Камилла Лэкберг - Призрачный маяк
— Чертовы фашисты…
— Правильное решение, — заметил Патрик.
Учуяв тяжелый запах гашиша в квартире, он догадался, почему молодой человек не спешил пускать полицию в свою квартиру. А пройдя в гостиную и увидев горы анархистской литературы и афиши соответствующего содержания на стенах, он только еще больше утвердился в своих подозрениях. Здесь они были на вражеской территории.
— Не прошу вас чувствовать себя как дома. Я готовлюсь к экзаменам, так что мое время ограничено.
Расмус присел за стол, заваленный книгами и тетрадками.
— Что вы изучаете? — спросил Мартин.
У них в Танумсхеде анархистов не было, так что ему стало любопытно.
— Государственное управление, — ответил Расмус. — Чтобы лучше понять, как мы оказались в таком дерьме, и изменить это общество к лучшему.
Патрик с интересом взглянул на юношу. Настроен он был весьма серьезно. Интересно, с годами его идеалы изменятся или нет?
— Вы снимаете квартиру у Матса Сверина?
— И что?
Солнце освещало гостиную через окно, и Патрик заметил, что оттенок волос у Расмуса такой же, как у Мартина. Раньше ему такой оттенок ни у кого больше видеть не доводилось. Но у Расмуса к пышной рыжей гриве добавилась борода, усиливая эффект рыжины.
— Повторяю вопрос: вы снимаете квартиру у Матса Сверина? — Голос Патрика оставался спокойным, но внутри он уже весь кипел.
— Да, это так, — неохотно пробормотал Расмус.
— Я вынужден сообщить вам, что Матс Сверин мертв. Убит.
Расмус уставился на него во все глаза.
— Убит? Что вы такое говорите? А ко мне это какое имеет отношение?
— Никакого, я надеюсь, но мы пытаемся узнать как можно больше о Матсе и его жизни.
— Я его не знаю. Так что ничем помочь не могу.
— Позвольте нам это решать. Мебель вы тоже арендуете?
— Да, все вещи его.
— Он что-нибудь взял с собой?
Расмус пожал плечами:
— Не думаю. Он упаковал все личные вещи — фотки и тому подобное, — но отвез их на свалку. Сказал, что хочет расстаться с прошлым.
Патрик огляделся по сторонам. В квартире было так же мало вещей, как и в его жилище в Фьельбаке. Видимо, что-то заставило Матса полностью изменить свою жизнь. Он снова обратился к Расмусу:
— Как вы нашли эту квартиру?
— По объявлению. «Срочно сдается». У него были какие-то проблемы, и он хотел свалить из города.
— Он рассказывал вам подробности?
— О чем?
— О своих проблемах, — терпеливо пояснил Мартин.
Видимо, запах гашиша в комнате объяснял замедленность реакций студента-анархиста.
— Нет, он ничего не говорил, — протянул Расмус.
Патрик почувствовал, что он чего-то недоговаривает.
— Но?
— Что «но»? — Расмус начал крутиться на стуле.
— Если вам что-то известно об избиении, то лучше рассказать нам.
— Я с полицейскими не сотрудничаю.
Расмус сузил глаза. Патрик сделал вдох, чтобы успокоиться. Этот парень действовал ему на нервы.
— Предложение еще в силе. Любезный разговор здесь или допрос с пристрастием в участке. Не говоря уже об обыске.
Расмус вздохнул.
— Я ничего не видел. Так что зря вы меня запугиваете. Но сосед сверху, Петтерссон, говорил, что кое-что видел.
— Почему он не сообщил в полицию?
— Это вы его спросите. Я слышал только, что он все видел.
Расмус сжал губы, показывая, что больше из него ничего не вытянуть.
— Благодарим за помощь, — сказал Патрик. — Вот моя визитка, если вспомните что-то еще.
Расмус бросил взгляд на визитку и презрительно взял ее кончиками пальцев, а потом демонстративно выбросил в мусорную корзину. Патрик и Мартин испытали облегчение, выйдя из квартиры с ее гашишным запахом.
— Какой неприятный тип, — покачал головой Мартин.
— Жизнь таких учит, — сказал Патрик, надеясь, что это прозвучало не слишком цинично.
Они поднялись на этаж вверх и позвонили в дверь с табличкой Ф. Петтерссон. Дверь открыл пожилой человек.
— Что вам надо? — Он был ничуть не любезнее Расмуса. Может, у них в воде содержится что-то, что делает их такими нелюбезными? Или они все встали не с той ноги?
— Мы из полиции и хотели бы задать несколько вопросов о вашем бывшем соседе Матсе Сверине из квартиры снизу.
Патрик чувствовал, что его терпение, сильно подорванное злобными анархистами и вредными стариками, на исходе.
