Кровавый апельсин - Гарриет Тайс
– Помню. В горе и радости. Обещаю, мы все исправим, – говорю я.
В этот раз он не спорит. Через мгновение он протягивает мне руку, и я беру ее. Его пальцы прохладные, и, хотя мои ладони горячие и потные, он не отстраняется. Но и не сжимает мою руку, однако пока и этого достаточно.
Я плохо сплю, хорошо понимая, что Карл пытается не касаться меня, лежа на другой стороне кровати. Над пропастью между нами перекинут ветхий мост, и он не выдержит большого веса. В понедельник я встаю в шесть утра и рано ухожу в адвокатскую контору: не смогу выдержать еще одну ссору. На столе оставляю записку, в которой говорится, что мне пришлось пойти на работу. Внизу я написала: «Целую». Не знаю, кого именно – Матильду, или Карла, или обоих, но пусть сами решают. В автобусе пусто, а улицы безлюдны, я быстро добираюсь до Флит-стрит. Стоит почаще уходить из дому рано. В Темпле тоже почти никого не видно, только несколько освещенных окон намекают, что самые приверженные адвокаты уже работают.
Проходя мимо темных зданий, я думаю о своей стажировке – мой тругодоголик-ментор всегда приходил на работу не позже семи утра и последним покидал офис вечером. А другого моего наставника часто видели спящим под столом, где он мог проводить ночи. Он всегда поощрял выпивку и походы по клубам допоздна. Пятнадцать лет назад я была слишком наивной, чтобы понять их схожесть, а видела только огромную разницу в их характерах. Теперь я понимаю, что они оба пытались как можно реже появляться дома, прямо как я сейчас. Один спаивал меня с солиситорами, а второй едва мог скрыть свое разочарование и говорил со мной с плохо скрываемым презрением, даже когда бесплатно использовал подготовленную мной для него документацию, почти не внося в нее изменения. Благодаря им я научилась справляться с похмельем и составлять юридические документы, а также, возможно, постигла науку о том, как портить свою жизнь. Может, конечно, это умение приходит вместе с париком и мантией. Безграничная способность нести чушь, которая прокатывает с подзащитными, но терпит крах, как только ты применяешь ее к кому-то вне Уголовного кодекса.
Я подхожу к офису, отталкивая эти мысли. Можно винить внешние силы сколько хочется, но мой брак все еще полный бардак. Карл не может даже смотреть на меня, и мне его самопровозглашенное совершенство начинает казаться утомительным. Возможно, он и правда лучше ладит с Матильдой, но у него и практики было больше. Он всегда играет в идеального папу, пока я зарабатываю деньги, чтобы оплачивать все счета. Я злюсь все сильнее, мысли выходят из-под контроля. Захожу в здание и направляюсь в свой офис. Матильда улыбается мне с фотографии на рабочем столе. Я все еще не купила новую рамку, и на меня накатывает чувство вины, вырывая из объятий ярости, – новая волна понимания, что я дерьмовая мать. Я падаю на стул и прячу лицо в руках.
Через пару секунд слышу кашель у двери. Развернувшись, вижу, что это клерк Марк.
– Ты рано, – замечаю я.
– Знаю, на этой неделе много работы. Нужно разобраться с новой системой хранения документов в офисе клерков, поэтому я решил, что разумно будет прийти сегодня пораньше. Что насчет вас, мисс? – спрашивает он.
– Не могла заснуть, поэтому пришла немного поработать. Тут всегда есть чем заняться.
– Правда, а вот еще. – Он передает мне какие-то бумаги. – Это пришло в пятницу.
– Меня не было, – говорю я, хотя в этом нет надобности. Марк отлично это знает.
Я замолкаю и смотрю на бумаги. Это изложение обвинения от Джеймса, сына Мадлен. Оно датировано прошлым четвергом.
– Когда они подали его? – спрашиваю я.
Марк пожимает плечами:
– Не знаю, мисс. Пришло с последней доставкой DX, примерно в шесть в пятницу. Вот и все, что я могу сказать. Слушайте, мне нужно идти.
– Конечно, да, большое спасибо.
Прежде чем прочитать документ, я звоню Патрику, чтобы спросить, когда пришло изложение и что он думает о Джеймсе как о свидетеле. Не уверена, ответит ли он, учитывая, что еще нет и восьми, но он берет трубку после третьего гудка:
– Все хорошо?
– Да, отлично. Послушай, я хотела спросить о…
– Том, что произошло в пятницу? Прости, я вел себя как придурок. Возможно, я распсиховался, потому что находился у тебя дома, – говорит Патрик.
Я растерялась. Я не ожидала извинений. Полного и искреннего признания в отстойном поведении.
– Я не об этом хотела поговорить. Но спасибо. Мне жаль, что ты психанул, – говорю я.
– Это был хороший вечер. Мне очень понравилась еда. Но я вел себя как задница, и мне жаль. Я прощен?
– Я… А, конечно. Конечно прощен. – Я знаю, что Патрик перегнул палку, но в итоге-то он остановился. И я была слишком зажата, не как обычно. Как он уже говорил, обычно мне нравится погрубее. – Слушай, все нормально. И вообще-то я хотела поговорить с тобой о заявлении Джеймса. Они что, на самом деле собираются вызвать ее сына давать показания против нее?
– Вряд ли они станут это делать. Я быстро переговорил с задействованным в деле прокурором. Но его показания касаются состояния отношений его родителей.
– Могу представить. Ей удалось повидать его? – говорю я, но тут же замолкаю.
Потом роюсь в бумагах и нахожу условия освобождения под залог, чтобы освежить память. Конечно же она не могла – «никаких контактов со свидетелями дела». Кем бы они ни были.
– В любом случае прочитай изложение. Не думаю, что оно бесполезно, – продолжает он. – Я все еще считаю, что мы могли свести это к непреднамеренному убийству, учитывая заявление, которое тебе удалось вытянуть из нее.
– Прочитаю. Почему ты не упомянул это в пятницу вечером?
– Прости, вылетело из головы. У меня были совсем другие заботы. Помнишь?
Еще как помню. Частично это даже было весело.
– Правда.
Повисает долгая пауза. Я собираюсь что-то сказать, что угодно, чтобы заполнить ее, но Патрик успевает раньше:
– Элисон, знаю, что я уже это говорил, но мне на самом деле жаль. Меня занесло. Нужно было тут же принять твой отказ. – Я открываю рот, чтобы ответить, но он продолжает: – В следующий раз это не повторится.
– В следующий раз? – переспрашиваю я.
– В следующий раз. Я хочу видеть тебя чаще, Элисон. Намного чаще. Произошедшее заставило меня очнуться. Я обдумывал это целые выходные. Все эти годы я волочился за женщинами и избегал всяких обязанностей. Возможно, пришло время перестать убегать. Я думаю о тебе все время.
– Правда?
– Да, правда.
