Анна Данилова - Незнакомка до востребования
В ее руках появилась маленькая фляжка, женщина открутила пробку и сделала несколько маленьких глотков. Зажмурилась.
— Это виски. Как ты любила. Да… Мрачновато тут у тебя… Хотя кто сказал, что ты здесь? — И она подняла голову, устремив взгляд в затянутое серыми тучами небо. Подставила лицо холодным дождевым каплям. — Ты же там, на небе. Я в этом уверена. А потому все видишь и понимаешь.
Снова спрятавшись под зонтом, она принялась разговаривать, как ей казалось, с душой покойницы. Говорила тихо, чтобы не привлекать к себе внимание тех редких посетителей кладбища, которые время от времени проходили мимо.
— Видишь, Милочка, люди приходят сюда, несмотря на дождь. Как ты думаешь, что их тянет сюда? Ведь все они, я думаю, вполне нормальные, адекватные люди, не верящие в призраков. А я тебе скажу: они тоже, как и я, тайно и тихо верят в загробную жизнь. Верят, что души умерших витают над кладбищем, летают над прахом… И тем, кто к ним приходит, хочется поговорить с родной душой. Быть может, посоветоваться. Или открыть им свою душу. Мила, моя дорогая Милочка… Знаешь, а ведь я принесла тебе послушать твою любимую запись… Она, эта волшебная женщина, Фрида Баккара, поет так, что мороз по коже… Вот, послушай…
Женщина достала из кармана плеер с наушниками, включила музыку, и, едва услышав первые звуки, закрыла глаза, замерла. По щекам ее покатились слезы.
— Мила, ты же все слышишь? Это она, та самая песня, которую мы с тобой тогда долго искали и нашли. Она называется «Сто тысяч песен»…
Спустя время женщина ушла, оставив в воздухе аромат горьковатых духов, разорванные, как клочки прозрачного тумана, звуки прекрасной музыки и мокнущие на ледяном черном камне белые хризантемы.
С портрета на могильной плите ей вслед смотрела в мир живых красивая молодая девушка с ослепительной улыбкой и веселыми глазами. Золотыми буквами под портретом было выбито: «Мила Борисовна Дорожкина…»
34
Игорь Караваев, вернувшись из Праги, первым делом позвонил Марине и пригласил ее вместе с женихом и «отцом» в гости. После чего сделал отдельный, важный звонок Максиму Караваеву и попросил его приехать к нему пораньше часа на два, чтобы помочь с обедом, да и вообще, чтобы поговорить, в каком состоянии находится племянница, а заодно выяснить, продвинулось ли следствие в делах о покушении на Марину и об убийстве Веры Караваевой. Хотя главным вопросом для него было: как подготовить Марину, память к которой рано или поздно вернется, к тому, что Максим все же не ее отец? Вернется ли память частично или полностью — этого не мог знать никто. Но, помимо памяти, существуют и другие возможности выяснить правду. Мало ли что может произойти, и Марине станет известно о том, что Максим ей не отец, и как тогда они все, все заговорщики, желающие как бы добра, будут смотреть ей в глаза? И как она им потом сможет доверять? Ведь если выяснится, что абсолютно все люди ее близкого круга лгали ей насчет Максима, то не станет ли это для нее настоящим шоком?!
Как не вовремя он поехал в командировку, как раз тогда, когда Марине так нужна была его поддержка, внимание. А получилось так, как получилось: она оказалась среди практически чужих ей людей — Максим, Тихий… Хорошо, что рядом с ней были ее настоящие друзья — Зоя и Вик.
Максим приехал намного раньше, чем планировал, и Игорь понял, что и ему тоже не терпится поговорить с ним, вероятно, ему есть что рассказать.
Странное дело, но Игорь почему-то испытывал к этому человеку необъяснимую симпатию. Возможно, это произошло потому, что он увидел в нем серьезного человека, который вместо того, чтобы сделать все возможное, чтобы избежать ответственности, связанной с появлением в его жизни взрослой дочери, напротив, принял ее, даже не разобравшись как следует в ее документах! И даже не уточнив ничего о ее рождении у ее матери!
Раздался звонок, Игорь распахнул дверь, увидел Максима и обнял его так, как если бы он действительно был его братом!!! Он и сам не ожидал от себя такого эмоционального взрыва, такой братской нежности к чужому человеку. И Максим тоже, обнявшись с Игорем, порозовел от смущения и, вероятно, не смог объяснить себе, почему ему так симпатичен этот человек.
— Рад вас видеть, Максим! Проходите… Но сначала скажите мне: как там Марина? Она что-нибудь вспомнила?
— Увы… — развел руками Максим.
— Если вы не возражаете, пойдемте сразу на кухню… У меня там готовится соус к спагетти… Я, можно сказать, не умею готовить, но купил необходимые закуски и думаю, что подам к ним горячее — спагетти с соусом. Вот соус у меня получается очень даже неплохо! Но сначала… Вот, смотрите…
Игорь втащил в кухню тяжелую сумку.
