Евгений СУХОВ - МЕДВЕЖАТНИК ФАРТА НЕ УПУСТИТ
Когда Мамай со спутниками стали приближаться к станции, потянуло дымком. Как оказалось, это горели товарные склады. Возле них никто не суетился, не сыпал в сторону огня песком и не поливал водой из ведер — горит, ну и хрен-то с ним. Не до пустяков!
Они обогнули здание вокзала слева, прошли мостик и подошли к паровозу с тылу. Локомотив стоял уже под всеми парами и готов был ехать сей секунд. Машинист с помощником сидели в кабине паровоза и мрачно лузгали семечки, сплевывая шелуху в раскрытое окно.
— Чего такие смурные, ребята? — весело спросил их адъюнкт-химик.
— Зато ты, как я погляжу, веселый, — буркнул машинист, недоверчиво оглядывая подошедших к поезду мужчин.
Один из них, плотный, деревенского вида татарин годов за пятьдесят, был наружности самой что ни на есть разбойной, и от него веяло угрозой. Второй, длинный и худой как жердь, дымил папиросой и смотрел мимо, а третий, что заговорил с ними, имел обличье городского разбитного парня, коему в рот палец не клади. Нет, не клади…
— А чего мне, — улыбнулся во весь рот химик. — Хочешь, давай вместе посмеемся.
— Не до смеху, — недовольно произнес машинист и сплюнул семечную шелуху, повисшую у него на губе.
— Чего так? — поинтересовался адъюнкт.
— А тебе-то какое до этого дело?
— Как это, какое мне дело? — искренне удивился несостоявшийся профессор. — Должен же я знать, в каком настроении и душевном состоянии находится водила, который повезет меня в стольный град Москву.
— Этот поезд в Москву не идет, — усмехнувшись одним уголком губ, ответил машинист.
— А куда идет? — быстро спросил адъюнкт.
— Не твоего ума дело!
— Как это не моего ума дело? — Химик-адъюнкт удивленно обвел взглядом своих товарищей. — Я намерен отправиться на этом поезде в путешествие с друзьями, так сказать, а куда идет поезд — не мое дело? Это прямо какой-то, простите меня за выражение, нонсенс.
— Ты на этот поезд не сядешь, — безапелляционно заявил говорливому парню машинист.
— Это почему же я не сяду? — независимо выставив вперед ногу и гордо откинув косматую голову назад, рьяно возмутился адъюнкт. — Еще как сяду!
— Не сядешь, — повторил машинист и плюнул шелухой.
— Пащиму? — спросил вдруг Мамай.
Этому товарищу грубить отчего-то не хотелось, посему машинист ответил ровно и спокойно:
— Ну-у… Потому, что этот поезд есть поезд командующего Восточным фронтом товарища Вацетиса и посторонним находиться в нем не положено.
— А мы не посторонние, — ответил адъюнкт, и машинист увидел у него в руках маузер. Дуло грозного оружия было направлено аккурат ему в лоб.
— Сылисай! — не принимающим возражений тоном приказал Мамай.
— Мужики, чево вы, мужики?! — открыл рот машинист с прилипшей к нижней губе семечной шелухой.
— Ну, тебе почти русским языком было сказано: «Сылисай», — укоризненно произнес адъюнкт и покачал дулом маузера, подобранного в перелеске у раненого уездного военкома Терехина. — А ты кочевряжишься. Неуважение проявляешь. Нехорошо, братец…
Машинист открыл дверь, опустился на ступеньку, другую и грузно спрыгнул на гравий. Следом пулей вылетел помощник.
— Не тушуйтесь, ребята, — доброжелательно произнес адъюнкт и, сунув руку в свою сумку, достал два золотых червонца. — Вот вам подарочки от нашего государя императора, и ступайте себе с богом домой. А то скоро сюда придут белые и, конечно, за то, что вы машинисты поезда красного главкома, по головке вас не погладят. А вот что к стенке поставят, очень даже может быть. Да, и тужурочку вашу машинистскую с картузиком, будьте так добры, одолжите на время.
Машинист снял кожанку и картуз и протянул адъюнкту. Тот вежливо поблагодарил и добавил:
— А ежели докладывать кому побежите, что, дескать, какие-то неизвестные личности у вас паровоз отобрали, так я вам этого делать крайне не советую. Наши люди, они ведь повсюду. За каждым кустиком, за каждым деревцем, можно сказать. И они о-очень зорко будут за вами наблюдать. Так что, ребята, ведите себя смирно. Договорились?
Машинист закивал, и они с помощником быстренько ретировались в направлении товарных складов. Адъюнкт, облачившись в одеяние машиниста, стал похож на «вечного» студента, подрабатывающего на разгрузке товарных вагонов. Вся честная компания залезла в кабину паровоза и принялась осматривать рычаги и рукояти, расположенные перед креслом машиниста.
