Татьяна Устинова - Неразрезанные страницы
Он сбежал с крыльца, шагнул в рыхлый и влажный сугроб и побрел к забору прямо по целине. За ним оставались глубокие следы, сразу же наполнявшиеся водой.
Алекс брел и смотрел себе под ноги и по сторонам, как охотничья собака, вынюхивающая куропатку.
– Алекс! – прокричала от забора Митрофанова. – Что вы делаете?! Идите по дорожке!
Алекс, не поднимая головы, махнул на нее рукой – замолчи, не до тебя сейчас.
С этой стороны участка ничего не было, он выбрался на плитку и зашлепал по талой воде обратно к крыльцу, и снова полез в сугроб, только уже с другой стороны.
Нет, совершенно точно, он ненормальный, подумала Митрофанова, наблюдая за ним. Бедная Маня!..
Нет, не может быть, чтобы ничего не осталось, подумал Алекс, и это нужно найти! Как пить дать, я заболею, несмотря на все высокие материи.
Он лазал по снегу довольно долго, и Митрофановой надоели его акробатические упражнения. Она повернулась и стала смотреть на дорогу вдоль улицы Новой. Она волновалась, что приедут хозяева и застукают незнакомых людей на собственном участке! И вызовут полицию. И грянет новый скандал. Митрофанова терпеть не могла скандалов.
Как-то там Береговой в грязном свитере, словно с чужого плеча? Как его мама, к которой непременно надо будет заехать и наврать, что командировка ее сына в Анадырь затягивается! И еще спортивный костюм непременно нужен, чтобы поразить воображение загорелого красавца Олега, который только сегодня утром…
– Катя, – вдруг негромко позвал знаменитый писатель из сугроба.
Она вздрогнула, уронила сигарету и оглянулась. Теперь он стоял в снегу на коленях – Господи, Боже мой! – и водил носом по ноздреватой подтаявшей горке.
– У нас есть какой-нибудь пакет?
Митрофанова подбежала к калитке и распахнула ее.
– Не ходите сюда! Принесите мне пакет.
– Какой… пакет?
– Любой. Полиэтиленовый.
Катя вернулась к машине, открыла багажник и стала копаться.
Какой еще пакет, а?.. Зачем ему пакет? Где она возьмет его?!
Впрочем, пакетов оказалось сколько угодно. Аккуратная Митрофанова все свои вещи для фитнеса, будь он неладен, складывала именно в пакеты! Она вытряхнула полотенце прямо в багажник и опять побежала к калитке.
– Бросьте мне его. Не надо сюда лезть.
– Он не долетит.
Александр Шан-Гирей даже замычал негромко от раздражения.
– Слепите снежок. Суньте его в пакет. Киньте мне. Понятно?
Вот чего еще Митрофанова терпеть не могла, так это мужского шовинизма!.. Этот представитель так называемого «сильного пола» вообще не имел права ни на какое, даже самое крохотное, чувство превосходства! Он не мог запомнить три цифры, ничего не видел, даже машину не умел водить, но тем не менее давал ей указания!.. В прежней жизни, еще не повернувшей невесть в какую сторону, Митрофанова ни за что на свете не стала бы выполнять его указаний.
А теперь пришлось.
Она сделала, как ей было велено, пакет не долетел, конечно, плюхнулся неподалеку, и Алекс, чертыхнувшись, полез за ним.
Катя никогда раньше не слышала, чтобы он чертыхался!..
И любопытство, любопытство ее разбирало!..
Он, конечно, шовинист, чего она терпеть не может, и вообще ненормальный, но что он там нашел, в этом самом снегу?!
Она твердо решила, что спрашивать ни за что не станет. Не станет, и все тут, хоть бы он нашел там сокровища Трои вместе с Троянским конем!
Алекс Шан-Гирей аккуратно сгребал в пакет… снег.
Она не станет спрашивать!
– Алекс, что вы там нашли?!
– Краску, – отозвался он почти весело. – Как я и предполагал.
И стал выбираться из сугроба.
– Краску? – пробормотала пораженная Митрофанова, которая была уверена, что там пистолет. – Какую краску?..
– Красную. – Он выбрался, хотел потопать ногами, чтоб вытряхнуть снег из ботинок, понял, что стоит в воде, и сунул пакет Митрофановой в прорезь между завитушками и виноградными листьями.
– Держите. – Катя приняла пакет. – Я сейчас.
Шлепая по лужам, он почти побежал к дому, но на крыльцо подниматься не стал, двинулся вдоль стены, остановился у высокого окна, примерился, взялся за подоконник, подтянулся и начал что-то внимательно изучать.
Спрыгнул и перешел к следующему окну.
Ни за что не буду спрашивать! Ну его к черту! Какую-то краску он нашел и отдал ей «держать», как будто пуделю вручил поноску! Не буду, и все тут!
– Алекс, что вы делаете?!
Он махнул рукой и скрылся за домом.
Митрофанова с независимым видом пожала плечами.
Нет, он, конечно, знаменитый писатель, что и говорить, но странный, тяжелый, неправильный человек. Бедная Маня.
