Наталья Солнцева - Зеленый омут
– Ты страдаешь, но я страдаю сильней от мук ревности…Боги рассудили, что ты слишком нежна, слишком беззащитна для земной жизни. Возможно, это кара. Я недостаточно заботился о тебе, лучшем из даров судьбы. И вот Боги забирают свой дар у того, кто не умел ценить его! Ты будешь очарована их вечной юностью и неувядающей красотой, они навеки привлекут твое сердце и ум своими несравненной мудростью, непревзойденным красноречием, безграничной любовью, неиссякаемым весельем – и ты станешь их вечной спутницей. Ты будешь неустанно срывать сладостные плоды наслаждений в садах Индры![44] Вот мой соперник – Всепривлекающий, Всепобеждающий Абсолют…и он повергает меня в отчаяние. Скажи, хотя бы, что ты не забудешь меня! Ты не будешь помнить всего того, чем я радовал тебя в земной жизни. Как может смертный человек, – пусть даже он царь, сын Великого царя, – превзойти наслаждения духа, даруемые Богами?! Океан божественного милосердия скоро унесет тебя от меня. Камни падмарага – это мой последний дар, держи их в руке!
Последние слова Раджа Бгарати произнес вслух, наклонившись к лицу умирающей. Он вложил огромные сияющие рубины в ее слабую и уже бесчувственную руку и ощутил, как она дрогнула, в последнем усилии сжать камни.
Царь поймал своими губами последний вздох Сабхидари, держа ее руку с рубинами двумя руками, сжимая тонкие пальцы женщины, которая ушла, оставила его ради другого, неизвестного и загадочного соперника. Он пожелал ей освобождения из круговорота рождения и смерти, отпустил руки и заметил, что Сабхидари не разжала кулачок с его подарком, несмотря на пелену смерти, покрывшую ее худое смуглое тело, которое он так любил в этой жизни…
Никита слушал, затаив дыхание. Глаза Валерии, восточные, персидские, как и вся ее экзотическая, совсем не русская красота, напоминали ему половецких царевен, шатры, разноцветные бунчуки, развеваемые степными ветрами, жаркие ночи, полные ненасытных ласк и томительной страсти, серебро ковыля, сверкающее под копытами лошадей, низкое, выцветшее от зноя небо…
– Никита! – Валерия тесно прижалась к нему. – Это те самые серьги с рубинами, из-за которых убили Женю! Я их узнала! Их невозможно спутать, просто потому, что ничего подобного больше не существует!
– Колесо Судьбы сделало полный оборот…
– Что?
– Это я так, не обращай внимания!
Никита не хотел беспокоить Валерию, хотя сам напряженно размышлял. Эти серьги, вернее, серьга, – которую приобрел на свою беду московский ювелир Ковалевский, – таили в себе смертельную опасность. Непонятно было, откуда она исходит. Кто и почему охотится за рубинами? Кстати, второй камень обнаружить так и не удалось. Склеп, в котором покоилась последняя их земная владелица Александра Баскакова, обвалился, и серьга, которую грабители не успели снять с трупа, то ли исчезла, то ли осталась под землей.
Валерии нужно было чем-то заняться. Вынужденное безделье начинало тяготить ее. Возвращаться в Москву было опасно, и Никита, решив, что не отпустит женщину от себя ни на шаг, предложил ей часть своей работы. Он делал на дому переводы с нескольких языков, в том числе со шведского. Скандинавские языки были предметом его жгучей страсти, поэтому он с удовольствием избавился от английских переводов, уступив их Валерии. Работы у него всегда хватало, он даже не успевал ее выполнять в срок, поэтому помощник оказался весьма кстати.
Никита зарабатывал достаточно, и вполне мог обеспечить беззаботное существование не только своей матери и бабуле, но и Валерии, при всех ее повышенных запросах. Однако он понимал, что если не найдет ей интересного занятия, то она полностью погрузится в свои переживания и страхи. Как отнесется к этому ее рассудок, только Богу известно.
По вечерам он развлекал ее, как мог, – картами, музыкой или приятными беседами. По ночам он думал о ней и сходил с ума от желания. Валерия поразила его с первого взгляда, как будто он всю жизнь мечтал именно о ней, половецкой царевне, которую нужно украсть, увезти из отцовского шатра, бескрайней степи, спасаясь от погони, целовать, ощущая полынную пыльцу на ее теплых губах, привкус крови, привкус смерти за спиной…
Это была его женщина, с черным блеском зрачков из-под длинных ресниц, с мятежным и беспокойным духом, спящими до поры страстями, невыразимыми желаниями, дикими и горькими мыслями, полными вопросов, на которые не существует готовых ответов. Это была неожиданно свершившаяся сказка, в которую никогда до конца не веришь. Волшебная лампа Алладдина исполнила его желание – здесь, под Москвой, в роняющем золотую листву саду, под холодным российским небом, с которого совсем скоро медленно полетит искрящийся белый снег…
Однажды, когда Никита с Валерией развлекались очередным «воображаемым путешествием», вместо картинки прошлого или настоящего, появилось нечто другое – непонятное и пугающее.
