Падение Ворона - Данил Корецкий
— Ты слышал наш разговор с Мясником?
— Нет, вы же шептались.
— По-моему, он перегнул палку, когда говорил о твоей матери, — испытующе заглядывая в глаза, сказал Гангрена. — На самом деле он так не думает…
— Не знаю. Я же ничего не слышал.
— А, ну да, я забыл… А что рассказывал Оскаленный Ворону, когда вас встретил?
— Про что? — не понял Джузеппе.
— Про то, почему менты всех подряд шмонают.
— Да ничего, — пожал плечами Джузеппе. — Ругал ментов, да и всё.
— Подумай лучше, — подозрительно вежливо сказал Гангрена, и это не сулило ничего хорошего. — Что конкретно Оскаленный сказал Ворону: из-за чего такой кипеж по городу?
— Из-за чего, я не понял. Они тихо говорили, мне сзади не слышно было. Вот как вас сейчас. Да и неинтересно. Шмонают и шмонают! Мы же пустые приехали, нам-то чё?!
Гангрена ещё с минуту молча смотрел на Джузеппе, потом, не говоря ни слова, развернулся и пошел назад.
— Эй, а мне куда? — спросил сбитый с толку Джузеппе.
— Куда, куда! — выматерился Гангрена. — Садись в машину!
Гангрена записал что-то в своем блокнотике, и они вернулись в город. Заходить в офис третий раз за день Гангрена не стал. Джузеппе высадили на трамвайной линии, у подворотни, и «Волга» уехала. Тяжело переставляя ноги, он вошел во двор. Десяток новичков по-прежнему сидел у кирпичной стены в глубине двора, но уже не на корточках, а на скамейках, очевидно, притащенных из ближайшего сквера. На такой же скамейке сидели старушки у подъезда. Если обновка их и обрадовала, то внешне это никак не проявлялось.
— Сколько можно сюда ходить! Прямо, как цыганский табор! — прокомментировали они появление Джузеппе. Зато коллеги встретили его радостно, Ворон сразу объявил отбой и отпустил всех лишних. Они остались втроем: Ворон, Оскаленный и Джузеппе.
— Ну, что? — спросил Ворон.
— Ничего. Вывез меня на левбердон и расспрашивал, что тебе рассказал Оскаленный, когда вез из аэропорта, — буркнул Джузеппе.
— А ты что? — вмешался Оскаленный.
— А что я? Я ничего не слышал, так и сказал.
— Вот, — повернулся Ворон к Оскаленному. — Не слышал — и точка! А ты все подробности расписал!
Оскаленный встал, со скрипом отодвинув стул, прошелся по комнате взад-вперед и остановился напротив Ворона.
— Знаешь, Ворон, не в падлу будь тебе сказано, но с Гангреной шутки плохи! Если заврешься, или запутаешься, или ошибешься — даже в мелочи, так сразу на ноже окажешься! Или в петле, как Короткий. Правда, теперь Гангрена слухи распускает, что тот сам повесился… Только я вешаться и топиться не хочу. Потому, извиняй — все рассказал, как было!
— Да там ничего и не было! — зло рявкнул Ворон.
— Так и рассказал, что ничего не было! Короче, всю правду рассказал! Потому что не забывай: я второй после Короткого на подозрении. Где сейчас Короткий — все знают! А Гангрена просто так ничего не оставляет…
— Хватит каркать! — раздражённо бросил Ворон. — Мы в чём-то виноваты? Нет! Ну и всё!
Но уверенности в его голосе совсем не чувствовалось.
— А я и не каркаю, — ответил Оскаленный. — Может, пойдем выпьем? Нервы расслабим?
— Пойдем, — подумав, сказал Ворон. — Но ненадолго. Чтобы мозги не пропивать!
Расслаблять нервы он собирался позже, при помощи Марины. Но сообщать об этом всем было не обязательно.
Глава 7
Государственный обвинитель
Июль 1991 г., Тиходонск
В этот день Тиходонск изнывал от зноя. Было не просто жарко, а душно, как будто перед грозовым дождём. Ворон, Джузеппе и Оскаленный встретились в пивном баре на Богатяновке за час до начала суда. Судить должны были Серого, подрезавшего в драке цыган — Губана и Коня, которые ходили под Цыгой — крупнейшим наркоторговцем в городе.
— Они его два квартала гнали, до самого дома, он во двор заскочил, они следом! — с возмущением рассказывал Оскаленный. — Серый дверь не успевал отпереть, они и налетели! У них тоже ножи были, они бы его и заколбасили на глушняк, только он резко дал оборотку — Губана дважды в живот, а Коня в грудь… Правда, ножей у них потом вроде как не оказалось, вот Серому и пришили покушение на убийство двоих, а по этой статье вплоть до расстрела корячится…
— К дождю парит, — сказал Джузеппе и жадно пригубил холодное пиво. Он не слишком зацикливался на предстоящем процессе. И вообще никогда не задумывался о будущем.
— Что с терпилами? — спросил Ворон.
— Всё нормально, как на собаках зажило. Уже через пару недель водку пили…
— Вопросы все порешали?
— Лаве я занёс обоим, да и Цыге перепало. Все довольны, претензий ни у кого нет. Лепила[9] говорит, что чавелы тоже виноваты, так что статью дадут другую и срок небольшой.
— А за что вообще срок? Серый оборонялся и за это больше двух месяцев уже на нарах парится… Его вообще должны выпустить! Что за лепила? Ему нормально занесли?
— Забелин. Один из самых крутых в городе и тариф такой, что не подходи! Ну, и его не обидели…
— Лишь бы толк был от его крутости!
— Да всё нормально будет!
— Ладно, допиваем и поехали!
— Может, повторим? — предложил Джузеппе. — Время еще есть.
— Время всегда вначале есть, а потом его нет! Так мы весь процесс проссым. Выпустят Серого, мы это и отметим, как положено!
— Правильно! — поддержал Оскаленный. — Вначале дело, а пьянка потом!
Дом правосудия располагался на Индустриальной, в нескольких кварталах от коммуналки Ворона. Через несколько минут они подъехали к месту, Оскаленный запарковал «Ниву» на служебной стоянке, как будто всю жизнь работал судьей областного суда. В старинном здании с затейливым фронтоном и балкончиком над входом располагались и суд, и прокуратура, и коллегия адвокатов и, вдобавок, судебная экспертиза. Словом, еще то осиное гнездо…
Они прошли сквозь вымощенный
