Расследования в отпуске - Елена Бриолле
Из дома донесся стук палкой, так Валерьян обычно выражал желание пообщаться. Мы с Палной подскочили и сообща выкатили старика на воздух. Взглянув на него, соседка только головой покачала:
– Совсем немощный. А Прося говорила, он моложе ее.
– До последнего времени бодрый был, а потом раз – инсульт. Вы давно дружили с Прасковьей Ильиничной? – решила я перевести тему.
– Общались. Она молчунья была, за то я и уважала. Не сплетничала, как другие бабы. Сериалы могли обсудить, что-то по огородничеству. Она не сильно любила в дом чужих пускать. Я к ней ходила да Ольга, тетка Елисея. Прося нам деньги на похороны оставила, сказала, как помру, чтобы похоронили по-людски. Ольга и Елисей занимались, поминальный обед в городе делали. Я не выдержала, позвонила-таки сыну Петра, Мише. Ведь пасынок же… Не по-людски. Прося ему мачехой была. Может, приехал бы попрощаться. Но не нашла его. Жена трубку взяла, сказала, он тут больше не живет. Обещала передать, но, видать, не передала. Вот такой вот ревень-через-плетень. Развелся, выходит, с женой? Или загулял. А такой положительный был. Петр о нем всегда отзывался с придыханием: еще бы, сын в чиновниках. Хотя понятно, сам его туда и протолкнул.
– Вы с Мишей были знакомы?
– Один раз всего видела. Когда у Петра юбилей был, он сюда приезжал. Но телефон в записной книжке у Проси нашла.
– Прасковье повезло с мужем. На старости лет найти состоятельного вдовца не так-то просто, – вздохнула Пална, видимо, тоже втайне мечтавшая о вдовце. – А что насчет похорон… Может, пасынок обижался на отца, вот и не приехал.
Соседка, задумавшись, покивала:
– Петр неплохой мужик был, но не рукастый. Всю жизнь в квартирах прожил, хозяйничал так-сяк. Если чего по ремонту или доску какую прибить – они всегда нанимали местных. Да и не такая Прося была, чтобы на деньги позариться. Я у дочки спрашивала, она у меня в городе, много ли в администрации платят. Это в столицах зарплаты чиновничьи, а у нас – разве что на поддержание штанов. Да и Петр только ближе к пенсии в кресло начальника сел, до того в замах мыкался. Квартира была хорошая, но он ее сыну оставил. Машину имел, но та часто ломалась и ремонта требовала. Он ее перед смертью продал и деньги, опять же, сыну отдал. Так что не Мише обижаться. Когда Прося в больнице была, я хотела позвонить хотя бы этому вашему…
– Валерьяну, – подсказала я.
– Да, ему. Но она упрямиться стала. Что, мол, ему со мной немощной сидеть. Он и сам уже немолодой. Пусть уж после моей смерти дом получит, а там ему и заданьице будет.
– Заданьице? – переспросила любопытная Лерка.
– Уж не знаю, что она имела в виду. Может, что человека наследством озадачит. Если б она знала, что брат в таком состоянии, может, дом бы Мише оставила.
– Сами сказали, она с пасынком не общалась.
– Да, сюда он не стремился, врать не буду. Петр сам в город ездил, в гости там, на праздники. Хотя чего не приехать летом, ведь раздолье… Я еще Просю уговаривала, как Петя умер, с пасынком примириться. У того жена, может, досмотрели бы ее на старости. Но она упертая была. Говорит, почто им обуза. Вот тогда про Валерьяна и вспомнила. Говорит, матушка ее с отцом Валерьяна шибко хорошо дружили в детстве, и дядю она помнила. Хороший, говорит, мужик был. Значит, и Валерьян человек душевный, уж он мне в просьбе не откажет.
Заданьице и просьба, о которой твердила соседка, меня смутили. Получается, Прасковья хотела от брата какой-то помощи. Но какой? Я уж точно эту загадку не разгадаю. Разве что она оставила какую-то запись, письмо, наставление? Решив завтра же начать разбор документов и бумаг, я удалилась в свою комнату и, едва прилегла, заснула. И проспала почти до ужина. Последствия стресса, не иначе. В окно я увидела возвращавшуюся с рыбалки Лерку, а приоткрыв дверь, услышала громыхание кастрюль на кухне. Пална, напевая, что-то готовила. Она была не одна в доме, по голосу стало понятно, что к нам пожаловал Елисей с новостями. Расчесавшись, я переодела свежую футболку и поспешила к столу.
Как и ожидалось, первым подозреваемым у следователя стал Пика, слоняющийся без дела детина. Когда-то он шабашил на стройках и опыт кладки имел, в довершение ко всему у него в сарае нашли мешки с цементом той же марки, что стояли в подвале.
Елисей сделал паузу и пояснил:
– Так себе улика, такой цемент везде купить можно. Да и кладка была сделана плохо. Пика и то лучше положил бы. Я видел, как он в прошлом году пристройку делал – совсем другой почерк.
– Спешил, руки дрожали. Не каждый день убиваешь, – возразила я.
– Но это все цветочки, – вздохнул Елисей. – У Пики в сарае нашли бумажник с деньгами и правами Юрченко Павла Анатольевича, двоюродного племянника Валерьяна.
– Ого. А мы до сих пор не знали, как его зовут… – заметила Лерка.
– Ваш адвокат…
– Ключиков, – подсказала я.
– Да, он связался со следователем и рассказал о визите наследника. Наши обзвонили другие адвокатские конторы вашего города и нашли ту, куда обращался Юрченко за консультацией. В общем, с установлением личности убитого проблем не возникло.
– А что говорит сам Пика?
– Лыка не вяжет. В кошельке деньги были, и он, ясное дело, стал тратить их на водку. Собственно, так и стал главным подозреваемым. Продавщица знала, что у него всегда пустые карманы. И в долг не отпускала. А тут он который день повадился под закрытие приходить и затариваться. Сказал, что подколымил, но здесь все на виду. Продавщица встретила его мамку и узнала, что нигде Пика не колымил. А когда вчера стали опрашивать местных, это и всплыло…
– Выходит, нашли убийцу… – вздохнула я. – Зачем же он в дом полез? Нет, наш-то Юрченко понятно, хотел оценить масштаб наследства, чтобы понимать, стоит ли за него бороться.
– А Пика полез стащить, что плохо лежит, – пожала
