Гора Мертвецов - Мила Бачурова
048. Прошлое. 2 февраля 1988 года
Сбывались худшие прогнозы. Снегопад усиливался.
Ребят, оставшихся позади, Олег перестал видеть уже через несколько минут, а теперь и холмы вдали едва виднелись. Казалось, что с каждым шагом они не приближаются, а удаляются.
Олег знал, что так бывает. От усталости, при плохой видимости бывает ещё и не то. Он толкал вперёд лыжи, одну за другой. Он не знал, сколько времени прошло. Несколько раз взглядывал на циферблат ручных часов, подарок родителей в честь поступления в вуз, и тут же забывал, что видел на циферблате. И что собирался увидеть, зачем вообще смотрел на часы.
Времени как будто не осталось вовсе. Не осталось ничего, кроме белой пелены вокруг. Очертаний холмов на горизонте. Скрипа снега под лыжами…
Верёвка, обвязанная вокруг его пояса, тянулась к волокуше за спиной. С каждым шагом он ощущал её натяжение. Шаг – рывок. Шаг – рывок. Как будто сердце бьётся. Пульсирует нить, связывающая его и Нину.
В какой-то момент Олег поймал себя на том, что не чувствует правую кисть.
Чёрт, плохо! Нельзя упускать такие вещи. Нельзя позволить себе обморозиться. Нельзя раскисать! Сколько времени? Он даже не знает, сколько времени… Олег посмотрел на часы. И снова забыл, для чего на них смотрит.
Не останавливаясь, принялся крутить замёрзшей рукой. Отвлёкся. И не сразу увидел его.
Показалось? Нет, не показалось! Олег отчётливо видел вдали фигуру человека.
Вскинул над головой палки. Закричал:
– Э-э-э-й! Стойте! Помогите!
На таком расстоянии он не понимал, удаляется человек от него или приближается. И уж тем более не понимал, откуда человек взялся посреди белого безмолвия. Это было неважно. Важно то, что он не один! Больше – не один.
– Помогите! Здесь пострадавший!
Олег понял, что почти бежит. Откуда только силы взялись.
Они с человеком сближались. Быстро, человек тоже ехал на лыжах. Скоро Олег уже мог рассмотреть его меховую шапку. Расшитую узорами доху, нож и топорик у пояса. Морщинистое лицо…
По спине пробежал холодок. Олег узнал этого человека.
049. Наши дни. Екатеринбург
– Н-да.
Они вышли из здания аэропорта, ждали такси. Саша закурил. Вероника зябко обняла себя за плечи. Сегодня она надела под куртку все тёплые вещи, какие были, но это не спасало. И рассказ туриста, мягко говоря, не порадовал. Вероника вспомнила улыбающиеся лица на памятнике.
«У них не было шансов. Ни единого…»
– Быстрицкий, – сказала Вероника.
Они с Сашей переглянулись.
– Тоже о нём думаешь?
– Да получается, что больше не о ком. И Тиша твой его развёрнутую биографию затребовал – я думаю, не просто так.
– Тиша просто так ничего не делает.
– Это я уже понял.
– То есть, что у нас получается? Получается, что при попустительстве Быстрицкого в поход ушла слабая, неподготовленная группа. Грубо говоря, ребята погибли по его вине.
– По своей тоже. Не первоклассники, всё-таки, могли бы сообразить, что не тянут.
– Может, они и сообразили. Но что им оставалось делать? Возвращаться домой несолоно хлебавши?
– Я бы вернулся.
– Это ты бы вернулся. Сейчас. А в двадцать лет?
– И в двадцать бы вернулся.
– Потому что ты – это ты! Тебя, сам говорил, в пятнадцать искалечило. На своей шкуре узнал, что такое неоправданный риск. А у них такого опыта не было. И у меня, кстати, в мои двадцать – тоже. Я бы не вернулась.
– Н-ну… – Саша задумался. – Может, ты и права. Слушай, иди сюда! – Он выбросил сигарету, расстегнул куртку и прислонил Веронику спиной к себе. Запахнул её в полы куртки, обнял. – Надо по дороге в какой-нибудь ТЦ заскочить, пуховик тебе купить. А то у меня уже нервов не хватает – слушать, как зубами стучишь.
050. Наши дни. Екатеринбург
Пуховик они купили. Красивый, лёгкий, нарядного жёлтого цвета. Снятую куртку Вероника затолкала в пакет.
Выйдя из торгового центра, приехали к отделению полиции. Недалеко находилась столовая. Пока нагрузили тарелками подносы, пока сели за стол – подошёл парень в полицейской форме. Один из тех двоих, что приезжали на уазике. Поздоровался, сел напротив. Положил на стол прозрачный файлик со стопкой бумаг внутри.
– Вот, Санёк. Всё, что нарыл, распечатал. На электронку скидывать – сам понимаешь. Не дай бог вскроется.
– Понимаю. – Саша благодарно пожал парню руку. – Спасибо, дружище! Выручил.
Придвинул к парню бумажный подарочный пакет. В пакете негромко звякнуло.
– Да ну, Сань, ты чего! Не надо было…
– Надо, надо. Ты на меня время потратил. Ну и я, если чем смогу – обращайся.
Парень кивнул.
– Свои люди, чё. – Забрал пакет и ушёл.
Закончив с обедом, Вероника и Саша отнесли подносы на стойку и принялись просматривать бумаги.
Верхние листы содержали информацию о девушке, которую они встретили у шаманки. Как и ожидалось, почти ничего. Двадцать два года, не замужем, родители живут в том же посёлке. Отец работает в котельной, мать в артели народных промыслов.
– Народные промыслы – это всякие поделки?
– Ага. Варежки вяжут, полотенца вышивают… Но мать нам не интересна. А вот отец, работающий в котельной, другое дело. Котельная – это угольная пыль. Которой как нехрен делать забивается бензобак. Парней на сервисе, куда прокатную машину отогнали, я попросил, чтобы фильтр не промывали. Если получится, отправлю на экспертизу.
– В смысле, «если получится»? В чём ты сомневаешься?
– В том, что мне разрешат её проводить. Я же в отпуске, помнишь? Официально ничего не расследую.
– И не собираешься?
– А как я соберусь? Тут не моя земля. Местную шаманку я ни к одному из московских дел не притяну при всём желании. И даже если бы была моя – на каком основании дело открывать?
Вероника вздохнула. Оснований, получается, действительно нет. Не рассказывать же Сашиным коллегам на серьёзных щах историю о том, как за ней гнались духи горы
