Мария Жукова-Гладкова - Виски со сливками
Больше говорить нам было не о чем. Я оставила матери две бутылки бормотухи, вынула из кошелька несколько купюр. На прощание я попросила ее никому - совсем никому! - не упоминать, что я к ней заходила.
- Не бойся, - ответила мать. - Не хочешь - не скажу.
- И соседям тоже.
- Я не общаюсь с соседями, - отрезала мать, помолчала и добавила: - Но ты. заезжай иногда все-таки, Наташа...
Я кивнула. У меня на глаза навернулись слезы, я наклонилась и поцеловала морщинистую щеку. Если бы кто-то увидел нас вместе, никогда не сказал бы, что мы - мать и дочь. Передо мной стояла древняя старуха...
- Ой, подожди! - воскликнула мамаша и полезла в стенной шкаф у двери.
- Что ты ищешь? - спросила я. Мать не отвечала, а выкидывала в коридорчик какое-то тряпье, наконец она нашла то, что искала. Это была потрепанная белая папка с завязочками.
- Вот, Наташа, возьми. - Она протянула ее мне.
- Что это? - не понимала я и тут же с брезгливостью стряхнула с папки рыжего таракана, показавшегося изнутри.
- Квартира завещана тебе,-сообщила мать.- Я хоть и пьянь подзаборная, но ты же все-таки моя дочь...
Мы обе разрыдались. Я смогла уехать только минут через двадцать, более или менее приведя себя в порядок. Мне было очень жаль оставлять мать, но я обещала ей заехать, как только вернусь в Петербург. Если вернусь. Если она тогда еще будет жива.
Глава 20
К бабке я не поехала. Посмотрела на часы и решила, что не успею, а звонить дяде Саше и объяснять, что мне нужно задержаться, тоже не следовало. Зачем, чтобы все остальные меня ждали? Если бы какая срочность... Остатки зелья, которое мать подлила в вино отцу, хранились у меня в рюкзаке с другими вещами, которые сейчас путешествовали в багажном отделении цистерны, - на крайний случай. Я решила, что обойдусь без больших запасов яда, - если что, у дяди Саши найдутся средства для устранения противников. В этом я не сомневалась. Да и вообще мне может не понадобится никого отравлять. Это я так, на всякий случай, беспокоилась. Впитала с молоком матери, что следует делать запасы, потому что завтра может не быть или быть дороже. Кстати, а мамаша грудью-то меня кормила или как? Но это не важно. Почему-то необходимость запасаться всем необходимым надолго вперед была мною глубоко осознана. Как и быть готовой в любой момент сорваться с места , что уже пошло мне на пользу.
К бабке я решила наведаться по возвращении, если оно вообще состоится. Разберусь со старой каргой. Обойдусь я без ее приворотных и отворотных зелий, а вот за отца она мне ответит. Если, конечно, c нею до моего появления никто не разберется. Ладно, посмотрим, как карта ляжет. А может, она в состоянии устроить мне сеанс встречи на астральном уровне с моим предыдущим? Тогда я бы ей все простила. Но об этом потом...
Теперь я ехала проститься с Сергеем. Это было последнее мероприятие, запланированное у меня в Питере. Да и что мне еще туг делать? Поеду в Латвию, оттуда куда-нибудь в Скандинавию, начнy новую жизнь... И снова одна. Ну ничего, найдется какой-нибудь добрый человек, который подберет бедную девочку. В общем, все равно, кто - раз это не Сережа.
Я поставила машину за оградой перед неприметной калиточкой - зачем привлекать к себе внимание? Именно поэтому я не пошла через главный вход по центральной аллее, а двинулась по боковым тропинкам. Дорогу я знала хорошо.
Последнюю часть пути следовало двигаться вдоль центральной аллеи иначе было не пройти к нужному месту. Как вы догадываетесь, Сергей был похоронен на престижном месте. Здесь, на кладбище, есть и свой центр, и свои окраины, Престижные и непрестижные места, свои порядки, правила, уклад. Неравенство после смерти проявляется так же, как и при жизни: кто-то нашел последний приют у центральной аллеи, кто-то-у самой ограды, кого-то кладут в землю в картонной коробке, кого-то - в хрустальном гробу, кому-то даже не ставят никакой таблички, кому-то воздвигают памятники в натуральную величину, специально заказанные известным скульпторам. Я, естественно, двигалась в сторону коммерческой части кладбища, или престижного центрального района - как вам больше нравится.
Я не знала, хорошо это или плохо, что я одета на этот раз не старушкой, а современной молодой женщиной. С одной стороны, старушка на кладбище привлекла бы меньше внимания, с другой - я ведь шла не на могилку у ограды, а в ту часть, где лежат сильные мира сего, - вернее, бывшие сильные. Кстати, а где родители Сергея? Я об этом раньше никогда не задумывалась. На похоронах их не было. Может, они давно умерли? Вообще-то он был не питерский, а откуда-то то ли из Свердловска, то ли из Сургута.