— Матс был симпатичным парнем, — сказал старик, не делая попыток пропустить их внутрь.
— Его избили перед домом накануне переезда.
— Полиция меня уже об этом расспрашивала, — старик стукнул тростью в пол.
Патрик воспользовался моментом.
— У нас есть подозрения, что вам известно больше, чем вы сообщили полиции.
Петтерссон кивнул, пропуская их внутрь.
— Входите.
Эта квартира была чище и светлее квартиры Расмуса. Обставлена она была классической мебелью. На стенах висели картины.
— Садитесь, — предложил он, показывая на диван.
Патрик с Мартином присели и представились. Оказалось, что Петтерссона зовут Фольке.
— К сожалению, мне нечего вам предложить.
— Ничего страшного. Мы все равно спешим.
— Как я уже сказал, — откашлялся Патрик, — мы подозреваем, что вам известны подробности избиения Матса Сверина.
— Это не так, — возразил Фольке.
— Вы должны сказать нам правду. Это очень важно. Матса Сверина убили.
Патрик испытал злорадство при виде паники на лице старика.
— Не может быть!
— К сожалению, может. Так что если вам есть что рассказать, лучше расскажите.
— Я не хотел совать нос в чужие дела. Меньше знаешь — крепче спишь, — сказал Фольке, уставившись в пол.
Руки он сжал на коленях и сразу стал казаться старше и болезненнее.
— Что вы имеете в виду? Матс рассказывал, что его избили уличные хулиганы. Подростки.
— Подростки, — фыркнул Фольке. — Никакие это были не подростки. А настоящие бандиты. Не понимаю, как такой милый парень, как Матс, мог с ними связаться.
— Бандиты? — переспросил Патрик.
— Те, что ездят на мотоциклах.
— На мотоциклах! — охнул Мартин.
— Про таких в газетах пишут. «Ангелы ада», или «Бандиты на колесах», или что-то вроде того.
— «Бандидос», — на автомате поправил Патрик. — Значит, если я правильно вас понимаю, Матса избили не подростки, а бандиты на мотоциклах.
— Именно это я и сказал. У вас со слухом проблемы, парень.
— Почему же вы солгали полиции? Мне говорили, что никто из соседей ничего не видел, — Патрик чувствовал, как нарастает раздражение. Если бы они только знали все с самого начала…
— С такими лучше не связываться, — упрямо заявил Фольке. — Как я считаю, не стоит совать нос в чужие дела.
— И потому вы промолчали? — Патрик не смог скрыть презрения в голосе. Ему было тяжело принять тот факт, что люди могут стоять и смотреть, как невинного человека избивают, а потом говорить, что это не их дело.
— С такими лучше не связываться, — повторил Фольке, не поднимая глаз.
— Вы можете сообщить нам что-нибудь еще о нападавших? — спросил Мартин.
— У них были орлы на спинах. Большие золотые орлы.
— Спасибо, — сказал Мартин, вставая.
Они пожали старику руку на прощание и через некоторое время уже были на пути в Уддевалу. Оба молчали, погруженные в свои мысли.
* * *Эрика больше не могла ждать. Поднявшись с пола, она позвонила Кристине, и стоило машине остановиться снаружи, как она накинула куртку и вылетела из дома. Ей не терпелось добраться до Фалькелиден. Но приехав на место, она долго не выходила из машины — сидела и размышляла. Может, ей пока не стоит показываться? Может, надо дать Анне время побыть с Даном? Сообщение, оставленное сестрой на автоответчике, было кратким и невнятным. Эрика легко могла истолковать его неправильно. Руки крепко сжали руль, хотя двигатель уже был выключен. Она не хотела совать свой нос в чужие дела. Анна не раз упрекала ее в этом.
На обеих сестер сильно повлияло поведение мамы. В детстве им казалось, что она их не любит. Но теперь они с Анной знали, что Элси любила их — просто не умела это показывать. И Эрика с Анной в последние годы стали ближе друг к другу, особенно после смерти Лукаса. Но сейчас Эрика не чувствовала уверенности. У Анны была своя семья — Дан и дети. Может, им нужно побыть наедине…
Внезапно Эрика увидела силуэт Анны в окне. Та прошла мимо, потом вернулась и выглянула в окно. Увидев Эрику в машине, помахала сестре, приглашая в дом.
Распахнув дверцу автомобиля, Эрика поспешила к крыльцу. В дверь она позвонить не успела, потому что Дан уже открывал.
— Входи, — сказал он. Тысяча разных эмоций были написаны у него на лице.
— Спасибо, — Эрика вошла в дом, сняла куртку и с замиранием сердца прошла в кухню.
Анна сидела на стуле. Эрика и раньше видела ее в кухне во время болезни, и всегда у нее был отсутствующий вид. Но не сегодня.
