Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор
– Мы мельком виделись вчера, – продолжил Холдсворт. – Даю слово, я не стану делать ничего против вашей воли.
Фрэнк перестал лихорадочно копать, но взгляда так и не поднял.
– Если что-то вам не понравится, достаточно будет позвать смотрителя и сказать, что я вам докучаю. Доктор не знает о моем визите. Он запретил мне говорить с вами наедине.
Фрэнк впервые повернул голову и посмотрел на Холдсворта. Несмотря на превосходную одежду, сейчас он едва ли походил на джентльмена. Лицо было вымазано землей, руки грязные, ногти обломанные. Олдершоу по-прежнему стоял на четвереньках и слегка раскачивался взад и вперед, как будто на плечах лежала невыносимая тяжесть.
– Я должен закончить этот ряд, – пробормотал он, – и следующий. Не то меня оставят без обеда.
– Времени вполне достаточно, – возразил Холдсворт. – Давайте немного поговорим.
Фрэнк воткнул вилку в землю, перекатился и сел на корточки на кирпичной дорожке.
– Я так устал. Я мог бы проспать вечность.
– Это потому, что вас пичкают снадобьями.
Фрэнк кивнул:
– Чтобы убить скорбь.
– Что? Вы скорбите? Почему?
Фрэнк покачал головой, но не ответил.
– Говорят, вы видели призрака, – небрежно произнес Холдсворт, как будто встреча с привидением представляла для него легкий интерес, но не более. – Вероятно, то был призрак миссис Уичкот?
Голова Фрэнка упала на грудь.
– Это так? Как вы узнали, что это она?
– А кто же еще? – пробормотал Фрэнк. – Куда еще Сильвия могла пойти?
– Почему? Потому что она там умерла?
Фрэнк нарисовал на земле указательным пальцем круг, или ноль.
– Пожалуйста, скажите… почему вы вышли из дома в ту ночь? Вам понадобилось в отхожее место?
Фрэнк покачал головой. Его лицо исполнилось трепещущей живости, мускулы дергались и танцевали под кожей.
– Не мог уснуть, – сказал он. – Хотел подышать. Остальное не важно.
– Вы вышли на улицу, – сказал Холдсворт. – Вы хотели подышать, а остальное не важно. Понимаю.
Фрэнк почти с маниакальной силой затряс головой:
– Не понимаете. Глупец. Я мог делать что угодно. Разве вы не понимаете? Я был свободен. Я был Богом. Я был Святым Духом. – Он обхватил голову ладонями. – А теперь я безумец. В голове все путается, ясно? Я ничего не понимаю. И вы не понимаете. Вы настоящий болван!
Холдсворт встал. Беседа приняла неожиданный оборот. Фрэнк заговорил с ним, как разъяренный молодой джентльмен говорит с простолюдином.
– Я – Святой Дух. – Фрэнк понизил голос. – И потому я видел привидение. Quod… quod erat demonstrandum[18].
– Вы счастливы здесь? – спросил Холдсворт после паузы.
– Я ненавижу это место и всех, кто здесь живет.
– Если хотите, возможно, вам удастся его покинуть.
– Я не могу вернуться домой, – возразил Фрэнк. – Я не поеду домой.
– Вы потому напали на мистера Кросса? Чтобы вас не отослали домой?
Фрэнк опустил голову и нарисовал еще один кружок на земле, еще один ноль.
– Бедный Кросс. На меня нашло… я ничего не мог поделать. И сейчас не могу. Лучше бы я умер. Почему я не умер?
Холдсворт чувствовал то же самое, когда домой принесли сперва Джорджи, а затем Марию. Несчастные люди говорят на одном языке. Он отдал бы жизнь ради Джорджи. Разве Мария этого не знала? Он отдал бы жизнь и ради того, чтобы спасти ее, но вместо этого нанес ей рану размером с пенни и заставил мечтать о смерти.
Прости меня.
– Скажите, – обратился он к Фрэнку, – что, если я смогу убедить ее светлость приказать доктору Джермину отпустить вас под мою опеку?
– Как я могу вам доверять? Вы отвезете меня домой к матери? Откуда мне знать, может, вы отвезете меня куда-то, где еще хуже, чем здесь.
– Я не могу заставить вас доверять. Так позвольте мне воззвать к разуму.
– У меня нет разума.
– Полагаю, для этого у вас достаточно разума, сэр. Во всяком случае, давайте предположим, что достаточно. Если я попрошу ее светлость отпустить вас под мою опеку и мы найдем уединенное место для жизни… разве там не будет лучше, чем здесь? Что касается доверия… обдумайте это с моей точки зрения. Я могу исполнить свое предложение лишь с согласия вашей матери. Если с вами что-то случится, если из-за переезда произойдет хоть что-нибудь нежелательное, ее светлость возложит всю ответственность на меня. Из простого эгоизма я не способен причинить вам что-либо, кроме добра. Даже если не смогу помочь вам исцелиться, по крайней мере, вы окажетесь подальше отсюда, от доктора Джермина и его управления нравственностью.
Фрэнк нарисовал еще один ноль на земле.
– Я не хочу видеть мать, или Кросса, или Уичкота, или Гарри Аркдейла, или своего тьютора, или кого-то еще. Я никого не хочу видеть.
– Это легко понять. Если вы позволите поднять этот вопрос в беседе с ее светлостью, я скажу, что мы с вами должны жить в уединении. Это будет обязательным условием.
Фрэнк резко вскинул взгляд:
– Что, если я не хочу исцелиться? Вы об этом подумали? Что тогда?
Прежде чем Холдсворт успел ответить, за спиной раздался внезапный шум. Холдсворт и Фрэнк обернулись. В огород вошли двое мужчин – Норкросс и сам Джермин. Норкросс держал на коротком поводке мастифа. Второй смотритель вскочил на ноги, его газета полетела на землю. Невозмутимыми остались лишь двое пациентов средних лет, которые продолжили работать как ни в чем не бывало.
– Написать ее светлости? – вполголоса спросил Холдсворт. – Да или нет?
– Вы, сэр! – крикнул Джермин. – Немедленно идите сюда, не то я прикажу своему человеку спустить собаку!
– Да, – прошептал Фрэнк. – Скорее!
Глава 19
После богослужения море шапочек и мантий выплеснулось из дверей Большой церкви Девы Марии и постепенно рассеялось среди улиц, переулков и колледжей. Холдсворт остановился у ограды Сенат-хауса, чтобы насладиться зрелищем. Большинство прихожан были в университетской форме, их мантии и капюшоны изобиловали цветами и текстурами. Кто-то сутулился, кто-то вышагивал; некоторые прогуливались щебечущими стайками, другие молча; один или двое – уткнувшись носом в книгу. То был университет в воскресном облачении, и вид его был одновременно великолепным и неряшливым.
Джон не спешил вернуться в Иерусалим. На обратном пути из Барнуэлла он заглянул в Ламборн-хаус на Честертон-лейн, но открывший дверь мальчик-слуга сообщил, что мистера Уичкота нет дома. Холдсворт отказался назвать цель своего визита. Повернувшись, чтобы уйти, он заметил джентльмена с сухощавым красивым лицом, который смотрел на него из окна верхнего этажа. Уичкот, вероятно, принял его за назойливого торговца с неоплаченным счетом, и мальчик выпроводил его посредством вежливой лжи.
После Холдсворт бродил по городу, особо не разбирая дороги. Кембридж напоминал место, захваченное оккупационной армией.