Мне стало грустно. Вот ведь как получается: умер человек и никого после него не осталось.
Женат он не был, детей не народил, фирма перешла к двоюродному брату. И почему я, идиотка, не родила от него ребенка? Память бы осталась... Но, с другой стороны, что бы я сейчас делала с ребенком? И кто бы из мужиков стал меня содержать? Нет, кто-то, конечно, стал бы, но младенец был бы осложнением. В это мгновение мне очень захотелось ребенка от Сергея, вообще впервые в жизни захотелось ребенка. Вот если бы мой предыдущий воскрес из мертвых, возродился бы как птица Феникс...
Из раздумий меня вывела спешащая по центральной аллее фигура. Я бросила на нее беглый взгляд - и тут же моя мысль заработала в другую сторону. По центральной аллее к выходу спешил Волошин.
Так, Олег Николаевич, куда же это вы, интересно? Вернее, откуда? Кого навешали? И почему один, а не в сопровождении охраны. Небезопасно одному-то по кладбищам разгуливать, да и вообще где угодно.
Мне, правда, тоже было небезопасно. Но меня вряд ли кто- узнает в таком виде. Разве только мать и признала. Я сама себе казалась незнакомкой в зеркале, тем более, в зеленом наряде... Тьфу, как я ненавижу этот цвет. Лягушка какая-то.
Волошин скользнул по мне взглядом - я шла по параллельной аллее, в пяти рядах могил от центральной - и пошел дальше. Он меня не узнал. Какая-то рыжая девица в зеленых джинсах и пиджаке, причем с широченными плечами. Ну разве кто-то мог сказать, что это Наташа Перепелкина? Да ни в жизнь. Времени мало остается до встречи с остальными. Сейчас посижу минут десять-пятнадцать у Сергея да поеду. Не люблю, когда меня кто-нибудь ждет, и сама терпеть не могу дожидаться кого-нибудь или чего-нибудь.
Я подошла к огромной мраморной плите, возвышавшейся над мраморным надгробием. "Спи спокойно, Серега, мы тебя не забудем". "Сереге от верных друзей". А сколько здесь было венков когда-то...
Я опустилась на скамеечку и посмотрела на выбитый в мраморе портрет. Слезы навернулись на глаза. Где ты сейчас, милый? Дура, тут же сказала я себе, ты прекрасно знаешь где. Котлы чистит или в них варится. Не с ангелами же беседует. Хотя я никогда не знала, чего ожидать от моего предыдущего. Он был непредсказуем и способен на такое... Мог выторговать себе место и в раю.
Я смотрела на портрет Сергея и вспоминала, как могли смеяться его глаза, как смотрели на меня с любовью... Как мне тебя. не хватает, Сережа! Все бы отдала, чтобы тебя вернуть... Свою молодость, красоту, как девушка из восточной притчи, поясняющей, почему восточные женщины закрывают лицо до глаз. Правда, там героиня пожертвовала своей красотой, чтобы спасти сестру...
Я поняла, что не могу больше смотреть на его портрет. Чтобы не разрыдаться, я опустила глаза и уставилась в одну точку. Какое-то время я, пожалуй, ничего не видела, потом мой взгляд стал осмысленным, и я заметила что-то беленькое в узкой щелочке практически рядом с землей. Из мраморной плиты торчал кончик какой-то бумажки. Или это мне кажется? Может, крыша съезжает? Я протянула руку и длинным ногтем потянула за кончик. Из щели показалась тонюсенькая бумажная ленточка длиной сантиметров пять.
Серега меня услышал? Прислал привет из преисподней? Зовет в гости? Или на постоянное место жительства? Какие-то идиотские мысли проносились у меня в голове.
Я развернула бумажку. На ней печатными буквами было написано одно слово: "Водолей".
Это еще что за новости? Кто кому пишет? Серега из преисподней? Или друзья его предупреждают, кому встречу готовить, котел почистить?
На всякий случай я быстро огляделась. Черт знает, что это за бумажка и кому она на самом деле адресована. В любом случае, не стоит, чтобы кто-то видел, что я ее нашла. А то еще появятся лишние проблемы. У меня их и так выше крыши.
Вокруг не было ни души, пели птички, легкий ветерок слегка трогал кроны деревьев. Я сложила бумажку точно так же, как было вначале, всунула ее в щель и стала осматривать землю вокруг могилы.
Дождя давно не было, так что грунт был сухим, и следов на нем не было видно. Приехала бы на пять минут пораньше, увидела бы, откуда шел Волошин. Меня раздирало чисто женское любопытство. С моим предыдущим они были знакомы.
Но с другой стороны, сколько тут бывших-знакомых Волошина лежит? Да каждый второй. К кому угодно мог заезжать. Вот только зачем? Сентиментальностью Олег Николаевич никогда не отличался. Он мог присутствовать на чьих-то похоронах, но ничего подобного в это время не происходило. Оставался один возможный вариант - деловая встреча. Но вот с кем? Кто мог назначить Волошину деловую встречу на кладбище? Или он сам кому?
