Сыщик поневоле - Михаил Александрович Михеев
– Нет. А ты?
– И я не помню, – не смутился Виталий. – Но не один раз точно. Или вот был случай, когда американец сделал состояние на лысинах и чернилах.
– Парики красил? – хихикнула чуть порозовевшая от выпитого Саблина.
– Если бы! Продавал средство для роста волос. Первая порция – бесплатно. Если есть эффект – за вторую платите.
– И что?
– Эффект был, да еще какой. Волосы, правда, росли реденькие и тоненькие, но ведь это только начало. Его завалили деньгами, с которыми он благополучно смылся.
– Но зачем? Если он и впрямь изобрел какой-то сильный стимулятор…
– Ничего он не изобрел – рассмеялся Виталий. – Просто на каждой лысине есть пушок. Он разослал краску, бесцветную на воздухе, но меняющую цвет от человеческого пота. В результате пух темнел, и все принимали это за положительный эффект. Я читал, он работал брокером на бирже и случайно увидел, как пух красится, если человек хватается за голову вымазанными в чернилах пальцами. Впрочем, насколько это соответствует истине, я не знаю. И это еще относительно безобидная афера.
– Бывает и хуже…
– Бывает. К примеру, один аферист завербовался по поддельным документам врачом на эсминец. Американский, опять же. И неплохо лечил, делал успешно достаточно сложные операции по учебникам… Когда обман раскрылся, против него не то что дело не завели – отпускать не хотели. Я это все к тому, что хороший аферист – человек умный, способный к обучению и вдобавок неплохой психолог.
– Слушай, откуда ты все это знаешь?
– Есть старая притча. Будда с учениками подошел к реке и стал искать лодку. А на другом берегу оказывается йог, переходит реку по воде и спрашивает: «Почему же ты так не можешь?» Будда в ответ: «А сколько времени ты потратил на то, чтобы научиться ходить по воде?» Йог гордо отвечает: «Всю жизнь!» Будда спрашивает у лодочника: «Сколько стоит перевезти нас на тот берег?» Лодочник: «Три медяка». Будда йогу: «Вот три медяка твоя жизнь и стоит».
– И… к чему это?
– К тому, что нельзя зацикливаться на чем-то одном. Не знаю уж, что хотели сказать древние индусы, но для меня вывод один: совершенствуясь в чем-то одном и ради этого сужая кругозор, ты можешь потерять больше, чем приобретешь.
– А ты философ.
– Не без этого…
Виталий плеснул еще шампанского. Пузырьки уже ударили в голову, но данный факт его не слишком беспокоил.
– И эти знания реально приносят пользу?
– Не всегда, – честно признался Виталий. – Огромный массив информации – пустой мусор. Хотя позволяет, например, произвести впечатление на девушек. К примеру, поймав их на том, что они считают вроде как само собой разумеющимся.
– Например?
– Гм… Вот объясни, например, зачем вы, женщины, постоянно таскаете этот мужской аксессуар на шапке?
– Какой?!
Недоумение на лице было написано огромными буквами. Виталий усмехнулся:
– Помпон, конечно. Вон он у тебя какой огромный.
– Для красоты… Но почему он мужской?
– Изначально это – предмет одежды, точнее, часть головного убора французского матроса. Видишь ли, раньше корабли были деревянные, пространство между палубами маленькое, потолки низкие. И вот, чтобы головы не расшибать, стали на береты такую финтифлюшку нашивать. Раз помпон прижился – значит, и впрямь помогало. Я слышал, что по цвету и форме помпона можно было даже определить, с какого корабля матрос, но насколько это правда, не знаю, врать не буду.
Насладившись произведенным эффектом, Виталий протянул руку, кончиком пальца толкнул вверх отвисшую челюсть собеседницы и сунул ей в руку бокал с шампанским:
– Так выпьем же за кибернетика!
– Слушай, ну вот почему ты такой?
Жидкость из бокала исчезла словно по волшебству.
– Какой?
– Ну, умный, начитанный, а ведешь себя, как хам.
– Скорее, как сволочь. Безразличная к другим, ехидная и злопамятная сволочь. Это нужно.
– Зачем?
– Затем, – Виталий осушил свой бокал, – что такого человека не хотят эксплуатировать без крайней нужды, не рискуют кинуть, боятся оскорбить. И, кстати, поздравляю, ты обратила внимание на то, что другие не понимают. Но все же расскажи, чем у вас разговор-то закончился.
– Да ничем, – раздраженно махнула рукой Саблина. – Я пообещала его пристрелить – он и смылся.
– Пристрелить? – Виталий удивленно поднял брови.
– Ну да. Я тоже… не зацикливаюсь. И кроме гимнастики и карате занималась биатлоном. У меня неплохо получалось.
– А почему именно гимнастику выбрала?
– А она у меня получалась лучше всего.
– Поня-атно… И он так сразу тебе поверил?
– А почему нет? Всем известно: нет ничего страшнее оскорбленной женщины.
– Ну да, ну да, – понимающе кивнул Виталий. – Все женщины стервы… Просто у некоторых грудь больше.
По морде он, как ни странно, не получил, хотя был готов к такому финалу. Саблина лишь рассмеялась: похоже, алкоголь малость снял напряжение, и теперь она могла говорить, не обдумывая каждую фразу, дабы не нарваться на очередную подколку.
– За это вы нас, кстати, и любите.
– Мы вас любим за загадочность.
– Неужели?
– Ну да. Должна быть в женщине какая-то загадка. Например, где у нее талия.
– Вот здесь, вот здесь, – спортсменка погладила себя по бокам и рассмеялась.
Виталий ответил тем же и полез в стол за второй бутылкой. Уж больно первая хорошо пошла. И вообще, нельзя быть одновременно веселым, трезвым и умным. Но выбрать два пункта вполне можно. Особенно когда уже принял на грудь…
Когда они расходились по домам, некоторое время он не мог понять, что же его зацепило сегодня. Совсем несильно, однако словно бы скрежетнула какая-то деталь по задворкам сознания. Но сколько он ни пытался, ассоциативный ряд упорно отказывался выстраиваться, и, плюнув, Виталий просто зашагал домой. Снег, выпавший днем, чуть слышно похрустывал под ногами.
Машина вновь осталась у дома. А куда деваться? Пил? Пил. И неважно, что доза для здорового, достаточно крупного мужика вроде бы невеликая. Есть правила, написанные кровью. Стало быть, нечего за руль садиться. Пока не выветрится хмель, разумеется. Потом – да хоть во Владивосток. Туда, кстати, предстоит в ближайшее время слетать, но это дело будущего. Пока же – такси да собственные ноги. И да поможет вам святой Цитрамон!
Зато перед этим, звоня Иванову, не пришлось играть с голосом. Испуг изобразить можно, но сложно, а хрипотца, поселившаяся в голосе, замаскировала все остальное практически идеально. И главное, как по заказу получилось. Шампанское, а потом неспешная прогулка по улице, где температура разом упала почти до минус десяти мороза – вполне нормальное для их мест явление, – голос поменяли качественно. И, кстати, заставили опасаться, что завтра он сядет окончательно, и дело кончится банальнейшей и крайне неприятной
