Анна Малышева - Иногда полезно иметь плохую память
«Пойти туда, пока его не будет дома, и поискать кольцо? — придумала было она. — А если он его носит с собой? Ведь он знает, что у меня есть ключи… Заодно я могла бы взять и пистолет, но если я возьму пистолет, не видать мне потом кольца. Значит, сначала кольцо, потом — пистолет… Или вообще не возьму пистолет, на что он мне нужен. Это все мужская блажь. Саше, видите ли, захотелось пушку заиметь! А рисковать буду я! Но как ему это объяснить?»
Вернуться к Сергею Павловичу она решилась только через два дня.
Сергей Павлович был хмур, немногословен и не выражал никакого желания избить блудную любовницу. Вера даже оробела, почувствовав его странное равнодушие, и сразу стала гадать, чем оно может быть вызвано.
— Не ждал меня? — Она нарушила данное самой себе слово и заговорила первой.
Сергей Павлович едва взглянул на нее. Он прохаживался по спальне и застегивал чистую, отлично выглаженную рубашку из дорогого магазина. От него пахло дорогим одеколоном, волосы носили следы вчерашней стрижки, и Вера внезапно почувствовала что-то очень похожее на сожаление.
— Я была у матери, — начала она. — Я поссорилась с ним. Клянусь тебе. Слово даю!
Он молчал, но она чувствовала, что имеет смысл продолжать.
— Он мне надоел. — Она болтала, не давая ему возможности перебить ее, вставить хоть слово. — Он меня уже раздражает. Я могу жить только с тобой. Нет, я никуда больше не пойду.
Я остаюсь здесь.
— Надолго? — Вопрос был задан ледяным тоном, но она невыразимо обрадовалась, услышав его.
— Как захочешь, — кротко сказала она. — Все зависит от тебя.
Через два часа она сидела в машине рядом с Сергеем Павловичем. За это время Вера успела совершить весьма энергичный примирительный половой акт с быстро оттаявшим любовником, принять душ со всеми своими любимыми гелями и пенами — без них ей приходилось туговато в страшненькой ванной Саши; на ней было чистое голубое платьице, смахивающее на пляжное, она крепко надушилась «Лу-Лу» и приняла решение не отступать, пока не получит обещанного кольца.
— Ну, все! — Сергей Павлович смотрел в зеркальце заднего обзора с каким-то странным выражением на лице. Вера оглянулась, но не увидела сзади ничего заслуживающего внимания.
— Что, ГАИ? — спросила она, тревожно осматривая обочины. — Что ты увидел?
— Гляди, белый «Москвич»! — нервно произнес Сергей Павлович. — Скажешь, мне мерещится?
— Нет, правда, есть белый «Москвич»! — Вера снова оглянулась. — А зачем он тебе?
— Он ездит за мной уже вторую неделю! Следит, гад!
— А кто это? — притихла Вера, испуганно глядя на него. — Ты знаешь, кто там сидит?
— Если бы знать! Кто-то за мной следит, а кто — понятия не имею. Но хочу выяснить.
— Милиция? — неизвестно почему спросила Вера.
Сергей Павлович чуть не подпрыгнул на сиденье.
— Откуда ты взяла? — Он так и впился глазами в Веру. — Почему ты так думаешь?
— Не знаю… — еще больше испугалась Вера. — А ты что думаешь?
— Сейчас я покажу, что думаю! — Сергей Павлович вывернул руль и неожиданно свернул в какой-то переулок. — Сейчас я ему покажу!
Он проехал до конца переулка и свернул в какой-то двор. Выждал минуту, дождался шума подъезжающей машины и снова выскочил в переулок. Белый «Москвич» как раз делал разворот в тени маленького скверика, замыкающего переулок. Здесь ему было бы очень удобно дождаться выезда джипа, чтобы снова последовать за ним. Разъяренный Сергей Павлович ехал прямо на него. Не закончив маневра, «Москвич» попытался бежать, но джип чувствовал себя куда уверенней — он перекрыл ему дорогу и прижал к ограде сквера. Со стороны Сергея Павловича это была явная агрессия, но сейчас ему было наплевать. Присутствие Веры повергло его в какую-то эйфорию. Сейчас он свернул бы горы, попадись они на его пути. Он открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Вера тоже открыла дверцу, приготовившись в случае чего бежать.
Но, увидев, кто вылез из «Москвича», бежать она не смогла — она просто приросла к месту. Саша же, едва взглянув на нее, прямиком направился к своему сопернику. Мужчины остановились друг против друга. Вера закрыла глаза. Они говорили очень тихо, и она не слышала всего, разбирая только отдельные бессвязные фразы: «Это глупо… Она вам врет… Так это вы… Я не позволю…»
«Кошмар, — думала Вера, стараясь расслышать как можно больше. — Сейчас все выяснится…» Наконец ее позвали.
