Алёна Белозерская - Высшее наслаждение
Широкое окно за полупрозрачной шторой нежного кремового цвета, светлые стены, похоже, обитые шелком. Полина прикоснулась к гладкой поверхности и удовлетворенно кивнула, так как не ошиблась в предположениях. Голубые цветы на потолке, что выглядело необычно, темно-синий ковер. Огромная кровать, длинная узкая картина над ней. Странная, оттого что сложно было понять узор, в который художник вложил только ему понятный смысл, но привлекающая внимание. В свое первое посещение, после того как Роман привез ее сюда после ночи, проведенной на кладбище, Полина не рассмотрела спальню, даже забыла, что в комнате было много синего цвета, холодного и вместе с тем приносящего спокойствие. В тот момент мысли ее были заняты совершенно другим…
Полина улыбнулась, присела у столика и со свойственным ей любопытством подняла крышку ноутбука. Улыбка быстро исчезла с губ, стоило прочесть первые строки открытого документа. Это был увлекательный опус, в котором Роман с максимальными подробностями описывал «исследование квартиры Алекса».
– Я прихватил с собой шоколадные конфеты, – в комнате появился Сафонов и в усмешке прикусил губу, увидев, что Полина увлеченно уставилась в экран. – С вишней, как ты любишь.
– Случайно не из апартаментов моего брата? – с нескрываемой злобой спросила она. – Что это, Роман, отчет? Для кого?
– Привычка, которая выработалась за долгие годы службы, – он поставил поднос на столик и спокойно подал чашечку кофе Полине. – Когда записываешь свои мысли, все чувства обостряются. Внимание и память начинают работать в полную мощность. Всплывают вещи, которым не уделил бы внимания, если бы просто проигрывал в голове какие-либо события. Записи концентрируют, но имеют большой недостаток. Их может увидеть тот, кому они не предназначены, и придумать очередную «страшную» историю. Поэтому я всегда удаляю заметки после того, как поставлю точку в последнем предложении.
– Не перечитываешь?
– Нет, потому что в этом нет необходимости.
– Когда ты был у Алекса? Здесь описан не наш вчерашний визит.
– Сегодня утром, – ответил Роман. – Пей, иначе остынет, будет невкусным. И сахар не забудь, я не сыпал.
Полина послушно положила в чашку две ложки сахара, но не размешала, настолько задумалась, поэтому сморщилась от горечи и потянулась за конфетой.
– Что ты нашел? – спросила она, бросив обертку на стол. – Только честно.
– Ничего, и это правда. Компьютер Алекса пуст, во всяком случае, я не обнаружил интересной информации.
– Ты имеешь в виду записи с той камеры, которая была в часах? Черт, я совсем забыла о ней, – прошептала Полина. – Столько всего свалилось в последние дни… Прости, перебила.
– Отличное устройство. Незаметное, напрямую передающее информацию на любой носитель в радиусе двух километров. Сильная штучка, профессиональная, и явно непредназначенная для широких масс.
– Не понимаю.
– Дорогая вещь, вмонтированная в дорогие часы. В общем, за Алексом могли наблюдать онлайн, а он даже не догадывался об этом. Может, и за последними минутами его жизни смотрели, кто знает? Но когда она попала нам в руки, была уже отключена. Теперь это просто ненужная безделушка. Других устройств в квартире я не обнаружил, как и ничего, что могло бы заинтересовать или дать подсказку.
– Сафонов, для чего ты вмешиваешься в это дело? – тяжело дыша, спросила Полина. – Это случайно не очередное задание? Ты точно ушел из своего проклятого Интерпола? – вдруг расплакалась она.
– Точно, – ответил Роман, с жалостью глядя на ее трясущиеся в рыданиях плечи. – Прекрати.
– Не могу, – простонала она. – Я не верю тебе. И не могу понять, для чего ты снова появился в моей жизни, – уже спокойно произнесла Полина и пристально вгляделась в его лишенное всяких эмоций лицо.
– Как же ты надоела мне этими вопросами, – Роман поднялся с места и, подойдя к Полине, присел рядом на мягкий подлокотник кресла. – Для чего? Зачем? Повторю в последний раз, больше не стану. Ты нужна мне.
– Точно?
– Знаешь, я удивляюсь твоей неуверенности, – он погладил ее по плечу и усмехнулся, когда она капризно отбросила его руку. – Ты – женщина, обладающая притягательной внешностью и огромными возможностями, ведешь себя, как прыщавый подросток с брекетами. Ни капли убежденности, сплошная нерешительность во всем.
– Все потому, что меня часто пинали под зад. Ты в том числе.
– Но сейчас я говорю правду.
