Евгения Михайлова - Последнее прости
– Ира, – выдохнула Катя. – Извини, что я так рано. Но мне просто больше некому звонить. Сережа сказал, что не может помочь. Понимаешь, Олег заявил, что не хочет меня видеть. В общем, следователь не дает мне свидания, потому что Олег отказывается. Ты представляешь? Что мне делать?
– А что с этим можно поделать? Жди, пока захочет увидеть.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Он решил что-то нехорошее. Типа просить, чтобы его расстреляли… Ой, это у меня юмор такой идиотский. Я в отчаянии, нужно же что-то предпринять…
– Что, например?
– Сережа сказал, что Олег отказался от адвоката. Ира, попробуй к нему попасть, на коленях тебя прошу. Ну, хоть узнай что-нибудь о нем.
– Нет. Не потому, что я не беспокоюсь или помочь не хочу. Просто у нас так заведено: если один не зовет, другой – не напрашивается. Это мужская дружба, тебе, конечно, не понять, но тут эмоции надо держать при себе.
– Не понять. Мне не понять такую дурацкую дружбу. Что надо при себе держать? Вот я, например, точно знаю, от каких мучений он захотел Милу спасти. Я знаю, что она его об этом просила. Мы в одной больнице лежали. Когда у нее начинался этот страшный приступ, она сестер за руки хватала, показывала, чтоб помогли… уйти. Но он не даст мне на суд прийти. Не позволит это сказать. Ну, это может быть и правильно: найдется кто-нибудь, кто скажет, что мы заодно, что он убил из-за меня.
– А что – нет?
– Конечно, нет! Господи боже мой! Он несколько лет провел при ней сиделкой. Да, он любит меня. Но он лучше всех знал, что ей жить в любом случае осталось совсем немного. Там, у Вятского, лечится одна девушка, у нее сначала тоже был такой диагноз, потом оказался рассеянный склероз… В общем, она знает Милу, говорит, что она и ее просила… Ира, сходи к Олегу. Нам надо знать, что у него на уме. Я боюсь… Ладно, не буду.
– Чего ты боишься?
– Что он, как Игорь… Не захочет с этим оставаться. Он же ничего не боится.
– Бред! Ты просто дура законченная, если такая чушь тебе в балду залетела… Как только язык повернулся… Олег, он же… Говори, кому звонить. Я пойду.
Ирина бросила телефон и посмотрела время. Звонить можно часа через два, не раньше. Она заметалась по квартире. Нет, ну, угораздило же Олега с этой полоумной связаться. Чтоб такое в голову пришло… Ирина смотрела на часы через каждые пять минут, травила свою злость. Была бы она ближе, эта чертова Катя, – точно ее придушила бы. Потому что Ирина ей поверила. У Олега не может быть третьего пути. Если он не хочет больше видеть Катю… Значит, он хочет пойти за Милой. Объяснить ей все там… Он ведь и правда на нее дышать боялся, так жалел. Ирина это тоже знает.
Глава 9
Стас прилетел, загорелый, довольный, искал взглядом отца, но его не было.
– Не понял, – пробормотал он. Отец всегда приезжал заранее.
Он набрал его телефон – недоступен, домашний – не отвечает. Стас позвонил Ане. Подошла Вера, что-то невнятное сказала сонным голосом, потом трубку взяла Аня.
– Прилетел? Ниче не знаешь? Отец твой в тюрьме! Это он маму твою убил. Может, и тебя, того… хотел. Я ж говорила.
– Эй, ты пьяная, что ли?
– Сам ты пьяный. Можешь следователю позвонить.
– Какой телефон?
– Откуда я знаю.
Стас стоял посреди зала в полном опустошении. Он ничего не понимал. Что ему теперь делать? Катя! Она знает. Он набрал ее номер.
– Это я. Где отец?
– Стасик, тут такое…Ты можешь ко мне приехать?
– Да я вообще не знаю, куда мне ехать. Анька сказала…
– Давай ко мне. Я постараюсь все объяснить. Как хорошо, что ты приехал! Ты очень нужен.
Катя не знала, смогла ли она что-то вразумительное сообщить Стасу, слышит ли он ее вообще. Разговор быстро угас. Они сидели рядом, с осунувшимися перевернутыми лицами и смотрели на телефон. Потом Катя в очередной раз посмотрела на часы и сказала: «Можно звонить».
– Это Стас Калинин. Я насчет папы… Приехать к нему можно?
– Здравствуйте, Станислав, – сказал Слава. – В общем-то, можно, конечно. Только он просил никого к нему не пускать. Депрессия у него, понимаешь.
– Я к отцу хочу! Вы чего меня не пускаете? Не имеете права.
– Да приезжай. Что вы на меня все с утра наезжаете, честное слово. Не дело, а черт знает что.
Слава сам вошел в камеру Олега.
– Калинин, я вам дал сегодня два свидания. С сыном и с вашим заместителем. Возражения есть?
– Стасик приехал? – у Олега дрогнул подбородок. – Какие возражения. Мне сейчас идти?
