Арнальд Индридасон - Трясина
— Я давно хотела ему об этом рассказать, все эти годы, но никак не могла собраться с духом. Я ведь никому, никому об этом ни словом не обмолвилась. Я пыталась забыть, притвориться, что ничего не было. Это порой было непросто, но я как-то справлялась.
А потом появились вы, и вдруг я ни с того ни с сего выложила вам все, как есть. И почему-то мне стало легче. Словно вы сняли с моих плеч тяжелый груз. Я поняла, что теперь спокойно могу об этом говорить и что должна рассказать мужу, что это правильно. Пусть я и молчала столько лет.
Катрина умолкла.
— Альберт рассердился потому, что вы не рассказали ему об изнасиловании раньше? — спросил Эрленд.
— Да.
— Он не понял, почему вы так поступили? — спросила Элинборг.
— Он сказал лишь, что я должна была все рассказать сразу же. Я понимаю его. Он-то всегда был со мной честен, ничего от меня не скрывал. Он не заслуживал этого.
— Не понимаю, — сказал Эрленд. — По вашему описанию, Альберт не такой человек, чтобы не понять вас в этой ситуации. Я-то ожидал, он станет вас утешать. А он взял и хлопнул дверью.
— Ну да, — спокойно ответила Катрина. — Наверное, я как-то не так ему рассказала.
— Как-то не так! — воскликнула Элинборг, даже не пытаясь скрыть изумление. — Да разве можно о подобном рассказать «так»?!
Катрина покачала головой:
— Бог его знает.
— Вы рассказали ему всю правду? — спросил Эрленд.
— Все, что рассказала вам.
— И больше ничего?
— Нет, — сказала Катрина.
— Вы рассказали только об изнасиловании?
— Только, — повторила Катрина, — «только», какое слово! Этого что, недостаточно? Мало ему разве услышать, что его жену изнасиловали, от нее же самой! После стольких лет! Этого что, мало?!
Помолчали.
— Значит, вы ничего не рассказали ему про вашего младшего сына? — спросил Эрленд, выдержав паузу.
Катрина подняла на него глаза — о-го-го, от этого огня и сгореть можно!
— Что я должна была рассказать ему про нашего младшего? — прошипела она.
— Вы назвали его Эйнаром, — сказал Эрленд; он знал имя — изучил загодя собранную Элинборг информацию.
— И что такого я должна была рассказать Альберту про Эйнара?
Эрленд посмотрел ей прямо в глаза.
— Что такого? — повторила она.
— Вы сказали «нашего», — заметил Эрленд. — А надо было сказать «моего». Он не сын своего отца.
— Что вы себе позволяете? Что вы такое несете? Как это он не сын своего отца! Как человек может не быть сыном своего отца?
— Прошу прощения, я неточно выразился. Он не сын человека, которого считал отцом, — сказал Эрленд ровным, спокойным тоном. — Он сын того, кто вас изнасиловал, сын Хольберга. Об этом вы мужу рассказали? Альберт ушел, хлопнув дверь, потому что вы рассказали ему и об этом?
Катрина молчала.
— Так вы рассказали мужу всю правду или нет?
Катрина снова подняла глаза на Эрленда. Ясно, пытается сопротивляться. Надо подождать. Прошло несколько мгновений, и следователь по дрожащим губам понял, что собеседница сдалась. Плечи опустились, она закрыла глаза, почти упала на подлокотник дивана и зарыдала. Элинборг в возмущении обернулась к Эрленду, но он лишь смотрел на Катрину, давая ей время прийти в себя.
— Так как же, вы рассказали ему про Эйнара? — повторил он, когда хозяйка дома снова выпрямилась.
— Он сказал, что отказывается в это верить, — был ответ.
— Отказывается верить, что Эйнар не его сын? — уточнил Эрленд.
— Они очень близки, Эйнар и Альберт, так всегда было, с самого рождения. Альберт, конечно, и двух наших старших любит, но Эйнар — дело особое. С самого начала. Он же младший, Альберт его так баловал.
Катрина вздохнула.
— Наверное, поэтому-то я ничего и не говорила раньше. Я знала, что с этим Альберт смириться не сможет. Шли годы, и я убеждала себя, что все в порядке. Не говорила ни слова. И все было прекрасно! Хольберг ранил меня, так почему не дать ране зажить? Зачем давать ему шанс разрушить нашу жизнь, наше будущее? Я старалась забыть этот ужас.
— Вы сразу поняли, что Эйнар сын Хольберга? — спросила Элинборг.
— Он вполне мог быть и сыном Альберта.
Катрина снова замолчала.
— Но вы же по лицу все поняли, — сказал Эрленд.
Катрина посмотрела на него:
— Откуда вы все это знаете?
— Эйнар похож на Хольберга как две капли воды, не так ли? — сказал Эрленд. — На Хольберга, каким он был в молодости. Одна женщина в Кевлавике видела вашего Эйнара и приняла его за Хольберга.
— Ну да, в чертах лица есть что-то общее.
