Галина Романова - Гнев влюбленной женщины
С собой взял комплект белья, теплый свитер, второй надел на себя. Пару брюк, вторые на нем, полотенце, зубную щетку, кусок мыла и… брошь! Он не мог с ней расстаться, не мог. Он точно знал, сколько она стоит. Он через Интернет выставлял ее на аукцион через подставной электронный адрес. Там такие предложения сразу посыпались! Но он почти сразу заявку снял. И не потому, что испугался разоблачения или шумихи вокруг старинной вещи. А потому что эта глупая корова Валечка нашла знакомую вещицу в его комоде неделю спустя.
Как же он тогда перетрусил! Он просто представить себе не мог, как станет убивать ее в своем доме, не подготовившись как следует, не расписав все до мелочи, включая диалог! Он так не мог! Ему всегда надо было готовиться, всегда! Убить ее без подготовки он не мог. Поэтому смотрел на ее гневно дрожавшие толстые щеки широко раскрытыми испуганными глазами и не мог сдвинуться с места.
А потом вдруг в голове щелкнуло, и он затараторил:
– Вот, оказывается, кто украл брошь у твоей сестренки, Валечка! А я все утешал ее, все утешал, говорил, что вещица непременно найдется. А она вон где нашлась! Ну, Оля, ну аферистка, а с виду приятная, порядочная.
– И когда же она ее украла?
– Наверное, на отдыхе, когда же еще? – Он равнодушно подергал плечами, решив, что эта версия самая удачная. И он потом из нее что-нибудь да выдоит.
– Сестра вернулась с отдыха с брошью. – Валя была наивной, но не глупой. – Ответь мне, как?! Ты ведь встречался с ней, я это знаю! Поэтому и пришла к тебе много месяцев назад за разъяснениями…
О, он хорошо запомнил тот ее визит! Он чуть в штаны тогда не наделал. Еле-еле удалось увести ее подальше от глаз покупателей и уговорить встретиться. Встретились. Он успел все обдумать, решил, что отнекиваться бесполезно. Он признается, что у него с ее сестрой был роман. И признается, как глубоко переживает утрату. А под занавес набормочет, что сестры удивительно похожи друг на друга. И он как будто снова ожил. Толстуха была одинокой и несчастной. Это сочилось из ее тоскливого ищущего взгляда, это пряталось в складках ее немодной серой одежды.
Она для него не проблема, решил он и пошел на первое их свидание.
У него все получилось лучше не придумаешь. Валечка разомлела до соплей при первых звуках его голоса. И сразу же повела его к себе домой, где почти с порога начала снимать с себя унылое платье…
Они начали встречаться. Не часто, а когда ему хотелось мысленно растоптать свою красавицу жену. И когда он чувствовал себя не вполне уверенно после адской ночи.
Все было необременительно, пока однажды он, идиот, не притащил ее к себе на дачу. Но у него есть оправдание! Он не очень виноват перед самим собой. Он не думал, что эта глупая толстая женщина вдруг возомнит себя хозяйкой и станет прибираться в его шкафах, где и без нее царил идеальный порядок.
Что ж, пришлось списывать все на Ольку. Которая, к слову, ему так осточертела, что он едва сдерживался. Однажды ночью, лежа без сна и слушая бешеный шум крови в ушах, он уже потянулся к ее шее, мраморно белеющей на темном шелке наволочки. Еле успокоил себя, еле остановил. Понятно, что он не сможет оправдаться перед полицией, даже вылизав всю квартиру и не оставив своих следов. Он, и только он, будет единственным подозреваемым. Его посадят! А этого допускать было нельзя. Ему всегда удавалось уходить от возмездия, всегда. И не потому, что он такой умный, а он, несомненно, умный. А потому, что он убивал не ради денег, а ради удовольствия! И, предвкушая его, он готовился очень-очень тщательно.
И к тому, чтобы убрать из своей жизни Ольгу, он подготовился. Он притащил в дом любовницу, заставил Ольгу сходить с ума. Потом послал Валентину к ней в офис, чтобы толстая дура устроила там скандал. И чтобы, когда ночью подохла, все списали на Ольгу.
Не все удалось, не все! Не все было продумано! Экспромт редко удается. И хотя он хорошо все спланировал, решив подставить Ольгу под подозрение в убийстве Валентины, откуда ни возьмись эта дура! Он еле-еле успел из квартиры выскочить. Как успел?! Какое-то звериное чутье заставило выглянуть из квартиры. Может, стук подъездной двери его напугал? Выглянул, а она поднимается! Уф-ф…
Потом промахи повторились.
Та шмара, на которую он возлагал большие надежды, зачем-то пригласила в гости своего приятеля.
Нет, не так!