– Пошли. Они оба здесь. Кого первым пускать?
– Сына, конечно.
Слава провел Олега в комнату для свиданий, велел к нему пропустить Стаса, сам остался в смежной посмотреть, послушать. Ни черта он не мог разобраться в этом Калинине.
Стас вошел, взглянул на отца и бросился к нему с натуральным ревом. Елки… такой бугай вымахал.
– Папа, – всхлипывал Стас, – это неправда? Это все Анька придумала? Что ж ты ментам не сказал, что они все наговорили?
– Сынок. Ну, успокойся. Что ты. Никто ничего не наговорил. – Олег гладил сына по голове, вытирал его слезы… Надо же: чуть что – они, оказывается, опять становятся маленькими, эти дети. Его единственный сын… Мать которого он убил.
Олег усадил Стаса за стол, сел напротив.
– Не знаю, как тебе сказать. Это правда. Я сейчас ничего не сумею объяснить. Может, потом…
– Нет, папа. – Стас вцепился в его руки. – Скажи им, что ты этого не делал. Пусть они тебя выпустят. Я не могу без тебя. Я не знаю, как буду жить…
Слава страдальчески поморщился и пошел в свой кабинет. Ужас какой-то. Что ж парень так раскис? Наверное, это бывает рядом с сильным, правильным отцом. Что-то случается, и мальчишка себя собрать не может.
…Ирина видела, что Олег не пришел в себя после свидания со Стасом. Не вовремя она заявилась. Но Олег собрался.
– Ира, поговори с нашими юристами, пусть все подготовят. Я фирму на тебя перепишу.
– Да ты что!
– Пожалуйста, прими все. Там же люди, дела, нужен нормальный владелец – на месте, а не на нарах. Ну, так надо, сама понимаешь. В случае чего – все вернем назад. Какие наши проблемы!
– Да ладно. Как скажешь. Я насчет «в случае чего». Почему ты отказался от адвоката? Я сейчас поеду и займусь поисками хорошего.
– Прошу тебя, Ира, не надо. Ну, зачем мне адвокат? Кто, кроме меня, все лучше знает. Я себе и адвокат, и прокурор. Я не хочу, чтобы мне кто-то мешал. Что-то за меня говорил, объяснял.
– Адвокатом себе ты, наверное, и можешь стать, а без прокурора суда не бывает. И он за тебя как раз объяснит… какой будет срок.
– Ира, я все сказал. Спасибо, но ничего не нужно. Жду тебя с бумагами.
– Я так и знала, что только время потеряю. Почему ты Катю видеть не хочешь?
– Это не нужно нам обоим. Ей – особенно.
– Понятно. Дубина ты упертая.
– Скажи еще – сапог.
– И сапог. Я пошла… Олег, когда кажется, что жизнь кончилась, это не всегда так и есть. Не будь совсем уж ослом. Ты не один на свете. Ты сделаешь кого-то очень несчастным. Стаса зареванного я уже видела. А тебе сказали, что муж Кати покончил с собой?
– Что?!
– Вдова она. Боится, что и ты туда же соскочить собираешься. В общем, не добивай ее. Согласись на свидание. Пока.
* * *Слава подавил приступ раздражения, потом постарался спокойно взглянуть Николаю в глаза. Не получилось. Прячет он свои глаза.
– Давайте рассуждать логически, Николай. Вы с матерью так долго вели свою игру, вводили в заблуждение отца Людмилы Калининой, изготовили липовую доверенность от ее имени – она у нас, экспертиза скоро даст заключение, – вы приложили гигантские усилия, чтобы приехать во Францию, получили завещание Эжена Терра. И при этом продолжаете утверждать, что не имели планов избавиться от семьи Калининых, которая стояла между вами и этим завещанием. Вопрос: чего вы добивались? Вы собирались ждать, пока довольно молодой мужчина и его совсем юный сын умрут естественной смертью?
– Не знаю. Мало ли… Мать все придумала.
– Слава, – вмешался Сергей со своего постоянного места у окна, – ты же видишь, они и сейчас свою игру ведут. Он все на мать будет валить, мать во всем признаваться, у нас на суде обвинение рассыплется. Ты ж знаешь, как суд реагирует на чистосердечное признание. Оно есть – судье ума не надо. Лидия за это время еще продумает, как убийство Юли на себя взять. Чтоб он у нас выкрутился, этот молодчик.
Николай поднял голову и посмотрел на Сергея взглядом, полным такой злобы, что тот подавился сигаретным дымом.
– Еб… – сказал он непринужденно. – Его клинит, Слава. Отправляй, ей-богу, в камеру, можешь мать звать: она тебе расскажет, где на рынке в «Теплом стане» цианистый калий брала.
– Почему в «Теплом стане»? – замороченно спросил Слава.
– Мне так кажется, – загадочно ответил Сергей.
Когда Николая вели в камеру, Сергей шел рядом.
– Слушай, я тебе совет дам. Не дури и не мудри. Я все равно до всего докопаюсь, а чистосердечное признание – тю-тю.
