Искатель, 1995 №6 - Джо Горес
Дебби, сжавшись в комок, сидела в дальнем углу, наполовину скрытая верстаком. В руках она все еще держала телефонную трубку, уставившись в никуда.
— Дебби? — Она не повернула головы.
Курт отодвинул задвижку, раскрыл рамы, влез в гараж. Обнаженная грудь Дебби быстро-быстро поднималась и опускалась, единственный признак того, что она не умерла. Ноги стягивала веревка. В какой-то момент, возможно, перед тем как позвонить ему, она нашла перемазанную грязью и кровью мини-юбку и прикрыла ею срам. Теперь, похоже, ей было не до приличий. Несколько пятен крови виднелись и на матраце. Темные пятна тянулись по бетонному полу, от матраца в угол, где сидела Дебби. Что-то темное покрывало ее запястья, кисти рук, локти.
Курт коротко выругался, шагнул к ней, испугавшись, что она, как Паула, вскрыла вены.
Но нет. На руках ее была не кровь: масло. Масло сделало ее кожу скользкой, и она смогла стянуть с рук веревки, вытащить изо рта эту грязную тряпку, которую они использовали как кляп. Сильный же характер у этой девушки, если, едва не впадая в истерику, она все это сделала. Сколько времени ушло у нее на то, чтобы придумать, как освободиться. Сколько времени она добиралась до телефона, чтобы набрать номер Курта?
Он похвалил себя за то, что не обратился в полицию. Если б она хотела, чтобы вмешались копы, она позвонила бы им, а не ему.
— Дебби, — мягко обратился он к девушке, — я хочу взять трубку. Я возьму только ее, не касаясь тебя. Хорошо?
Она никак не отреагировала на его слова, продолжая смотреть в никуда, но пальцы ее разжались, как только Курт взялся за трубку. Рука упала на грязную юбку.
Осторожно, без резких движений, словно человек, старающийся не испугать дикое животное, Курт отнес телефон к другому концу верстака. Узнал в справочной нужный ему номер, позвонил, не отрывая глаз от Дебби.
— Центральная окружная больница.
— Пожалуйста, соедините меня с Барбарой Андерсон. Она медицинская сестра. Ее смена заканчивается в три часа дня. К сожалению, я не знаю корпуса и отделения, в котором она работает. Я звоню по очень важному делу, лично касающемуся миссис Андерсон.
Телефонистка больничного коммутатора, похоже, прекрасно знала, как реагировать на подобные просьбы. Не прошло и тридцати секунд, как он услышал взволнованный голос Барбары, желавшей знать, что случилось с Джимми.
— Ничего. Это Курт. Слушайте внимательно, Барбара, повторить я не успею. Теперь они изнасиловали девушку, ту самую, о которой я вам рассказывал, Дебби Марсден. В гараже у дома триста восемьдесят семь по Куэста-авеню. Ка-у-э-эс-т-а. Она жива и в сознании, но находится в ступоре, очень бледная, дыхание учащенное. Кровотечение было, но, похоже, незначительное. Ей нужно…
— Я тотчас же направляю к вам машину «скорой помощи», — оборвала его Барбара.
— Хорошо, — Курт по-прежнему смотрел на Дебби. — Вы сможете до завтра не подпускать к ней полицию?
Последовала пауза.
— Если она в таком состоянии, как вы говорите, доктор наверняка даст ей снотворное и успокаивающее. Но…
— Мне нужен сегодняшний вечер. Я знаю, где они. Они меня ждут. Не хочу их разочаровывать.
— Понятно, — она помолчала. — Вы полагаете…
— Совершенно верно.
Перед Куртом возникло ее лицо. Он заглянул в зеленые глаза.
— Я это сделаю. Буду ждать вас, Курт.
— Хорошо, — и он положил трубку.
Курт распахнул ворота, постоял у гаража, пока не услышал приближающейся сирены, затем зашагал к «фольксвагену». Тронул автомобиль с места, как только увидел повернувшую на Куэста-авеню машину «скорой помощи». Поехал на север, к дому Престона в Редвуд-Сити. Локтем разбил стекло в двери кухни, потратил восемь минут на поиски подводного снаряжения.
Дома обернул фонарь изолентой, чтобы внутрь не попала вода, долго рылся в сундуке в кабинете, пока не нашел нож, с которым не расставался всю войну. Пятнадцать минут затачивал его. С тонким острием, обоюдоострым лезвием. Он должен зарезать их, одного за другим, как свиней. Сегодня, решил Курт, они умрут или умрет он.
Наконец, он заглянул в календарь. Время восхода луны, начало прилива, захода солнца. Планируя операцию, он начисто забыл о страхе.
Со дня самоубийства Паулы прошло восемнадцать недель.
Глава 28
В тени деревьев, неподалеку от коттеджа, Чемп Матер встал и потянулся, наслаждаясь игрой могучих мышц. Фосфорисцирующие стрелки часов показывали 8.45. Этот Холстид опаздывал чуть ли не на час. Еще немного, и станет так темно, что он не увидит Холстида, если тот появится на дороге. Жаль, Рик так хорошо все спланировал. Чемп — у коттеджа, Хулио — наверху, у ворот. Толстяк — за дверью, готовый открыть ее на стук Холстида.
Чего же он не идет?
Легкий скрип гравия заставил Чемпа присесть. За «триумфом» он с трудом разглядел приближающуюся человеческую фигуру… Ну и умен же этот Рик, оставил «триумф» на виду, а «шеви» велел спрятать за коттедж.
Холстид наверняка решит, что в коттедже лишь Рик и Дебби, и прямиком направится к двери. А уж внутри они с ним разберутся.
Чемп облизал губы, вспоминая прошедший день. Дебби-то оказалась получше старухи, которую они трахнули весной. Особенно понравился ему ее взгляд. Совсем как у кролика с перебитыми дробью задними ногами — когда подходишь к нему, берешь в руки и начинаешь медленно сворачивать голову, чувствуя, как одна за одной ломаются косточки и хрящи.
Эта Дебби, она с неделю не сможет сдвинуть ноги. Он залезал на нее четырежды. Хулио только раз. Толстяк — два, раздавливая ее своей массой.
— Хороший же ты часовой? Хулио стоял в шаге от него. Черт! С этими воспоминаниями он позабыл, что надо следить за дорогой.
— Эй, Хулио, профессор еще не появился?
— Я думаю, он и не появится. Чего ты смеялся, Чемп?
— Вспоминал, как мы долбили сегодня Дебби.
— А-а, — протянул Хулио. — Пойдем в дом. Уже так темно, что ему понадобится фонарь, чтобы не сбиться с дороги.
— Скоро должна взойти луна.
Хулио повел Чемпа к двери черного хода. «Вспоминал, как мы долбили Дебби». По его телу пробежала дрожь, он едва не перекрестился. Да уж, он никогда этого не забудет. Чудовищная ошибка. В каком-то смысле он завидовал Чемпу. Чемп просто не понимает, что они натворили.
Он постучал. Мгновение спустя из-за двери показалась жирная, испуганная физиономия Толстяка. Его губы блестели от жира: на столе лежал нарезанный хлеб, сыр, стояли открытые банки майонеза и ветчины. Толстяк готовил сандвичи.
— А, это вы, — в голосе