Почему вообще у нее приятель оказался в наличии?! Она же трещала все время, что одинока, что ей некому помочь, что она на их помощь только и рассчитывает. Никогда прежде не было сбоев, никогда! Одинокие бабы и оказывались одинокими. Их угнетали тоска, обида, дурное настроение. Он помогал им! Сначала развеяться, а потом избавиться от всего, что сопряжено с одинокой жизнью. От всего! И от жизни самой.
Хотя…
С этой Кириной тоже чуть промах не случился. На несколько минут он разминулся с ее бывшим парнем. Она еще похвасталась, что он к ней зашел, чтобы долг вернуть. Большущий долг, к слову. Он как сейчас помнил ее восторженный клекот.
– Представляете, ему сейчас на вечеринке выдали премию, а премия на карточке. И там почти столько, сколько он мне должен! Надо же… Не пожалел!
– А жена его не заругает? – спросил он, погромыхивая инструментами и усиленно делая вид, что ремонтирует.
– Так о карточке этой никто ничего не знает!..
Никто ничего не знает. Он ее и забрал. Пин-код был вложен в конвертик. Но он пока к карточке не прикасался. Самый крайний случай толкнет его на это. И еще на то, чтобы продать брошку. Если все это он превратит в деньги, то может безбедно жить несколько лет. Он привык экономить, он не транжира.
Два дня он просидел на даче, хлопоча и прибирая. Вечером свет не включал, никуда не выходил, усиленно изображая заброшенность собственного жилища. Единственное, чего опасался, это визита Ольги. Тогда ее точно придется убить. Еще мешала мысль о племяннике Зотова, но он очень надеялся на то, что того сморило безрезультатное наблюдение и он уехал.
Не уехал, идиот!
Сразу, как он поехал на такси от дома, на хвост прицепилась машина и сопровождала их, не отставая, до самого автовокзала. Там он попытался затеряться в толпе, не получилось. Парень шел за ним по пятам. И когда в мужском туалете, глядя ему в глаза, парень странно вибрирующим голосом поздоровался с ним, называя по имени, он шагнул вперед и воткнул ему под сердце кухонный нож, которым обычно обрубал молодые побеги кустарника. Нож вымыл там же, в туалете, замотал в старый пакет и выбросил в первую урну, которая попалась на пути. Потом сел в отъезжающий автобус. Деньги за проезд отдал водителю.
И все! Пока-пока, господа! Вы его не найдете, никогда! Даже если и найдете, никак не докажете, что именно он убивал всех этих глупых женщин. Его никто никогда не видел. Никто никогда! Не докажете, что он убил Валечку, и уж тем более, что он убил ее сестру, столкнув с тротуара под колеса.
Могут пыхтеть, суетиться, но не докажут. Да, его видел возмущенный чудак, так не вовремя притащившийся в гости к потенциальной жертве. Ну и что? Женщина ведь осталась жива! Он чист!..
Глава 24
Гера слонялся по больничному коридору взад-вперед. Он не мог сидеть, он задыхался. Глаза нестерпимо жгло. Он уходил подальше от скамеек для посетителей. Алина безостановочно плакала, Оля держала ее за руку и тоже плакала. За стеклянными непроницаемыми дверями операционной уже второй час шла операция. Никто не давал никаких прогнозов. Останется жить Иван? Если да, то станет ли он прежним? Он потерял очень много крови, и нож, не задев сердца, задел что-то еще. Гера не знал точно.
Больничный коридор был пуст. Никто не ходил, не разговаривал. Здесь всегда только ждали и плакали. Спустя полчаса на лестнице зашуршали чьи-то шаги, и в коридор влетел Вася.
– Дядя Гера! Мама! – громко воскликнул он, бросаясь к матери. – Что с Ванькой?
Он присел на корточки перед Алиной, уткнулся лицом в ее колени и разрыдался.
– Идет операция, сынок. – Алина положила руку ему на голову. – Надо молиться…
Она никогда не верила в бога, не ходила в церковь, никогда не вела разговоров о вере с детьми. А тут вдруг призвала молиться. Поймав удивленный взгляд Геральда, она безошибочно все поняла и, пожав плечами, проговорила:
– Больше надеяться не на кого.
Следующий час прошел в полной тишине. Гера устал и уселся рядом с женщинами и Васькой. Устав плакать, Алина и Оля сидели обнявшись и уставившись остановившимися глазами в пол. Вася сидел с закрытыми глазами. Гера по его примеру тоже прикрыл глаза.
– Это я во всем виноват, – вдруг обронил Вася очень тихо, но его шепот прочертил сгустившуюся тишину словно рашпилем.
– Почему? – Гера откачнулся от стены, согнулся, глянул на племянника, кутающегося в белую накидку, словно в плед.
– Я вышел на след этого урода и оставил свои записи в столе. Ванька их нашел и полез туда, куда не надо.
– То есть?! – Гера сел прямо и тут же схватил его за болтающийся шнурок от накидки. – Что значит, ты вышел на след?! Какого урода?!