Сергей Павлович, как-то дико глядя на нее, предложил объяснить им обоим, что значат ее заявления о намерении уйти от каждого из них.
Саша тут же перебил его:
— Вы не смеете так говорить с ней! Она согласилась стать моей женой! Мне все равно, правду она мне говорила или нет! Я ее люблю!
Вероника согласилась!
— Вероника! — с издевкой произнес Сергей Павлович, глядя на нее остановившимся взглядом. — Вероника, дорогая, ответь же своему жениху.
И она решилась. Честно глядя в глаза Сергею Павловичу, она быстро проговорила:
— Все это чушь! Я не знаю этого человека!
Не знаю и не хочу знать!
Глава 11
Юлька проснулась на рассвете, как ей показалось, от собственного крика. Простыня, которой она укрывалась, валялась на полу, все тело было в испарине. Юлька полежала немного на спине, закрыв глаза, в надежде снова уснуть.
Потом она поняла, что это бесполезно. В последние дни она постоянно просыпалась на рассвете и больше не могла уснуть. Самыми нестерпимыми были для нее именно эти два-три часа перед тем, как можно было вставать и собираться на работу. Два-три часа полной тишины и полного одиночества, в которые ей вспоминалось все, что случилось с ней, — от начала и до конца. Она не плакала, никому не жаловалась. Просто ее не покидало чувство крайнего удивления — неужели все это произошло именно с ней?
"Он здесь. — Она положила ладонь на живот. — Его не видно и не слышно, но он здесь.
Это самое глупое, что могло со мной случиться, самое страшное, чем всегда пугают таких девчонок, как я… Неужели я такая дура? Как это случилось со мной? — Она прислушивалась к тишине, стоявшей в квартире. — Мама спит.
Или не спит, а так же молча лежит и смотрит в потолок. Она чуть не сошла с ума. Думала, что это Макс. Лучше бы я сказала, что это Макс.
Тогда не пришлось бы объяснять, почему я легла в постель с едва знакомым парнем.
Нет, если бы это был Макс, мне пришлось бы выйти за него замуж. Не хочу замуж. Ни за Макса, ни за Женю… Вообще не хочу замуж. Не хочу! — Она поняла, что у нее начинается очередная истерика, и взяла себя в руки. — Придется! — строго сказала она себе. — Теперь тебе придется вырасти, стать взрослой… Теперь ты будешь чьей-то матерью… Но я не хочу!" — почти прокричала она про себя.
Она перевернулась на правый бок и поджала ноги под себя. Ей было холодно, грустно и очень одиноко. Она подумала, что теперь это одиночество не развеет даже Макс. «Макс меньше всех. — Она вздохнула. — Он просто рехнется, когда узнает, что я залетела от Жени…»
Ей снова вспомнился один из последних визитов к Жене. Она нанесла его уже после того, как ее подозрения подтвердились и были проверены в роддоме у Ольги Петровны.
Жене дорого обошлось его неожиданное отцовство. Юлька, ворвавшись к нему в дом, устроила жуткую сцену. Женя то краснел, то бледнел, выслушивая ее обвинения и проклятия, за дверью стояла очень подозрительная тишина (Елена Александровна тоже краснела и бледнела, что, впрочем, было трудно различить в полумраке коридора), а сам адвокат, вернувшийся только к вечеру из своей конторы, был просто ошарашен известием, что цель, казавшаяся труднодостижимой, уже месяц, как достигнута.
Юля, выкричав все имеющиеся в наличии ругательства, выслушала в свою очередь очередное предложение руки и сердца и на этот раз не рассмеялась и не разозлилась, а как-то понуро села на тахту и просидела так минут десять..
Адвокат немедленно позвонил Сергею Павловичу, и они взаимно поздравили друг друга. "
Самой же Юльке было не до поздравлений.
Да ее никто и не поздравлял, исключая родителей Жени, которые одни, казалось, были обрадованы этой новостью. Мать Юли, выслушав ее заявление о желании рожать, не возразила ей ни словом, ни жестом, однако пролежала целый день в своей комнате, не подпуская к себе дочь, а вечером за ужином только и сказала:
«Тебя ждет моя судьба». Юлька сжала зубы и промолчала. Ольга Петровна, узнав от Надежды Сергеевны, кто является отцом ребенка, всплеснула руками и сказала, что она может помочь девочке. Быстро и безопасно. У них в роддоме есть чудесный специалист. Юлька почувствовала, что ее былые симпатии к матери Макса понемногу испаряются. «Скоро у меня не останется ни одного друга, никого, — думала она. — Только мамаша Жени и его собственная любимая персона. Невеликое утешение. Мама меня точно не простит. А как воспримет эту новость Макс?»
Макс, которому все-таки пришлось отсидеть пятнадцать суток, воспринял новость с отчаянием.
