Марио Пьюзо - Четвертый К.
Сейчас он пребывал в отчаянии по своим личным мотивам, но не особенно беспокоился за судьбу Шерабена и его султана. Худшее, что может случиться, это экономические санкции. Если американская разведка начнет тайные операции с целью сместить султана, это окажется послу только на руку.
Поэтому он был совершенно потрясен четко произнесенной президентом Кеннеди речью.
— Вы должны выслушать меня внимательно, — заявил Кеннеди. — Через три часа вы вылетите самолетом в Шерабен, чтобы передать мое послание лично султану. Вас будут сопровождать мистер Берт Оудик, которого вы знаете, и мой помощник по вопросам национальной безопасности Артур Викс. Послание следующее: через двадцать четыре часа ваш город Дак будет уничтожен.
У посла от ужаса перехватило дыхание, он не мог произнести ни слова.
— Заложники, — продолжал Кеннеди, — должны быть освобождены, а террорист Ябрил передан нам живым. Если султан не сделает это, государство Шерабен перестанет существовать.
Посол выглядел настолько ошеломленным, что Кеннеди засомневался, способен ли тот воспринимать его речь. После паузы президент успокаивающе добавил:
— Все это содержится в документах, которые я передам с вами для вручения султану.
Потрясенный посол Валиб выдавил из себя:
— Простите меня, господин президент, вы что-то сказали об уничтожении Дака?
— Совершенно верно, — подтвердил Кеннеди. — Ваш султан не поверит в мои угрозы, пока не увидит город Дак в руинах. Я повторяю: заложники должны быть освобождены, Ябрил арестован и охраняться так, чтобы он не мог покончить с собой. Более никаких переговоров.
Посол недоверчиво произнес:
— Вы не можете уничтожить свободную страну, такую крошечную. И, если вы уничтожите Дак, то вы уничтожите пятьдесят миллиардов долларов американских капиталовложений.
— Это может случиться, — сказал Кеннеди. — Ваша задача — убедить султана, что в этом вопросе я непреклонен. Вы, мистер Оудик и мистер Викс полетите на одном из моих личных самолетов в сопровождении еще двух самолетов. Один для того, чтобы привезти заложников и тело моей дочери. Второй, чтобы доставить Ябрила.
Посол не мог вымолвить ни слова, не мог вполне осознать происходящее. Это был просто какой-то кошмар. Президент сошел с ума.
Когда он оказался наедине с Бертом Оудиком, тот мрачно сказал ему:
— Этот ублюдок сделает то, о чем говорит, но у нас есть своя карта, которую мы разыграем. Я поговорю с вами в самолете.
В Овальной комнате Юджин Дэйзи делал записи.
— Ты приготовил все документы для передачи послу? — спросил Кеннеди?
— Мы их немного причесали, — отозвался Дэйзи. — Стереть с лица земли Дак звучит плохо, но мы не можем написать, что уничтожим весь Шерабен. Ваше послание совершенно недвусмысленно. А зачем посылать Викса?
Кеннеди улыбнулся.
— Султан будет знать, что если я посылаю к нему советника по вопросам национальной безопасности, то я настроен серьезно. Артур передаст мое устное послание.
— Вы думаете, это сработает? — поинтересовался Дэйзи.
— Он станет выжидать, пока не будет разрушен Дак, — сказал Кеннеди, — а уж потом все сработает, если он не сумасшедший. — Кеннеди помолчал, потом добавил. — Передай Кристиану, что я хочу пообедать с ним до того, как мы вечером будем просматривать пленку.
11
Подвергнуть президента импичменту за двадцать четыре часа казалось почти невозможным. Однако через четыре часа ультиматума Кеннеди Шерабену конгресс и Сократов клуб держали победу в своих руках.
После того как Кристиан Кли ушел с совещания, отдел компьютерной слежки его особого подразделения в ФБР представил ему полный отчет о действиях лидеров конгресса и членов Сократова клуба. Было прослушано три тысячи телефонных разговоров. В отчет были включены и записи обо всех имевших место встречах. Картина получилась весьма ошеломляющая: в последующие двадцать четыре часа палата представителей и сенат постараются отстранить президента от власти.
Кристиан, дрожа от ярости, сунул отчет в свой портфель и заторопился в Белый дом. Но перед уходом он поручил Питеру Клуту снять десять тысяч агентов с их обычных постов и перевести в Вашингтон.
