Каратель - Роман Феликсович Путилов
«9073» — пробормотал я про себя, отпечатывая в памяти белые цифры на черном государственном номере, так как чувствовал, что умный батыр через минуту будет нахлестывать своего скакуна цвета «какао», успокаивая свою совесть мыслью «А что я мог сделать?».
Последний член разгромленной и разобщенной преступной группы стоял на четвереньках над телом Алара и растерянно тормошил его за безвольное плечо, что-то растерянно бормоча. Черная рубаха задралась на согнутой горбиком спине, из-под ремня серых брюк вылезла резинка ярко-красных трусов, наверное, тоже импортных. Рядом, под правой рукой лежал небольшой охотничий нож с деревянной рукояткой. Вот, все-таки, любят местные мужики красивое оружие. Пока парень не успел схватиться за свое лезвие, я, на бегу, пробил ему носком ботинка в голову и, под удаляющийся рев двигателя «Жигуленка», пошире распахнул дверь Бориной двери.
— Твои знакомые, пидор? — Боря, белыми от ужаса глазами» смотрел в черный, воняющий чем-то кислым, ствол пистолета и не понимал, чего от него хочет этот брызгающий слюной парень, только что перестрелявший кучу народу из местной подпольной ячейки, которых бедовый водитель — дальнобойщик боялся до икоты. Боря понимал, что надо что-то сказать, но не мог отвести взгляда от огромного черного ствола, дрожащего почти у самых глаз. Потом что-то выдернуло Бориса из кабины, жесткий удар асфальта по ногам, казалось, выбил изо рта водителя какую-то затычку, и он смог говорить.
Я, с треском ворота рубахи, выдернул Бориса из-за руля. Тот, падая, сумел удержать равновесие и сейчас сидел передо мной на корточках, закрыв лицо руками и быстро бормоча:
— Прошу, не стреляй, я все скажу!
Вид беззащитной розовой проплешины в редеющих волосам запуганного мужика меня остудил, адреналиновый взрыв прошел, и я смог начать рассуждать более спокойно. Поняв, что взбесивший меня водитель «КАМАЗа» пока не опасен, я перешел к другим участникам драмы. Алар был все. Красные полосы американского флага расползлись, смешавшись с темным пятном в районе сердца, глаза подернулись, полуприкрытые глаза замерли, уставившись в бесконечно далекую точку. Его друг лежал на боку, без движения, упав щекой на пах погибшего, но дышал, хрипло и часто.
— Ремень давай — я требовательно протянул руку в сторону Бориса, но тот не обращал на меня внимания, замерши на корточках и отгородившись от всего широко раскрытыми ладонями. Понятно. Я наклонился, повозившись несколько секунд, выдернул узкий кожаный ремень из брючных петель лежащего без сознания парня, и оглянувшись на Бориса, не замыслил ли он худого, стал вязать руки задержанному. Затянув ремень потуже, я ухватил пальцем за спусковую скобу валяющийся рядом обрез, сдвинул в сторону рычаг запирания и переломил стволы. На меня бодро смотрели металлические донца гильз двенадцатого калибра. Парень не шутил и не угрожал мне разряженным оружием. Уже хорошо. На противоположной стороне машины раненый лежал на спине. Он был в сознании и пытался дотянуться до валяющейся справа от него «Арийская». Я ногой подтолкнул винтовку поближе, а потом, когда он, радостно схватился руками за приклад и ложе, дернув за ремень, опять лишил его оружия. Думаю, что теперь следов болезного на оружии будет достаточно, чтобы признать его не моим. Мне кажется, что раненый даже не заметил моего присутствия. Когда я уносил винтовку, он по-прежнему тянулся рукой в сторону, пытаясь нащупать оружие.
Сложив все оружие в кабине, на сиденье водителя, я занялся допросом Бориса.
— Говори, кто это?
— Они меня заставили!
— Кто это?
— Ну вы же знаете!
— Я от тебя хочу услышать. Говори, не заставляй меня делать тебе больно.
— Они из столицы. Они за отделение.
— Откуда ты их знаешь?
— Они заставили меня возить им ….
— Где посылка?
— В кузове, под досками…
— Показывай!
Неловко, на подгибающихся ногах, Борис залез в прицеп, с трудом перелез через мой мотоцикл и стал двигать досками. В это время послышался звук приближающегося двигателя, затем скрип тормозов и хлопанье дверей автомобиля. Я вышел из-за прицепа. Перед модой «КАМАЗа» стоял белый «Москвич» — четыреста восьмой, по тракторному тарахтя двигателем. Над раненым в грудь парнем, который продолжал рукой искать свою-мою винтовку, растерянно стояли пожилые мужчина и женщина. Я подошел к пожилым ольцам.
— Здравствуйте. Скорее надо доехать до Улуса, вызвать сюда милицию и скорую помощь. Видите, бандиты на людей напали, надо скорее помощь вызвать.
Дед и бабка, на вид лет под шестьдесят повернули ко мне одинаково бесстрастные морщинистые лица.
— Вы меня понимаете? Надо врачей и милицию сюда, срочно.
— Да поняли мы тебя — дед взял спутнице за руку и подтолкнул к машине: — Сейчас поедем.
Вновь с грохотом хлопнули двери детища советского автопрома, «Москвич» в три приема развернулся и не торопясь покатил по дороге в сторону Улуса.
Я решив собрать всех боевиков в одном месте, ухватил раненого за ворот пиджака и поволок его в сторону, где лежали убитый и его спутник. Собрав всех потенциально опасных субъектов в одну кучку я вернулся к Борису, который без движения стоял в кузове полуприцепа, держа в руках две металлические коробки защитного цвета и абсолютно утилитарного вида.
— Иди сюда. Открывай.
Борис поставил передо мной два тяжелых короба, после секундного замешательства, отомкнул язычки фиксаторов.
— Тут по сто штук же? Я не ошибаюсь?
— Да, не ошибаетесь — Борис сидел на корточках в кузове и упорно смотрел в пол.
— И откуда?
— Знакомые достают...
— Борис. Ты же сука, пытался меня сдать своим дружкам. Ты думаешь, что я не видел, как ты на меня глазами показывал?
— …..
— Скажи, что мне мешает сейчас тебя застрелить? Ну что?
— Не надо. У меня же дети…
— То есть, когда ты надеялся, что меня убьют, ты только о своих детях помнил. Понятно. Слушай сюда. Считаю до тех. Если ты не начнешь говорить, все, без утайки, то я беру винтовку и тебя застрелю. Рука не дрогнет. Можешь пока бежать. Начали. Раз, два….
— Все, все, не надо считать. Я все расскажу. Патроны везу из соседней республики. У меня там свояк на складах танкового полка служит. Я ему попросил продать охотникам патроны.
— Ага! Охотникам значить. Ты везешь пулеметные патроны в лентах охотникам. Пули какие интересные –серенькой краской покрашены. Это же бронебойные, правда Борис? Самое то для охотников. Все Боря,
