Кофе и полынь - Софья Валерьевна Ролдугина
— Что ж, рассказывайте.
…У Эллиса было крайне раздражающее свойство: какую-нибудь мелочь, просто красивую деталь он мог преподнести с помпой, долго нагнетая атмосферу, а что-то важное — наоборот, бросить как бы между делом. И затем отслеживать реакцию собеседника: как, сумеете догадаться, к чему я клоню, или не хватит сообразительности?
Полагаю, что многих это заставляло чувствовать себя рядом с ним крайне глупо.
Вот и сейчас он интригующе вздёрнул брови, понизил голос и многозначительно произнёс:
— «Конни».
И откинулся на спинку стула, посматривая на меня с нескрываемым превосходством.
К счастью, я знала его достаточно долго, чтобы понимать, как следует вести себя в подобном положении.
— О, — чуть выгнула бровь и я, подражая его мимике. И спокойно пригубила кофе: — Вот как.
Не то чтобы именно сейчас я поняла, о чём речь, но в прошлом угадывала достаточно часто, чтобы Эллиса такая реплика полностью удовлетворила… и, кроме того, он сам горел желанием поведать подробности, хотя и не подавал виду.
— Именно! Я и сам не поверил, когда мисс Смит рассказала мне. Пришлось поискать подтверждения, аккуратно, чтобы не вспугнуть подозреваемого, но всё это было не зря.
Как выяснилось, служанку Эллис навестил ещё три дня назад, но, пока не подтвердил правдивость добытых сведений, держал их в тайне. Разговор получился долгим. Наедине с детективом, вдали от «Клуба дубовой бочки», мисс Смит стала куда общительней. Она охотно отвечала на вопросы: когда именно лопнула злополучная бочка, что этому предшествовало, не случалось ли чего-то подозрительного…
— Разумеется, точное время она назвать не смогла. Ещё бы! Я тоже не помню, в котором часу ужинал в прошлый вторник и ужинал ли вообще, — фыркнул Эллис. — Зато она припомнила, что уже начало смеркаться, когда мистер Гибсон отправил служанок убираться в подвале, а это никак не в четыре часа. В шесть, по меньшей мере! А то и позже. Насчёт испачканной юбки — любопытная деталь, которая всё меняет. Получается, что «вор» не украл одежду из корыстных побуждений, а схватил первую попавшуюся тряпку, чтобы подтереть кровь. Возможно, что и кровь графа Ллойда… Ну, это домыслы. А что совершенно точно и неоспоримо, так это то, что у мистера Гибсона есть причины всполошиться из-за того, как окликнула нашу телефонистку, мисс Белл, её подруга.
— «Конни», — вспомнила я тут же, потому что вся та воображаемая сцена до сих пор являлась у меня перед глазами, стоило только упомянуть рассказ бедной девушки. — Подруга позвала мисс Белл по имени, а убийца на другом конце телефонного провода услышал это и повторил: «Конни».
— Совершенно верно, — кивнул Эллис. — И знаете, что? У мистера Гибсона дочь зовут Корнелией. Точнее, звали: бедняжка умерла почти десять лет тому назад. Чудовищная трагедия, самоубийство во цвете лет, даже газеты писали об этом. Я нашёл выпуск «Бромлинских сплетен» с крошечной заметкой. А ещё, — он сделал паузу, — я отыскал запись в церковной книге. Запись о рождении девочки по имени Корнелия Гибсон. Родители — Альберт Гибсон и Гризельда Петерс-Гибсон… Ничего не напоминает?
Это было так очевидно, что я даже засомневалась в правильности ответа.
— Пожалуй, имена звучат несколько… по-алмански.
— Верно! — и Эллис рассмеялся. — Да, именно так. Больше детей у них не было или, по крайней мере, в этой церковной книге их не записывали. Итак, у Гибсона была дочь по имени Корнелия, она трагически погибла, и именно в память о ней он носит траурную печатку из оникса с девичьим профилем-камеей. А знаете, как сокращается по-алмански имя «Корнелия»?
— «Конни»? — осторожно предположила я.
— И снова верно. А теперь вопрос, Виржиния. — Эллис заговорщически понизил тон. — Если безутешный отец вдруг услышит домашнее имя своей покойной дочери, то какова вероятность, что он неосознанно повторит его вслух?
Я сомкнула ресницы, воспроизводя в памяти рассказ телефонистки.
«…А потом и впрямь грянул гром. То есть выстрел. Раз, два, три, четыре — четыре раза. Я, признаться, остолбенела, так и замерла с кабелем в руке… Моя подруга, которая работала рядом, верно, испугалась за меня, и закричала: «Конни, Конни, что с тобой?» — и взяла меня за рукав… А потом там, на том конце, голос громко спросил: «Конни?» — это был голос не графа, а… а… того, второго».
— Значит, вы думаете, что мистер Гибсон и был тем «вторым», которого упоминала мисс Белл? — растерянно произнесла я. — Тем, кто присутствовал при смерти графа…
Выражение лица у Эллиса стало необычайно довольным:
— Я в этом почти уверен. Осталось разъяснить крошечную деталь: какую роль играл Гибсон? Был он убийцей? Тем, кто прикрывал убийцу и обеспечивал ему алиби, прибираясь в комнате? Это ведь не одно и то же. Если Гибсон всего лишь отмывал кровь и прятал труп, то ни истинных целей убийцы, ни даже его настоящего имени он мог и не знать. Арестуем его сейчас — спугнём настоящего виновника… Так что пока я приставлю к Гибсону надёжного человека… может, даже позаимствую кого-то у вашего маркиза, уж его-то люди мастера слежки и скрытого наблюдения. И ещё кое-что меня тревожит, Виржиния. Связь.
На сей раз я поняла всё без подсказок, потому что мне тоже в голову пришла подобная мысль.
— На первый взгляд, мистер Гибсон и граф Ллойд никак не связаны, — кивнула я. И задумалась: — И ещё шантаж, вернее, предполагаемый шантаж. Граф Ллойд ведь пытался связаться с человеком, который помогает в деликатных ситуация, так?
— Так, — согласился Эллис. — И это укрепляет меня в мысли, что даже если Гибсон — убийца, действовал он не один… Мне кое-что не понравилось в некрологе юной мисс Гибсон, так что я просмотрю ещё несколько газет за тот же период. Если там было что-то громкое, уверен, что об этом писали. Перья у журналистов тогда, уж поверьте, были наточены даже острее, чем сейчас… И ещё все обожали убийства и убийц! Душители, потрошители, костоломы — тогдашняя публика, прочитав одну кровавую статью, тут же просила другую. Так что пожелайте мне удачи, — подмигнул он.
Я сделала это от чистого сердца; Эллис ушёл, пообещав держать меня в курсе новостей. Оберег-узелок, который на протяжении разговора так и лежал на столе, выглядел таким маленьким, таким ненадёжным…
«Пожалуй, — пронеслось в голове, — удача понадобится всем нам».
Так сложилось, что в последнее время на свидания приглашал меня Лайзо, я же просто ждала знака, который предскажет нашу встречу. Так, пожалуй, безопаснее; когда один колдун выбирает место и время, прокладывает надёжный путь, то другой уже не сможет вмешаться.
Но сейчас всё вышло иначе.