Она еще посмотрела вдоль улицы, не едет ли кто – никто не ехал, – открыла пакет и уставилась на снег.
Снег как снег, дикость какая!..
Алекса не было видно, он, видимо, прыгал на окна там, за домом, и Катя поковыряла снег пальцем.
Внутри он оказался красным – на самом деле краска! – и она вспомнила, как в детском саду воспитательница Надежда Федоровна замораживала разноцветные ледышки, а потом развешивала их на кустиках. В формочки в виде звездочек и треугольников наливали подкрашенную гуашью воду, оставляли на морозе, и утром получались волшебные штуки, сверкавшие на солнце ледяным разноцветным блеском. Маленькой Кате они очень нравились.
Она еще поковыряла снег, а потом посмотрела на палец и зачем-то его понюхала.
– Я думаю, что это или грим, или самая обыкновенная краска из баллончика, – сказал Шан-Гирей очень близко. Она чуть не выронила мешок. – Поедемте, Катя.
Алекс сильно промок, джинсы почти до ремня были темными от влаги. Кое-где на них налипли иголки и прошлогодние березовые почки, похожие на мелких жуков.
– Объясните мне, что все это значит, – ефрейторским тоном потребовала Митрофанова. – Прямо сейчас. Какой грим?! Какой баллончик?! И зачем вы скакали на окна?
– Прямо сейчас я хочу вернуться в машину. – Он попытался отряхнуть джинсы, оттянул штанины и помахал ими в разные стороны, на манер циркового клоуна. – Нам нужно уезжать, пока нас здесь не… застали.
– А с этим что делать? – И она потрясла у него перед носом своей пуделиной поноской.
– У вас есть во что пакет завернуть?
Митрофанова фыркнула.
– Послушайте, Алекс, – начала она. Он все-таки вывел ее из себя! – Вы не Шерлок Холмс, а я не доктор Ватсон! У меня нет с собой ломика, стамески, потайного фонаря и двух масок из черного шелка! Я не собираюсь…
С ужасающей бесцеремонностью он открыл багажник ее обожаемого «Купера», порылся в нем – Митрофанова с разгону все продолжала говорить, – выудил полотенце, забрал у нее пакет и обернул его в полотенце.
– Так сойдет. Поехали. Самое главное, чтоб краска сохранилась, на снег наплевать. Растает, значит, растает.
Он сунул пакет на пол между сиденьями и полез на свое место.
– Как холодно, – сказал он оттуда. – Как я замерз. Поехали, Катя!..
Выбираясь из поселка, они молчали. Он возился, пытаясь как-то устроиться в своих совершенно мокрых штанах, а она злилась не на шутку.
Таким образом они миновали проходную, шлагбаум поднялся и опустился за ними, и он еще оглянулся и посмотрел назад.
– Должна быть погоня? – съязвила Митрофанова, не выдержав. – Мы будем уходить в лес?
– Вы напрасно сердитесь. Наверное, обогрев включать бессмысленно, тогда снег точно растает, а мне бы этого все-таки не хотелось. – Несмотря на мокрые штаны и на то, что у него зуб на зуб не попадал, Алекс был в превосходном настроении. – Эта краска означает, что Береговой ничего не придумал. И на подоконнике с наружной стороны явные следы крови! Я их соскреб в записную книжку.
Порывшись, он вытащил из кармана блокнот, аккуратно открыл и показал Митрофановой какие-то бурые хлопья между двумя страницами. Потом так же аккуратно закрыл и спрятал.
– Он был именно в этом доме! Именно здесь оставил журналы. Чтобы подбросить тело Балашова в машину, Берегового нужно было отвлечь – чтобы он ничего вокруг не видел и не слышал. Его отвлекала девушка, а ее сообщник тем временем вытащил тело из окна и запихнул в багажник. Не было никакого второго трупа. И этот снег с краской как раз означает, что не было!..
– Черт вас побери! Если вы сейчас сочиняете детектив…
– Я ничего не сочиняю! Я вообще не сочиняю детективов.
Детективы сочиняла Маня Поливанова, которая нынче не может написать ничего, даже слова «настурция»! Алекс прогнал эту мысль, как и те, что поразили его на дорожке, и даже топнул на Катю ногой.
– Что вы топаете? Если очень холодно, давайте все-таки отопление включим!
– Девушка отвлекала его внимание, – повторил Алекс. – Она была вполне жива и здорова, никаких ран на голове и моря крови! Она вылила на себя что-то – я думаю, театральный грим, который можно купить в любом специализированном магазине. А может, просто краску. Я думаю, точно сказать способен наш Анискин после экспертизы. С краской на голове она улеглась в лужу, дождалась, когда Владимир выйдет из дома и ринется ее спасать. Он перенес ее в дом, побежал за аптечкой, а когда вернулся, ее уже не было. Она вылезла в окно следом за своим сообщником, который точно так же, в окно, вытащил тело Сергея Балашова. На диване не осталось никаких следов, потому что, по всей видимости, он был заранее чем-то застелен. Потом покрывало сняли, и все. Чтобы следов не осталось и на дорожке, снег раскидали. Но он еще не весь растаял, и замерзшая краска теперь у нас в пакете. Вот и все.
