смотрели только мужчины.
На стол передо мной она положила повестку, в которой было написано имя: Редничук.