– Это лишь слова, – отмахнулась Полина. – Мне больше интересно, насколько ты продвинулся в расследовании. Полицейские стоят на месте.
– Неудивительно, учитывая, что им некуда двигаться, – Роман снова вернулся в свое кресло. – У меня есть все отчеты об их работе.
– Откуда? Это же секретная информация. Ладно, можешь не отвечать. Понимаю, что свои источники ты не выдашь.
– Умница, – Роман устало потрогал лоб, но тут же пошевелил плечами, разминаясь, и придал лицу бодрое выражение. – Ты сама понимаешь, что убийство Алекса не относится к разряду бытовых. Тех, которые совершаются под влиянием эмоций или в состоянии алкогольного опьянения. Это хорошо спланированная операция, где все было просчитано до мелочей: и место действия, и время, и точное количество целей. У полиции вряд ли получится найти человека, который заказал твоего брата и Амину Абакян. А все потому, что заказчик, естественно, остался в тени. Всю работу выполнил профессионал, не оставивший за собой ни следа. Так, между прочим, сказано в отчетах детективов, которые ведут дело.
– Хреновые они специалисты, раз не обнаружили камеру, – сказала Полина.
– И я не нашел бы, если бы ты не обратила на нее мое внимание. Но дело не в этом.
– В чем же?
– В том, что нужно искать человека, заинтересованного в смерти Алекса или Амины. Того, у кого есть либо очевидные, либо скрытые мотивы. И снова мы упираемся в глухую стену, потому что явные подозреваемые имеют алиби, это я о Зильбермане говорю, или у них отсутствует побудительная причина к преступлению, это о Майкле. А остальных недоброжелателей проверить невозможно, так как сейчас они будут проявлять осторожность и не вызовут ни малейшего подозрения.
– И что делать? Опустить руки и обо всем забыть? – Полина снова вознамерилась плакать, но быстро пришла в себя, не дав эмоциям взять верх. – Я не думаю, что Алекса убили из-за конфликтов в бизнесе. Так театрально, как в пьесах Шекспира, своих конкурентов не убирают.
– Слишком лично, слишком кроваво?
– Именно.
– А что ты нашла в спальне?
– Звено от цепочки, – Полина решила не делать из своей находки тайну. – Ты, кстати, во время сегодняшнего осмотра не видел в драгоценностях Алекса мальтийский крест, украшенный черными рубинами?
– Черными?
– На самом деле они темно-бордовые, но при искусственном свете кажутся черными. Значит, не видел, иначе вспомнил бы.
– У твоего брата драгоценностей, как у барышни. Тысяч на триста, не меньше. А может, и больше. Мне сложно воспроизвести в памяти все эти блестящие безделушки.
– Алекс любил красивые вещи, – улыбнулась Полина. – Крест ему очень нравился. Мне его на двадцатипятилетие подарил Стефан, настоятель монастыря. Хороший друг и покровитель. Старинная вещица, золотая, украшенная шестнадцатью рубинами, по одному на каждый луч, и семнадцатым, самым большим, в центре. Семнадцать, – задумчиво повторила она, – как день моего рождения.
– Как он оказался у Алекса? – спросил Роман и разлил вторую порцию кофе по чашкам.
– Я передарила.
– О, какой некрасивый поступок! – в деланом возмущении округлил глаза Роман.
– Стефану это тоже не понравилось. «Как ты могла избавиться от того, что предназначалось только тебе?» – вопил он на весь остров.
– Остров?
– Монастырь, которым управляет настоятель, находится на острове, – пояснила Полина. – Все монахи слышали, как Стефан распекает меня. Было стыдно, потому что в выражениях он не стеснялся.
– Крест настолько ценный?
– Да. Я даже не знаю, сколько ему лет. В общем, он очень старый. И таких осталось только два. Второй, правда, украшен бриллиантами.
– Дай угадаю, – продолжал забавляться Роман, задавая глупые вопросы, – тоже черными?
– Розовыми, – улыбнулась Полина.
– Значит, тебе достался дешевый вариант?
– Хозяин второго креста – кардинал.
– Кардинал? – Роман задумчиво положил конфету в рот. – Не жалко было расставаться с такой вещицей?
– Нет, конечно. Я же не незнакомцу его отдала, а тому, кого люблю. Когда Алекс его увидел, у него зажегся взгляд и руки задрожали. Не смогла отказать.
– Какого размера он был?
– Сантиметра три.
– Он мог быть на цепочке, звено которой ты нашла в спальне?
Полина опешила от этого вопроса и растерянно пожала плечами.
– На ней он скорее всего и висел, – наконец, сказала она. – Алекс носил его под рубашкой, редко снимал. Считаешь, крест сорвали с его шеи в ту ночь?
