Татьяна Устинова - Первое правило королевы
— Нет, — перебила Инна, — не надо мне Льва Самойловича! Мне бы Громову, или как там ее.
— Да на что она вам нужна?! Вот могу порекомендовать Медведкову Клаву. Хоть и молодая, сорок семь всего, а такие материалы по культуре дает, до слез прямо!..
— Не надо мне Клаву! А что за секреты, Сидор Семенович? Или она у вас в разведку ходит, эта Громова?
— Так вы небось не просто так интересуетесь, — вздохнув, себе под нос пробормотал главный редактор. — Когда администрация к прессе интерес проявляет, это известно для чего.
— Для чего?..
— Или по шее дадите, или заставите про кого-нибудь писать! А у нас пресса демократическая, нашей газете весь город доверяет, вот в прошлый раз написали, что воду прорвало на Лесной, а никто не чинит, так после этого председателя хозяйственной комиссии…
— Знаю, — перебила его Инна, — конечно, знаю! Уволили его с треском. У вас хорошая газета, Сидор Семенович, но мне все равно нужна Громова Зинаида. Или у вас такая не работает?
Сидор посмотрел на нее без очков, потом решительным жестом кинул на нос очки и посмотрел через них. Из-за захватанных толстых стекол казалось, что главный редактор сверх всякой меры таращит глаза.
— Да она вообще-то внештатный корреспондент, — признался Сидор. — То есть на заказах работает, а в редакции и не бывает никогда. А что такое, матушка, Инна Васильевна? Или напортачила чего-то? Так вы скажите, мы мигом ее…
— Да никто ничего не портачил! — Вот так она и знала, что с главным редактором ей придется туго. — Все нормально! Мне нужно с ней поговорить, вот и все!
— Да об чем говорить-то?!
— Да об том, что из сумасшедшего дома сбежал маньяк, — брякнула Инна первое, что вспомнилось из мухинских газет. — Она написала статью.
Сидор Семенович думал всего одну секунду — он мог наизусть перечислить все темы, на которые его газета «реагировала» и «давала публикации» за последние несколько лет. Он и вправду был рожден главным редактором.
— Так это старый материал!
— Так мне и нужен старый!
— Так мы уже на вид ей поставили! Все в порядке.
Инна взялась рукой за лоб и тут же отпустила. Перчатка, пахнувшая ее собственными духами, словно чуть-чуть приглушила «Яву».
— Кому вы поставили на вид?
— Громовой. Только она никакая не Громова, а зовут ее Захар Юшин. Его то есть. А Громова — это псевдоним. У него еще есть. Грушин какой-то, потом Гулина Зейнара, потом еще…
— Что вы поставили ему на вид?
— Как что?! Публикацию непроверенных сведений, что же еще!..
Чем дальше в лес, подумала Инна, тем больше дров. Воистину.
— Каких непроверенных сведений, Сидор Семенович?
— Так о которых вы сказали, матушка!
Тут Инна вдруг рассердилась. Ей не нравилось, когда она ничего не могла понять.
— Сидор Семенович, вы говорите загадками. Объясните, пожалуйста. А лучше дайте мне номер телефона этого самого Захара Юшина, и я все выясню сама.
От одной мысли, что Инна сама станет выяснять, главного редактора передернуло.
— Так мы же выяснили, матушка, Инна Васильевна! Были даны непроверенные сведения? Были! На вид было поставлено? Было! Ну, и все. Инцидент, так сказать, исперчен! Мы извиняться не стали, конечно, потому что случай такой, необыкновенный, хотя по-хорошему стоило бы. А вы-то как узнали?..
— О чем?!
— Так о том, что публикация эта… ну, что не было никакого маньяка из сумасшедшего дома!
Инна посмотрела на главного редактора так, словно он внезапно объявил себя тем самым маньяком, подумала и уселась на ближайший стул.
— Что значит — не было? — спросила она осторожно.
— Матушка, так вы не знаете? — поразился главный. — А я-то думал!.. Нет его, этого маньяка, он уж помер много лет как, и откуда он взял его, Захар-то, я и не знаю! Жареного чего-то захотелось, тем более газета летним месяцем вышла, там новостей особенных нету, вот он и тиснул ерунду какую-то! А потом нам из лечебницы позвонили, говорят, что это вы написали, когда никто от нас не сбегал вовсе, а тот, про которого вы написали, что сбежал, лет десять как помер!
— Так, — сказала Инна. — Сидор Семенович, дорогой, вы мне найдите, пожалуйста, эту публикацию. У вас в компьютере есть, наверное. Да, и еще телефон Захара и адрес.
