Улика из прошлого - Валентина Владимировна Гасс
Девушка подхватила сумочку и пошла на выход. Она ещё раньше присмотрела в самом отдалённом закутке ограды некий хозяйственный блок, состоящий из разнокалиберных вспомогательных построек. Судя по всему, этот сектор территории поместья уже давно находился в относительном запустении. Хотя когда-то, возможно, там хранили корма и держали какую-то живность.
Элис, напустив на лицо растерянно-мечтательное выражение, спустилась с крыльца, всем своим видом давая понять (если её кто заметит), что она просто бродит-гуляет, пытаясь осмыслить невероятную информацию, вываленную на неё безжалостной Кларисой.
Однако никого живого поблизости не наблюдалось. Внутри периметра ограды стояла гулкая и вязкая тишина, даже ветер стих, перестав трепать тоненькие листочки немногочисленных садовых деревьев.
Эля прогулочным шагом обогнула фронтон «замка» и оказалась на заднем дворе.
Она до последнего пыталась отложить мысли о том, что ей каким-то образом надо разобраться со вновь открывшейся концепцией её работы на Кларису. Ведь то, о чём поведала ей госпожа фон дер Ляйн, можно сказать, переворачивало всё с ног на голову. Это даже безотносительно возможного родства с Краузе.
Эля не понимала, во что ей надо верить, а во что — нет. Многое казалось дикостью и безумием, но могло в итоге оказаться и правдой. Требовалось за что-то зацепиться, установить для себя своеобразный «якорь» в сознании и от него уже танцевать. Только вот какой факт за него, за такой якорь, принять? Чтобы в самый ответственный момент утлое судёнышко под именем «Элис» не сорвало с этой ненадёжной опоры и не унесло в открытый безбрежный океан!
В таких невесёлых размышлениях Эля добрела до самого «задника» поместья. Здесь располагались несколько хозяйственных сараев и нечто вроде небольшого хлева. Элис осмотрелась и решила спрятаться именно в нём.
С опаской потянула за ручку большой воротины — перекошенной, темноватой от старости и сырости, с видимыми щелями между подгнивших досок. Но створка довольно легко и почти беззвучно сдвинулась с места. Хлев оказался даже не запертым.
Эля юркнула в образовавшийся проход и прикрыла воротину изнутри, сделав «как было».
Внутри помещение разделялось на отсеки-загоны (видимо, для содержания скота) и технологические дорожки, по которым можно было передвигаться, чтобы, например, подавать корм в специальные желоба. Эля двинулась вдоль загончиков, с любопытством рассматривая непривычное деревенское обустройство подсобного хозяйства. Дневного света, просачивающегося через хоть и грязные, но большие окна под потолком, вполне себе хватало для поверхностного обзора. Часть вольеров оказалась пронумерована: на калитках, ведущих в загончики, виднелись небрежно начерченные масляной краской цифры — 1, 2, 3 и т. д., обведённые белым кругом.
Эля дошла до последнего по счёту — «8» и приоткрыла загородку, намереваясь войти внутрь. Дверца поддалась, но доска с номером, за которую схватилась девушка, соскочила с крепления и из горизонтального состояния переместилась в вертикальное, повиснув на одном оставшемся гвозде.
Элис примостилась на струганом пологе, который можно было использовать как скамейку, и только тогда достала из сумочки рацию.
— Я — Ромашка, я — Ромашка, — сообщила она свой позывной, зажав клавишу вызова. — Как слышите меня? Приём!
Аппарат откликнулся тут же, будто на том конце связи только этого и ждали.
— Я — Лютик, я — Лютик! — вдохновенно отозвался Никита конспиративным голосом. — Слышу тебя хорошо!
Не надо было быть хорошим психологом, чтобы понять, как парень рад, что Эля наконец-то вышла на связь.
Элис поймала себя на том, что ей приятна такая реакция. Вместе с тем невероятным водоворотом последних событий, в который ей пришлось окунуться с головой, она ощущала изменения и в самой себе. Будто бы некие силы, дремавшие в ней до поры до времени, вдруг вырвались, как джинн из бутылки. Ей почему-то становилось вовсе не всё равно, что и как будут думать про неё окружающие. И в первую очередь окружающие мужчины. И в первую очередь те, кто не безразличны ей самой.
— Есть новости, — сказала она в рацию. — Которые кое-что объясняют, а другое — ещё сильнее запутывают. Приём.
— Говори.
— Если кратко, то Клариса на самом деле наняла меня, чтобы я помогла им активировать один артефакт из коллекции — голубой камень. Её брат — какой-то там гениальный химик, и с помощью кристалла из коллекции он может синтезировать новое вещество, которое их прославит и всё такое… Как понял? Приём.
— Понял… Значит, всё же не секта? — погрустневшим голосом спросил Баженов.
— Нет, не секта. Приём.
— И в жертву тебя приносить не будут? Жаль…
Эля фыркнула:
— Ну, извини, что не оправдала твоих ожиданий…
— …А зачем ты тогда нужна им? Приём.
— Они верят в мои паранормальные способности. Им бабка Марфа так сказала.
— Ты серьёзно? Вроде бы взрослые вменяемые люди.
— И кое-что ещё есть. Клариса обещала предоставить доказательства, потому что звучит дико.
— Что? Приём.
— Формулу синтеза нового вещества открыл в своё время некто Эрих Краузе. Я про него уже раньше читала в материалах дела. Типа алхимика. Своё открытие он не успел поведать миру, так как внезапно умер. Приём.
— И что? Приём.
— Они сейчас эту формулу и расшифровывают. И говорят, что Эрих Краузе — мой прапрадед… Приём…
— Приё-ё-ё-ём… — Эля потрясла аппарат, решив, что рация барахлит, но с устройством всё было в порядке, это просто Никита молчал.
— Не знаю, что сказать тебе, Ромашка… Приём, — наконец выговорил он.
— Я сама тоже… Не знаю, что сказать…
— Что намерена предпринять?
— Попробую покопаться в материалах. Клариса подогнала про кристалл ещё пять новых томов. Может, я действительно что-то знаю, чего ещё не понимаю сама. Особенно если новость про необычного родственника — правда.
— А ты раньше никогда это имя не слышала? Приём.
— Нет, конечно! Ты дурак, что