— Это подарки. Из Праги… несколько бутылок водки, «Сливовица» называется… Одну сейчас мы и откроем… Ну а там, в сумке, карловарские вафли для Мариночки, гобеленовые подушки и даже фарфоровые часы…
— К сожалению, она так ничего и не вспомнила… — начал рассказывать вконец растерявшийся Максим. — Но иногда она так на меня смотрит, что мне становится не по себе… Скажите, что вы рассказали ей обо мне? Вы понимаете, я чувствую себя просто дураком, когда вижу, с какой нежностью она относится ко мне…
— Хорошо, я вам скажу, хотя должен был сказать раньше… Я и сам, честно говоря, не знал, что ей можно и нужно говорить, а что нет. Но поначалу, когда я привез ее к себе, то, конечно, мне важно было первым делом рассказать ей, кто я такой. Объяснить все таким образом, чтобы она не презирала меня за то, что я, единственный ее родственник, оставил ее в детском доме. Поэтому мне пришлось рассказать ей о гибели ее родителей и все такое…
— Но тогда что же вы рассказали ей обо мне? Кем представили?
— Понятное же дело, что, когда я рассказал ей о смерти ее родного отца, она спросила меня, кто же вы такой. И почему вы носите имя и фамилию ее отца. Я тогда спросил ее, может, она сама что-то помнит, но она ответила, что не помнит. И, знаете, она говорила это с какой-то легкостью… Без драматизации, что ли, не знаю, как сказать..
— И что было потом?
— Я пообещал ей, что во всем разберусь.
— Да, но после этого вы уезжаете, и Марина соглашается поселиться у меня… Я понимаю, к Тихому тогда переехать у нее не хватило духа. Все-таки они еще были мало знакомы. Но почему она, прекрасно понимая, что я — не ее отец, согласилась переехать ко мне?
— Думаю, что она как бы перенесла эту свою фантазию, это свое непомерно большое желание найти своего отца и обрести семью в это свое странное, я бы даже сказал «новокаиновое» состояние… Возможно, что ее душа, ее сердце чувствуют, что вы были ей как отец. Что вы на это скажете?
— Если бы не уважал вас, если бы ничего о вас не знал, то сказал бы, наверное, что это полная чушь. Однако надо признать, что она относится ко мне действительно как к родному отцу. И когда примерно неделю тому назад ко мне домой пожаловала, совершенно неожиданно, моя биологическая дочь, и тоже Марина, то у нашей с вами Марины ни один мускул не дрогнул, то есть я хочу сказать, что она ее не узнала. Хотя наверняка встречалась с ней в прошлой жизни. Ведь когда она приняла решение, выбрала меня и сделала своим отцом, уверен, что она до этого побывала в Камышине и виделась с той, моей другой дочерью. Она должна была понять, существует ли между нами связь, встречаемся ли мы, нуждаемся ли мы друг в друге. И каким-то образом узнав, что та Марина во мне не нуждается, что у нее как бы есть отец, мать, что у них семья, только после этого и решилась на столь рискованный шаг — позвонила в мою дверь. Конечно, можно было бы рассказать ей всю правду, все как было…
— Я понимаю, что вы хотите мне сказать. Что сейчас еще не время, так? — Игорь откупорил бутылку «Сливовицы», украшенную красивой яркой этикеткой с изображенными на ней крупными синими сливами. — Вот, пожалуйста, тут мясо копченое, рыба… Ну, как говорят чехи: «На здравие!»
Вернулись к разговору о Марине.
— Пусть все и странно, но рядом со мной Марина чувствует себя спокойно, комфортно… И я рад этому. Вы понимаете, я же тоже пережил шок, когда узнал, что она мне не дочь. Но этот шок длился совсем недолго, он уступил место желанию забыть правду и по-прежнему заботиться о Марине. Я привязался к ней, я люблю ее, как свою дочь! И мне даже страшно представить себе, что будет, когда она придет в себя и спросит, кто я такой.
— Да она и не спросит. Ведь если к ней вернется память, то она непременно вспомнит, как сама все это подстроила, как сама первая пришла к вам и назвалась вашей дочерью.
— Вот только на это и надеюсь… А водочка-то хороша!
— Давайте еще немного…
— Как продвигается следствие по этим двум делам? Что-нибудь прояснилось?
— Ничего. Мы так и не поняли, кто и за что напал на Марину и пырнул ее ножом. Ничего криминального в этом плане в отношении нее больше не было. Хотя она живет в страхе, это и понятно. Что же касается убийства Веры, то здесь следствие уцепилось за одну весьма привлекательную версию: прокуратура решила повесить ее убийство на какого-то мужика по фамилии Кожин. Он — житель деревни Анисовая, это как раз то место, где была обнаружена Верочка…