В это же время, к концу дня в среду, сенатор Томас Ламбертино, влиятельный человек сената, совещался со своей помощницей Элизабет Стоун и конгрессменом Альфредом Джинцем, демократом, спикером палаты представителей. Присутствовал на совещании и Патси Тройка, главный помощник Джинца, чтобы, как он часто говорил, прикрывать глупости своего шефа, полного идиота.
В хитрости Патси не сомневался никто из обитателей Капитолийского холма.
В этом заповеднике кроликов-законодателей Патси Тройка был известен как чемпион по части женского пола и организатор покровительственных отношений между мужчинами и женщинами. Тройка уже отметил, что главный помощник сенатора Элизабет Стоун очень красивая женщина, оставалось только выяснить насколько она предана своему шефу. Но сейчас он должен сконцентрироваться на неотложных делах.
Тройка зачитал вслух соответствующие параграфы Двадцать пятой поправки к конституции Соединенных Штатов, выделяя отдельные фразы и слова. Он читал медленно, внимательно, хорошо поставленным голосом.
— В случае если вице-президент и большинство главных руководителей исполнительных департаментов, — читал Тройка и, наклонившись к Джинцу, прошептал: — Имеется в виду правительство, — теперь его голос зазвучал патетически, — либо группа, которую согласно закону уполномочит конгресс, передадут сенату и палате представителей их письменную декларацию, утверждающую, что президент не способен осуществлять власть и полномочия своего поста, вице-президент должен немедленно взять на себя выполнение этих функций в качестве исполняющего обязанности президента.
— Дерьмовая чепуха! — воскликнул конгрессмен Джинц. — Невозможно так легко подвергнуть президента импичменту.
— Это не чепуха, — постарался успокоить его сенатор Ламбертино. — Читайте дальше, Патси.
Патси Тройка с горечью подумал, как это типично для его босса — не знать конституцию, святая святых. Он мысленно плюнул на все. Пропади она пропадом, эта конституция, Джинц все равно никогда ничего в ней не поймет. Надо изложить ему самыми элементарными словами.
— Существенно то, — сказал он, — что вице-президент и правительство должны подписать декларацию о некомпетентности и вынесении импичмента Кеннеди. Тогда вице-президент станет президентом. Через минуту Кеннеди выступает с контрзаявлением, утверждает, что он в полном порядке, и вновь становится президентом. Тогда решает конгресс. Во время этой проволочки Кеннеди может делать все, что захочет.
— И тогда дело дойдет до Дака, — заметил Джинц.
— Большинство членов правительства, сказал сенатор Ламбертино, — подпишут декларацию. Нам следует дождаться вице-президента, мы не можем действовать без ее подписи. Конгресс должен собраться не позднее десяти утра в четверг, чтобы принять решение и предотвратить разрушение Дака. Для победы нам необходимы две трети голосов и в палате представителей, и в сенате. Выполнит ли палата представителей свою задачу? За сенат я ручаюсь.
— Наверняка, — уверил конгрессмен Джинц. — Мне звонили из Сократова клуба, они собираются надавить на каждого члена палаты представителей.
— Конституция говорит, — уважительно вставил Патси Тройка, — «любая группа, назначенная согласно закону конгрессом». Почему бы нам не обойти подписание декларации кабинетом и вице-президентом и не объявить конгресс такой группой? Тогда они смогут решить все немедленно.
— Патси, — терпеливо пояснил Джинц, — так не получится. Это не должно выглядеть как месть. Избиратели будут на стороне президента, и нам потом придется расплачиваться за это. Не забывай, что Кеннеди популярен в народе, у демагога всегда есть такое преимущество по сравнению с ответственными законодателями.
— У нас не будет неприятностей, — заметил сенатор Ламбертино, — если мы станем придерживаться процедуры. Ультиматум президента Шерабену завел страну слишком далеко и свидетельствует о временном умственном расстройстве, вызванном его трагедией, по поводу которой я испытываю глубокое сожаление и выражаю соболезнование. Как и все мы.
— Мои люди в палате представителей, — сказал Джинц, — переизбираются каждые два года. Если Кеннеди будет через тридцать дней признан компетентным, он сможет вышвырнуть из конгресса большую группу. Мы должны исключить его возвращение.
Сенатор Ламбертино кивнул. Он знал, что шестигодичный срок полномочий сенаторов всегда вызывает раздражение у членов палаты представителей.
— Это правильное соображение, — произнес он, — но не забывайте, будет установлено, что у него серьезные психические проблемы, и это обстоятельство может предотвратить его возвращение на свой пост просто потому, что демократическая партия откажется выдвинуть его кандидатуру.
