Смерть в прямом эфире - Найо Марш
Майор: Еще чего! Выбросил. В смысле уничтожил. Теперь-то я понимаю, что зря. Наверняка все было отравлено. Мясо-то предназначалось мне.
О’Коннор: А как же миссис Экклстоун?
Майор: Она вегетарианка.
О’Коннор: Понятно. Можно мне список претензий, будьте добры? (Помощник передает ему документ.) Майор Экклстоун, это правда, что, помимо жалобы моей клиентки, на поведение и характер вашего пса поступило еще пять заявлений?
Майор: Да он и мухи не обидит, если его не дразнить! Они его науськивали!
О’Коннор: А не по тому же поводу вы получили от полиции два предупреждения держать пса под надлежащим контролем?
Майор: Вот еще!
О’Коннор: Простите?
Майор: Враки!
О’Коннор: Вы находитесь под присягой, майор Экклстоун. Вы получили два предупреждения от полиции?
Майор (помолчав, кивает): Да.
О’Коннор: Благодарю вас. (Садится.)
(Для дачи показаний вызывают доктора Суэйла. Представитель обвинения встает.)
Голдинг: Доктор Суэйл, вас вызывали в усадьбу Вязы вечером четвертого апреля?
Суэйл: Совершенно верно. Мне позвонила миссис Экклстоун и говорила так расстроенно, что я приехал.
Голдинг: Что вы обнаружили по приезде?
Суэйл: Майор Экклстоун стоял возле собачьей будки. Издохшая овчарка лежала у его ног.
Голдинг: А миссис Экклстоун?
Суэйл: Стояла поодаль. Она страдает приступами мигрени, и несчастье с собакой не улучшило ее состояния. Я отвел миссис Экклстоун в ее комнату и дал ей таблетку стернетила, которые я ей прописал.
Голдинг: А потом?
Суэйл: Я вернулся к майору.
Голдинг: Продолжайте.
Суэйл: Он догадался, что собаку отравили, и попросил меня в качестве личной услуги провести анализ остатков печенки, которую ела собака, и содержимого желудка. Я договорился в больнице с патологоанатомическим отделением…
Голдинг: А, да. Мы слышали ваше заключение – обнаружено огромное количество цианистого калия.
Суэйл: Да.
Голдинг: Вы обсуждали с майором Экклстоуном возможный источник цианида?
Суэйл: Да.
Голдинг: Доктор Суэйл, майор Экклстоун вам показывал какие-либо письма?
Суэйл: Да. Написанные ответчицей.
Голдинг: Почему вы уверены, что ответчицей?
Суэйл: Она раньше писала мне жалобы на государственную службу здравоохранения. Я узнал почерк и подпись мисс Фрибоди.
Голдинг: Каков был характер писем к майору Экклстоуну?
Суэйл: Угрожающий. Мне особенно запомнилось письмо, где говорилось, что пес должен умереть, а в случае промедления умрут они оба.
Голдинг: Как вы отнеслись к этим письмам?
Суэйл: Очень серьезно. В них содержалась угроза жизни майора Экклстоуна.
Голдинг: Благодарю вас, доктор Суэйл.
(Голдинг садится. Встает представитель защиты.)
О’Коннор: Доктор Суэйл, вы знаете Экклстоунов довольно давно, не так ли?
Суэйл: Да.
О’Коннор: Фактически вы друзья?
Суэйл (после некоторого колебания): Я знаю их несколько лет.
О’Коннор: Вы бы назвали майора Экклстоуна надежным в его субъективных суждениях?
Суэйл: Не совсем понял вас.
О’Коннор: Неужели? Тогда я перефразирую. При наличии антагонизма между майором и кем-то еще вы будете считать мнение майора Экклстоуна о его оппоненте рациональным, справедливым и взвешенным?
Суэйл: Мало кто сможет сохранить эти качества в подобных обстоятельствах.
О’Коннор: Полагаю, в период, о котором мы говорим, между майором Экклстоуном и ответчицей возникла взаимная вражда, вследствие чего его отношение к ответчице стало крайне негативным и абсолютно предвзятым. (Пауза.) Скажете что-нибудь, доктор Суэйл?
Суэйл (с неудовольствием): По-моему, это слишком сильно сказано.
О’Коннор: Вы правда так думаете? Благодарю вас, доктор Суэйл. (Садится.)