— Хорошо. Если вы ничего не говорили ни сыну, ни мужу, то с чего вдруг у вас вчера приключилась эта ссора? С чего все началось?
— Что за женщина из Кевлавика? — сказала Катрина. — Кто она, откуда она знает Хольберга? Он там жил с кем-то?
— Нет, — сказал Эрленд.
Стоит ей рассказывать про Кольбрун и Ауд? Все равно она узнает об этом рано или поздно, никаких причин скрывать от нее правду вроде бы нет. Я же и так ей сообщил об изнасиловании в Кевлавике.
И Эрленд пустился в рассказ — назвал имя второй жертвы Хольберга и изложил историю Ауд, которая умерла в детстве от странной болезни. Рассказал, что полиция нашла фотографию могилы девочки у Хольберга в письменном столе и что именно она вывела их на Элин из Кевлавика. Рассказал, какой прием устроила Кольбрун местная полиция.
Катрина была само внимание. Из глаз ее покатились слезы, когда Эрленд дошел до смерти Ауд. Эрленд рассказал ей и о Гретаре, недочеловеке с фотоаппаратом, которого она видела с Хольбергом в Хусавике, — как он пропал без вести, как его нашли под бетонным полом подвальной квартиры Хольберга.
— То есть вся эта катавасия на Северном болоте — из-за него? — догадалась Катрина.
Эрленд кивнул.
— Я не знала, что Хольберг насиловал других женщин. Думала, я единственная.
— Мы точно знаем лишь о вас двух, — сказал Эрленд. — Возможно, были и другие. Думаю, ничего больше мы об этом никогда не узнаем.
— Значит, Ауд приходилась Эйнару единокровной сестрой, — задумчиво произнесла Катрина. — Бедное дитя.
— Вы уверены, что слышите обо всем этом впервые? — спросил Эрленд.
— Разумеется, я понятия ни о чем не имела.
— Но тут вот какая закавыка. Вы об Ауд не знаете, а Эйнар — знает, — сказал Эрленд. — Он как-то нашел Элин в Кевлавике.
Катрина молчала. Так, попробуем зайти с другой стороны.
— Хорошо. Положим, вы говорите правду и ни Эйнар, ни Альберт об изнасиловании не знали. Так каким же тогда образом Эйнар вдруг все выяснил?
— Не знаю, — пожала плечами Катрина. — От чего умерла девочка?
— Вы прекрасно понимаете, мы подозреваем вашего сына в убийстве Хольберга, — сказал Эрленд, не отвечая. Постарался сказать это как можно вежливее и аккуратнее. Как она спокойна! Ее совершенно не удивило, что ее сына подозревают в убийстве!
— Мой сын не убийца.
Ее голос звучал совсем тихо.
— Он не способен на такое.
— Вероятно, он просто ударил Хольберга по голове, — сказал Эрленд. — Возможно, он не собирался его убивать, а схватил эту пепельницу в состоянии аффекта, в ярости. Но он оставил нам записку. В ней сказано: «Я — это он». Вы не можете нам растолковать, что это значит?
Катрина молчала.
— Скажите, Эйнар знал, что Хольберг его отец? Он знал, что Хольберг сотворил с вами? Он знал об Ауд и Элин? И если знал, то как он до этого докопался?
Катрина смотрела в пол.
— Хорошо, где он сейчас? — спросила Элинборг.
— Я не знаю, — прошептала Катрина. — Я несколько дней уже о нем ничего не знаю.
Тут ее взгляд обжег Эрленда.
— Он вдруг, неожиданно обо всем узнал. Понял, что здесь что-то не так. Как-то раскопал все это на работе. Сказал мне, что в наши дни ни у кого нет никаких секретов. Сказал, вся информация есть в базе данных, только посмотри.
38
Эрленд не сводил глаз с Катрины.
— Значит, он на работе сумел найти информацию о том, кто его настоящий отец? — спросил он.
— Он выяснил, что Альберт не может быть его отцом, — сквозь зубы процедила Катрина.
— Как именно? — усилил нажим Эрленд. — Что он искал? Почему он решил проверить свою запись в базе данных? Это что, была просто случайность?
— Нет, — сказала Катрина. — Это была не случайность.
Элинборг не могла больше терпеть, ей хотелось прекратить допрос и дать Катрине передохнуть. Она встала, сказав, что хочет пить, и жестом предложила Эрленду выйти за ней на кухню, тот так и сделал. Элинборг шепотом сказала боссу, что, с ее точки зрения, Катрине сейчас слишком тяжело, надо оставить ее на некоторое время, дать шанс отдохнуть и проконсультироваться с адвокатом. А уж потом допрашивать ее дальше, а покамест связаться с другими ее сыновьями, попросить их приехать, поддержать ее. Эрленд ответил, что они Катрину не арестовали, что ее ни в чем не подозревают и что их беседа не является формальным допросом. Они лишь собирают информацию, и как раз сейчас Катрина в настроении с ними сотрудничать. Нужно продолжать.