– То, что я вижу…О! – Валерия даже зажмурилась, покраснела от волнения. – Это не прошлое! И не «сафари» в Африке, где мы с тобой в пробковых шлемах несемся на «джипе» и стреляем в тигров! Это…будущее!
– С чего ты взяла?
– Просто знаю, и все! Это ужасно! Боже…
– Что ты видишь? Говори!
– Женщина…совсем молоденькая. Красивая. Падает со скалы…Она альпинистка. Постой-ка! Ага…она не сама падает! Ее толкают! Тело летит вниз. Страшный удар! – Валерия вздрагивает, как будто сама переживает происходящее. – Она все еще жива…дышит. Кости все переломаны…
Увиденное настолько потрясло Валерию, что весь вечер она только и говорила о смерти альпинистки. Никита предложил выпить. Хороший коньяк – неплохое средство для расстроенных нервов.
Ночью Валерия несколько раз вставала, смотрела в окно, на залитый луной сад, слушала, как шумит ветер, срывая с веток последнюю листву, думала о далекой и неизвестной женщине, которая еще не знает, какая страшная смерть ее ждет.
– Почему я увидела это? Как я смогла? Может быть, это только мои выдумки?
Валерии хотелось отгородиться от увиденного, притвориться, что это игра воображения, которой ее увлек Никита. Но какая-то глубинная и непоколебимая внутренняя уверенность не давала ей этого сделать. Она твердо знала, что смерть альпинистки – это будущее, которое еще только произойдет, и которое невозможно предотвратить. Потому что ни кто эта женщина, ни когда именно случится трагедия, ни место, ни какие-либо иные обстоятельства страшного происшествия установить нельзя. Все это остается неизвестным.
Заснув под утро неглубоким и чутким сном, просыпаясь от малейшего шороха, скрипа старых деревьев в саду, звука падающих на подоконник листьев, Валерия с трудом поднялась утром, разбитая, уставшая и подавленная. Голова болела. В груди противно ныло. Настроение – хуже некуда. Спустившись на первый этаж, она увидела, что камин горит вовсю, на столе стоят коньяк и закуски, а из кухни доносится запах жаркого.
Никита вошел в комнату и смутился, увидев Валерию. Привычка передвигаться в коляске заставляла его испытывать неловкость, когда он ходил, как будто кто-то застал его за очень интимным занятием. Руки и все остальные мышцы тела были у него сильными и тренированными, и только ноги иногда подводили. Он чувствовал себя неуверенно при ходьбе, хотя и понимал, что это неизбежное следствие многолетней беспомощности. Должно пройти время, прежде чем он сможет ходить и бегать, как все люди, не контролируя каждое движение.
Валерии казалось странным то, что Никита продолжал при посторонних передвигаться в коляске и строго-настрого предупредил домашних помалкивать о том, что его болезнь прошла и вернулась способность ходить. Почему-то он не хотел, чтобы об этом знали. Видимых причин, которыми можно было бы объяснить подобное поведение, Валерия не находила, но спрашивать не решалась. Она чувствовала непонятную тягу к этому мужчине с необычной судьбой и огромной внутренней силой, которую он не только не выставлял напоказ, но, наоборот, скрывал. Ее влекло к нему и физически тоже. Засыпая у себя наверху, она представляла себе, как он целует ее, раздевает, медленно и осторожно, шепчет слова любви… Краснея, она сердито переворачивалась на другой бок и винила себя во всех смертных грехах, особенно в грехе блуда.
– Я распущенная, развратная женщина, – мысленно ругала себя Валерия. – Я думаю только о сексе. Прошло только несколько месяцев, как умер Евгений, а я уже хочу другого мужчину. Что со мной происходит?
– Валерия! – Никита увидел, что она задумалась, подошел и обнял за плечи. Ему не нравилось, когда она вот так уходила в себя. – Приехал мой друг, Вадим. Ты не против позавтракать вместе?
Вадим был тем самым мужчиной, который спас ей жизнь тогда у поликлиники. Он привез ее, бесчувственную, почти без сознания от пережитого страха, и оставил у Никиты, которому доверял, как самому себе.