Судья: Можете вернуться в зал, доктор Суэйл.
(Для дачи показаний вызывают Томаса Тидвелла. Представитель обвинения встает.)
Голдинг: Вы Томас Тидвелл, помощник мясника из лавки в Вест-Энде, Парк-стрит, восемь, Пискейл, возле Фулчестера?
Тидвелл: Ага.
Голдинг: В пятницу четвертого апреля вы отвозили два свертка с мясом в усадьбу Вязы, дом номер один по Шервуд-гроув?
Тидвелл: Ага.
Голдинг: Не могли бы вы описать свертки?
Тидвелл: Че?
Голдинг: Во что они были завернуты?
Тидвелл: В бумагу.
(Судья смотрит на него.)
Голдинг: Это понятно, но в какую бумагу?
Тидвелл: Че?
Голдинг: Они были завернуты в коричневую бумагу или в газету?
Тидвелл: Один в бумагу, другой в газету.
Голдинг: Благодарю вас. Вы знали о содержимом, скажем, газетного свертка? Что было в газете?
Тидвелл: Печенка.
Голдинг: Откуда вам это знать?
Тидвелл (обращаясь к судье): Так кровила она. Печенка всегда кровит. Кровью через что хочет протечет. Я-то уж знаю. Она и сквозь комиксы протечет.
(Майор приподнимается с места. Голдинг осаживает его взглядом. Майор машет приставу, который подходит к нему.)
Судья: Вы что-то жуете, мистер Тидвелл?
Тидвелл: Ага.
Судья: Выньте это изо рта.
Голдинг: Вы уверены, что печенка была завернута в страницу раздела комиксов?
Тидвелл: Я так и сказал, не так, что ли? Я что видел, то и говорю.
Голдинг: А если я скажу вам, что майор Экклстоун утверждает – печень была завернута в газету «Дейли Телеграф», что вы на это скажете?
Тидвелл: С ума он спятил. Или под мухой был. (Майор рвется со своего места, но пристав его удерживает.)
Голдинг (выразительно глянув на майора, поворачивается к Тидвеллу): Так, хорошо. Расскажите суду, куда вы положили свертки.
Тидвелл: Да куда обычно. Открыл сейф и шмякнул их внутрь. Так вот и сделал.
Голдинг: Не случилось ли чего-нибудь во время вашего визита?
Тидвелл: Не-а.
Голдинг: Вы вышли через садовую калитку на ничейную полосу, правильно?
Тидвелл: Ага.
Голдинг: Значит, вы оказались совсем рядом с торцевой стеной дома мисс Фрибоди. Вы заметили что-нибудь необычное?
Тидвелл: Ничего необычного. Все самое обычное, даже заурядное. Она подсматривала через штору. Ну, вы знаете – через планки. Любопытная она, вечно подсматривает.
Голдинг: Вы как-нибудь отреагировали на это?
Тидвелл (поворачивается к обвиняемой, присвистывает якобы от восхищения и с сардоническим видом отдает ей честь. Мисс Фрибоди приходит в ярость.): Так, для смеха. (Свистит.)
Голдинг: А мисс Фрибоди как отреагировала?
Тидвелл: Смоталась.
Голдинг: А почему она подсматривала за вами, как вы считаете?
Тидвелл: За мной? Не за мной! Она бойфренда поджидала.
Мисс Фрибоди: Да как ты смеешь говорить такие ве…
Голдинг: Бойфренда?!
Тидвелл: Его самого. (Хохотнув, стирает ухмылку тыльной стороной ладони.) Простите.
Голдинг (слегка опешив от оборота, который принял разговор, но пытаясь сохранить самообладание): Так-так. Ну, вряд ли нам стоит останавливаться на каком-то госте, которого обвиняемая то ли ожидала, то ли нет…
Тидвелл: Она, что ли? Да не она, а она!
Судья: Как это понимать, мистер Голдинг?
Голдинг: Ваша честь, это выше моего понимания. Видимо, какой-то деревенский юмор.
(Судья хмыкает.)
Голдинг: Больше вопросов к свидетелю не имею, ваша честь. (Садится.)
(Томас Тидвелл собирается вернуться в зал. Встает представитель обвинения.)
Судья: Стойте где стоите, мистер Тидвелл. (Он принял решение развить неожиданно всплывшую тему.) Мистер Тидвелл, когда вы только что сказали