— А ты управлять-то им можешь? — недоверчиво посмотрел на адъюнкта электрический специалист.
— А то нет, — обиженно ответил химик, трогая рычаги и рукояти. — У меня дядя служил машинистом поезда и не раз брал меня с собой. Так что я все видел, как он с этими рычагами управляется.
— Так можешь или только видел, — покосился на него электрический мастер.
— Могу, не боись, — заверил его адъюнкт. — Потому что видел.
* * *— Ну что, десять минут прошло, — посмотрев на часы, сказал Лацис. — Товарищи, сходите кто-нибудь к машинисту, скажите, пусть трогает.
— Я схожу, — вызвался Иван Межлаук, потому как к нему снова стала подбираться со своими вопросами «об Яше» Софья Альфредовна.
Военком дошел до паровоза и крикнул в раскрытое окно:
— Машинист, поехали!
— Есть! — бодро отозвался адъюнкт и опустил какую-то рукоять. Паровоз с шипением выпустил пар, окутав Межлаука белым облаком. Затем трижды прозвучал короткий свисток.
— Получается у тебя, — похвалил химика электрический мастер, когда ушел комиссар. — Прямо как заправский машинист.
— Ну, дыкть, — ответил на это адъюнкт и пошуровал рычагами. Поезд, судорожно дернувшись и клацкнув сцеплениями вагонов, медленно стал отходить от красного здания вокзала.
— Помощник! — бодро гаркнул адъюнкт и весело посмотрел на электрического специалиста. — А ну-ка, подбрось в топку угольку!
Поезд, медленно набирая ход, двинулся в сторону Адмиралтейской слободы. Неожиданно на путях показались какие-то солдаты с белыми нарукавными повязками. Они что-то кричали и махали руками. Один из них запрыгнул на паровозную подножку и заорал в раскрытое окно, коверкая русские слова:
— Неметленно остановит поежд! Я пшыказывайт…
— А пошел бы ты, — отставив лопату в угол, произнес электрический специалист и неожиданно выметнул сухой костлявый кулак в окно.
Удар был столь силен, что у чеха недостало сил удержаться за поручни, и он отлетел от паровоза сажени на две. Плюхнувшись в гравий, он неловко скатился с насыпи, достал из кобуры револьвер и выстрелил. Вслед за ним стали стрелять по паровозу и другие солдаты патруля. Из окон вагонов в ответ раздалось несколько револьверных выстрелов. Тогда упавший чех поднялся, выхватил висевшую у пояса ручную гранату и метнул вслед паровозу. Раздался взрыв, и град осколков осыпал вагоны, не причинив им особого вреда. Поезд шел вперед.
— Кажется, прорвались, — промолвил адъюнкт и оглянулся на кидающего уголек электрического мастера. Затем перевел взгляд на притулившегося у дверцы Мамая. Тот, морщась, прижимал руку к животу. Меж пальцев сочилась кровь.
— Ты что, ранен? — вскричал химик. — Гриша, посмотри, что с ним!
Электрический мастер бросил лопату и наклонился над Мамаем:
— Куда тебя? Дай гляну.
Мамай отнял руку, и Гриша увидел растекающееся на его животе красное пятно.
— Осколок? Пуля? — заглянул в глаза Мамая электрический мастер.
— Асыколук, — морщась, ответил Мамай.
— Ладно, теперь помалкивай, — произнес Гриша, помогая Мамаю снять «спинжак». — Тебе нельзя разговаривать.
Вместе они кое-как расстегнули на Мамае рубаху. Электрический мастер приложил руку к краю раны и осторожно надавил. Мамай тонко, по-детски вскрикнул.
— Потерпи, брат, — сказал ему Гриша и надавил с другого конца раны.
Мамай выпучил от боли глаза, но промолчал.
— Вот он, осколок, — задумчиво произнес электрический мастер, продолжая ощупывать рану. — Совсем близко. Можно попробовать вытащить.
— Ты что? — спросил глядевший то на дорогу, то на них адъюнкт. — Как это вытащить?
— Молча! — буркнул в ответ Гриша. — Давай вставай на первой же станции.
Электрический мастер вытер о ветошь руки, оторвал от своей рубахи внушительный клок и, сложив вчетверо, передал Мамаю:
— Прижми к ране и держи крепко, понял?
Мамай кивнул и, осторожно приложив к ране материю, прижал ее своей огромной ладонью.
Они проехали какой-то большой поселок, потом рельсы круто забрали влево, и показалась станция с посадочной платформой и кассовой будкой. Какой-то человек в коже и фуражке со звездой призывно помахал рукой. Недалеко от него стоял открытый автомобиль с горкой ящиков за передними сиденьями, в которых адъюнкт-химик узнал те самые ящики, в которых хранились золотые слитки.
