Дик Фрэнсис - В мышеловке
— Могу, конечно. Что?
— «Пустое», — продиктовал я.
Я стоял в темноте возле дома своего кузена. Он сидел в освещенной гостиной, глядя на портрет Регины, стоявший на камине все еще без рамы. Я позвонил.
Дональд медленно подошел и открыл.
— Чарльз? — несколько удивился он. — А я полагал, что ты в Австралии.
— Вчера прилетел.
— Заходи.
Мы прошли на кухню, где по крайней мере было тепло, и сели по разные стороны стола. Он выглядел изможденным стариком, тенью человека, который уходит из жизни.
— Как идут дела? — спросил я.
— Дела? — хмуро переспросил он.
— Торговля вином.
— Я с тех пор не был в конторе.
— Но если у тебя до сих пор не было проблем с наличными, они появятся.
— Мне все равно!
— Ты застрял, как иголка на пластинке. Проигрываешь один и тот же мотив… — Он смотрел на меня без всякого выражения. — Но теперь полиция знает, что это не ты организовал ограбление.
Он медленно кивнул.
— Полицейский… инспектор Уолл… приходил и сообщил мне…
— Ну, а дальше?
— Теперь это не имеет значения.
— Из-за Регины?
Он не ответил. Глаза его затуманились.
— Тебе нужно трезво оценить обстановку, Дональд. Она мертва. Уже пять недель и три дня, как она умерла. Ты хочешь ее увидеть сейчас?
Он страшно перепугался.
— Нет, Чарльз. Конечно нет!
— Тогда брось думать о ее мертвом теле!
— Чарльз! — Он вскочил, опрокинув стул, вне себя от ярости.
— Она в ящике холодильника, — сказал я. — А тебе нужно похоронить ее в холодной сырой земле. Разве не все равно?
— Убирайся! — Он повысил голос. — Я больше не хочу тебя слушать.
— То, из-за чего ты убиваешься, — терпеливо уговаривал его я, — это уже не Регина. Пойми, Дональд, то, что лежит в холодильнике, уже не Регина. Настоящая Регина — в твоем сердце, в твоей памяти. Единственная возможная жизнь, которую ты можешь ей дать, это помнить о ней. Ее бессмертие — в твоей жизни. И своим отказом от жизни ты убиваешь ее вторично.
Он резко повернулся и вышел. Я слышал, как он пересек холл, и догадался, что он направляется в гостиную. Через минуту я пошел за ним. Створки дверей были закрыты.
Я открыл двери и вошел. Он сидел на стуле на своем обычном месте.
— Убирайся… — вяло произнес он.
«Какой прок в том, — подумал я, — что человека сбрасывают с балкона, стреляют в него, швыряют о камни, а в итоге он не может спасти своего кузена».
— Я забираю картину с собой в Лондон, — громко и безапелляционно заявил я.
Он забеспокоился и вскочил на ноги.
— Нет!..
— Да. И немедленно!
— Ты не сделаешь… Ты отдал ее мне…
— Ее нужно вставить в раму. Иначе ее скрутит и перекорежит.
— Ты не заберешь ее.
— Ты тоже можешь поехать ко мне.
— Я не могу уехать отсюда!
— Почему?
— Не будь идиотом! — взорвался он. — Ты сам знаешь почему. Потому что…
— Регина будет там, где будешь ты. Стоит подумать о ней, как она будет с тобой.
Никакой реакции.
— Она была необыкновенная. Ужасно, что ее не стало. Но она заслуживает того, чтобы ты сделал для нее все, что возможно.
Опять ничего.
— Она не в этой комнате, а в твоих мыслях. И ты можешь взять ее с собой куда угодно.
Ничего.
Я подошел к камину и снял картину. Лицо Регины улыбалось, полное жизни.
«Но левую ноздрю следовало бы нарисовать несколько мягче…» — подумал я.
Дональд не пытался останавливать меня. Я тихо коснулся его руки.
— Давай выведем твою машину и поедем ко мне в Хитроу. Немедленно!
Дональд продолжал молчать.
— Вставай! — коротко приказал я. Он начал тихонько плакать.
Я глубоко вздохнул и взглянул на часы.
— Хватит! — сказал я через пару минут. — А бензин у тебя есть?
— Мы сможем заправиться… на шоссе… — ответил он, мучительно шмыгая носом.