— Ну… конечно, — согласился главный так, словно отказался, — только вы бы мне, матушка, Инна Васильевна, сказали, на что он вам, а я бы…
Инна сосредоточенно думала и бормотания главного почти не слушала.
Вряд ли губернатора Мухина так перепугала новость о сбежавшем маньяке, что он решил непременно показать ее Инне, а потом с горя застрелился. Значит, это не имеет отношения к делу?
Или имеет?
И еще странным казалось, что у этой истории с маньяком есть… «хвост». То есть кто-то ее прочитал, потом позвонил в редакцию, потребовал извинений, а редакция поставила корреспонденту на вид — все это никак не вязалось с общей… незначительностью ситуации. И непонятно, зачем корреспондент написал, что кто-то сбежал, когда никто не сбегал. По опыту Инна знала, что журналисты никогда не врут просто так — только в соответствии с какими-то своими надобностями или по разгильдяйству.
Что за надобность — написать, что сбежал маньяк, который десять лет как помер?.. Что за разгильдяйство?.. Какое-то слишком уж… откровенное!
Или кто-то на самом деле сбежал, и корреспондент просто перепутал фамилии?
— Вот, — подал голос главный, — вот распечаточка со статьей, а адрес… сейчас будет, матушка, Инна Васильевна.
Он набрал в грудь побольше воздуху, гаркнул:
— Лида!!
Послушал-послушал и улыбнулся Инне извиняющейся улыбкой.
— Нету никого! Так рано я один прихожу, а больше… некому. Молодые все, ленивые!.. Вы подождите чуток, я сам схожу.
С тлеющей сигаретой в одной руке и ручкой в другой главный проворно выбежал из кабинета, и его тяжелая рысца смолкла где-то в глубинах редакции.
Инна просмотрела статью.
Собственно, это была никакая не статья, а маленькая заметочка в информационном духе. Говорилось, что маньяк ужасен, что он совершил ряд тяжких преступлений и теперь в Заболоцком районе жителям следует быть осторожнее.
Никаких кровавых деталей, никаких живописаний преступлений, никаких щекочущих нервы подробностей побега, на что мог польститься истомленный летней новостной бескормицей журналист.
Ну и что?!
Ничего.
Тем не менее именно на этой газете — Инна прекрасно это помнила — губернатор вывел синими закорючками — «Селиверстовой».
Имеет это отношение к делу или не имеет?
А черт его знает.
И Ястребов Александр Петрович. Ему зачем заметочка про маньяка и вся остальная куча макулатуры? Что-то ведь было в ней, что представляло для него интерес и опасность!
Вернулся запыхавшийся главный и с порога стал тыкать в Инну листочком, на котором был записан адрес Захара Ющина.
— Только адресок-то по прописке, — словно извиняясь, сообщил он. В извиняющемся тоне присутствовало некоторое злорадство — мол, если не найдешь, я не виноват. У нас «адресочек только по прописке», а там кто знает, где он живет!
— А как же вы его находите, если он вам нужен?
— Сам, сам, только сам. Сам звонит, сам находится! А мы и не ищем, матушка.
Тут Инна заподозрила неладное.
— Сидор Семенович, а вы… знаете его в лицо?
— Нет! — обрадовался Сидор. — Не видал никогда! Говорю же, не приходит он к нам.
— А… материалы как вы получаете? Гонорары как платите?
— Материалы по компьютеру приходят. Это… удобно, матушка. Раньше машинисток штат держали, а теперь одна осталась, потому что все по этому компьютеру научились! А гонорары по почте, переводом, согласно прописке и паспортным данным!
— Ну, ведь он должен был хоть один раз тут появиться!
— Ни разу не появлялся!
— А в самый первый? Как вы его на работу брали?! По компьютеру?
Главный почесал бороду и признался, что как именно корреспондента Юшина брали на работу, он сказать не может, потому что брал не он, а заместительница, которая по весне вышла на пенсию и уехала к сыну в Новочеркасск. Впрочем, может быть, это был Новокузнецк. Или Новый Уренгой.
Инна поблагодарила его и потом в соответствии с законом, которому всех научил штандартенфюрер Штирлиц — из разговора всегда запоминается только последняя фраза, — пригласила Сидора выступить с докладом на заседании литературного общества.
— Ваше приложение печатает молодых авторов, — добавила она, проявив недюжинную осведомленность. — Вот вы и расскажете об общих направлениях и тенденциях сегодняшнего книжного рынка в Белоярском крае.
Сидор Семенович почесал бороду, пару раз назвал Инну «матушкой», опять предложил кофе и пообещал сейчас же «засесть за доклад».
На холодной, со всех сторон продуваемой лестнице Инна развернула бумажку с адресом. Адрес был совсем незнакомый — неизвестно, что она ожидала увидеть.
