Смерть в партере - Кирилл Витальевич Бузанов
Ильяс кивнул, стал вспоминать, воздев глаза и прихлёбывая латте, я же, забрав с собой Догоню, вышел перекурить на улицу, где мы обменялись первыми впечатлениями: вроде приличный парень, хотя Сергей и сомневался, что он нам что-то даст. Я же почему-то рассчитывал на хоть какое-то что-то…
К моменту, когда мы вернулись, Ильяс всё уже вспомнил и даже достал ежедневник и там сделал себе пометки — толковый менеджер! И провёл нам небольшую презентацию по этим тезисам: «Смотрите, я всё проанализировал, и есть у меня информация про Марата, которая, возможно, вам будет кстати. Хотя только двух человек я смог припомнить, а не четырёх, как вы говорите, которые зуб на него имели. Тогда по пунктам: жена, Марго, — главная, наверное, подозреваемая, если он не сам умер. И, как он мне говорил, она его уже окончательно достала, сосёт деньги и не трахались они уже давно. На развод не соглашается, а устраивает истерики постоянно. И вроде как Марат решился, и собирался на развод сам подать, через суд. Но я не знаю, сделал ли он это. А Марго, без сомнения, ещё та змеюка, и может на убийство решиться!»
Это мы и так знали, да и про суд точно известно, а вот кто же второй, по его мнению, было любопытно. Но Ильяс сначала отбросил несколько других версий: «Других таких женщин у Марата не имелось — так, мелкие шашни, а больше он любил с проститутками отдыхать. Да и то как-то он сдал в последнее время — я даже прикалывался про прогрессирующую импотенцию. На работе уж точно прямо „врагов“ у него нет. Друзей других, кроме меня, тоже нет. В криминал он никогда не лез, хотя вот именно в одном „незаконном“ месте он себе проблем и нажил — прилично Марат проигрался в татарской одной компании…»
И это казалось началом подтверждения моей догадки: грехов за Маратом ещё больше, чем мы предполагаем! Укладывалось это идеально в его образ, дополняло и смотрелось логично — теперь хотелось поподробнее, но Ильяс замялся, и я понял почему: «Не переживайте, вы не даёте показания под присягой, и это не будет использовано вам во вред. Но мне нужно видеть всю картину, и вы можете помочь. И мне, и Марату, да и себе совесть очистить…»
Ильяс энергично закивал и стал всем разом помогать: «Сразу скажу — я там тоже бываю, и вас туда не приведу ни под каким предлогом — меня тогда под асфальт закатают в тот же день. И это я туда Марата привёл — по субботам там с пяти вечера в картишки поигрывают. Бывает, до воскресенья вечера засиживаются. И это не то чтобы прямо „казино подпольное“, нет. Такие „игральные квартиры“ ещё с советских времён существуют. Собираются там только соотечественники, играют в основном по маленькой, но случаются и крупные банки. Марат, как узнал, что я туда вхож, мозг мне проклевал! Он сильно страдал от закрытия казино, даже ездил куда-то играть. В эти наши игровые зоны. В итоге я спросил разрешения привести его, с неделю данные Марата они проверяли и разрешили».
Рассказчик допил кофе, жестом заказал ещё, сверился с записями в ежедневнике и повёл рассказ дальше: «Поначалу Марат на рожон не лез — публика там серьёзная. Но сорвался — поднял сильно ставки и проиграл. Сначала не то чтобы много — максимум пятёрку долларов, но потребовал отыгрыша, потом ещё, потом ещё… Три субботы он в минус уходил, и очень серьёзная сумма набежала: четыреста с лихвой косарей зелёных! И с него потребовали показать деньги, прежде чем должок на отыгрыш ставить — вполне объяснимое требование. После этого несколько недель он там вообще не появлялся, и меня уже даже спрашивать начали — где он, не в бега ли подался? Я на него наехал — так себя ведя, он меня же подставляет, ведь это я его туда привёл! Марат заверил, что вот-вот, что деньги он собирает. И как раз накануне очередной субботы, когда он отдать пообещал, такое с ним случилось!»
Да уж, очередной нюанс личности покойного вновь не облагородил его облик, но и это оказалось не всё — Ильяс получил новый кофе и прервался лишь на него. После чего перешёл к ещё более захватывающей части своего повествования: «Естественно, я всё это — про смерть его, первым делом рассказал человеку, которому он должен был. Уже на следующий день вечером, когда там на квартире как раз встретились. И тут выяснилось, что он уже про это знает, мало того, должок-то закрыт! И что буквально за пару часов до того, как я туда приехал, приходила его сестра и принесла наличку! А чтобы он её на квартире принял, из Казани ему „очень серьёзные люди“ позвонили… Но вот при чём здесь она — я совершенно без понятия!»
Приятель Марата его сестру видел, да и то случайно, один раз в жизни, а знал лишь по рассказам — и брат о ней весьма пренебрежительно отзывался. Но имелся и ещё один прямой родственник, перед которым, по словам Ильяса, Марат трепетал: «Что это за люди такие „серьёзные“ — честно, не представляю. Но знаю я, что их дедушка, которому чуть ли не сто лет и который очень почитаемый муфтий в Казани, расстроен сильно. Так как дошли до него слухи о проигрыше внука, а он-то, как мне кажется, единственный человек, которого Марат прямо-таки боялся. И вот по этому поводу Гарифуллин напрягался конкретно и не по-детски».
Та-та-та-та… Пять килограммов долларов, похоже, нашлись… И, как мне стало казаться, теперь понятно, кто же это в буфете Марату звонил, вызвав приступ мученичества, — новый персонаж в расследовании, дед-муфтий, кошмаривший внучка. Так что Догонину пришлось признаться, что недооценил он свидетеля, Ильясу же нам оставалось сказать большое спасибо, хотя он сам и не понимал, за что это мы ему так благодарны. Больше ничего стоящего он нам сообщить не мог, но и то, что он уже поведал, — дорогого стоит!
Отпустив Измайлова,
