Стена плача - Татьяна Александровна Бочарова
Ася с сомнением оглядела шикарный автомобиль. Она предпочитала машины попроще, опасаясь нарваться на бандитов. Однако в парне не было ничего слишком крутого или подозрительного. Он смотрел дружелюбно и с интересом.
– Вам куда?
Она назвала улицу и номер дома.
– Пожалуйста. – Водитель распахнул дверцу. Из салона пахнуло уютным теплом.
Ася залезла на мягкое, велюровое сиденье.
– Почему такая грустная? – Парень смачно затянулся и выпустил облачко дыма.
– Да так, – неопределенно ответила Ася, разглядывая смешную пластиковую лягушку, подвешенную к лобовому стеклу.
– Проблемы в личной жизни? – предположил парень.
– Угадали. – Ася искоса глянула на него. Светлые волнистые волосы, прямой нос, красивые, чувственные губы. Прямо-таки Аполлон Бельведерский.
– Поссорились с другом? – продолжил допрос Аполлон.
– Поссорилась, и еще как.
– Помиритесь, – уверенно пообещал красавец, – я вон тоже со своей девушкой поссорился и не переживаю. Поедем лучше, прокатимся!
– Не могу. – Ася выдавила из себя улыбку. – Мне надо домой.
– А чего там делать, сидеть и киснуть?
– Почему киснуть? У меня там семья, муж, ребенок.
Водитель перестал дымить и внимательно посмотрел на Асю. Она спокойно выдержала его взгляд.
– О, как у вас все запущено, – в задумчивости протянул парень. – Дома, значит, муж, а поссорились с другом. Я верно понял?
– Абсолютно. – Асе было так тошно, что хотелось хоть с кем-нибудь поделиться своей бедой.
– Красивая женщина может позволить себе поступать как вздумается, – проговорил Аполлон, вновь поднося к губам сигарету.
– А некрасивая?
– А некрасивых нет, – уверенно произнес парень. – Есть недолюбленные или недолюбившие, нераскрывшиеся, не уверенные в себе, затюканные бытом.
– Откуда такие глубокие познания? – удивилась Ася.
– Профессия обязывает. – Аполлон улыбнулся, показывая ровные красивые зубы.
– Вы… сутенер? – Ася испуганно отодвинулась к самой дверце.
– Ну что вы! – Парень весело рассмеялся. – Я – женский парикмахер, а также стилист-визажист. Работаю в очень престижном салоне. Знаете, сколько дамских секретов мне поверяется каждый день? Во! – он ребром ладони провел по горлу. – А вы говорите! Я про женщин все на свете знаю. Вот вы, например, сердиты на своего друга, а все равно любите его, рассчитываете с ним помириться. Угадал?
– Ничуть не бывало, – решительно произнесла Ася. – И не подумаю с ним мириться.
– Это вы сгоряча так говорите. Вы же его уже простили, это видно невооруженным глазом.
– Чепуха.
– Нет, не чепуха. Моя девушка тоже поартачится, подуется и вернется.
Ася вдруг почувствовала к Аполлону резкую неприязнь. Так же небось издевается над какой-нибудь доверчивой дурехой, считает себя пупом земли и знатоком женской сути.
– Что вы ей наговорили, вашей девушке, что она от вас убежала? – сухо спросила она.
– Да ничего особенного. Она хотела в гости идти, а я футбол смотрел по телевизору. Вот и не сошлись во мнениях.
– Важная причина для размолвки. – Ася невольно улыбнулась.
– Вот и я о том же. – Парень сунул окурок в пепельницу и, достав из-за пазухи шоколадку, протянул ей. – Хотите?
– Нет, спасибо.
– Как хотите. – Он развернул обертку, впился зубами в подтаявшую коричневую мякоть. Помолчал немного, потом осторожно поинтересовался: – Ну а у вас что, если не секрет?
– У нас все гораздо сложней. – Ася вздохнула и глянула в окно. – Мы уже приехали. Вон тот кирпичный дом, средний подъезд. – Она расстегнула сумочку, собираясь достать бумажник.
– Нет, нет, не нужно. – Парень решительно помотал головой. – Я с вас ничего не возьму.
– Почему? – Ася посмотрела на него с недоумением. – Вы же потратили на меня время, бензин.
– Времени у меня полно – я сегодня выходной. А бензину тут на копейки, так что не будем спорить.
– Не будем, – согласилась Ася, открывая дверку. – Большое вам спасибо.
– Всего доброго. Увидите, все у вас наладится.
«Мерседес» дал газу и умчался.
22
Дом встретил Асю привычным покоем и уютом. Блестели свежевымытые полы, с кухни сладко пахло тестом, из детской доносились приглушенные звуки телевизора.
Ася не спеша разделась, оглядела себя в зеркало, тщательно поправила прическу. Потом, не надевая тапочек, с наслаждением прошла по мягкому пушистому ковру в гостиную.
Сергей сидел за компьютером, внимательно глядя на монитор, и время от времени ударял пальцами по клавишам.
– Привет. – Ася бесшумно подошла и остановилась у него за спиной.
– Привет. – Он щелкнул мышью. На экране возникла какая-то диаграмма.
– Работаешь?
– Да. – Сергей взял ручку и пометил что-то в лежащей перед ним тетради.
– Ну, прости. Не буду тебе мешать. – Ася как бы невзначай дотронулась до его плеча. Он в ответ промычал что-то неразборчивое.
Она отошла, постояла немного, наблюдая, как Сергей методично и скрупулезно просматривает таблицу, и чувствуя одиночество и тоску. Ей вдруг показалось, будто она по ошибке попала в чужую квартиру, обитатели которой ведут свою неведомую жизнь и вовсе не нуждаются в ее присутствии.
По коридору грузно протопала Нинюся.
– Настасья! Ужинать иди.
– Сейчас. – Ася кинула последний взгляд на мужа и вышла из комнаты.
– Руки мыла? – строго вопросила старуха.
– Мыла, – соврала Ася и почувствовала себя маленькой, напроказившей девочкой. Ей остро захотелось прижаться к Нинюсиной груди, пышной и мягкой, точно пуховая подушка, нареветься вдоволь, не опасаясь, что тебя высмеют, и не требуя утешений – просто сидеть и плакать, сладко всхлипывая и вытирая глаза кулаком, как это делает Степка.
– Что у нас на ужин? – спросила она и услышала, как предательски дрожит голос.
– Что, что! Макароны с сыром. – Старуха сердито глянула на Асю и прибавила безапелляционным тоном: – Не вздумай болтать, что тебе вредно для фигуры, вон и так уже тощая, ровно приблудная кошка, все ребра на просвет торчат!
В кухне на столе дымилась огромная глубокая тарелка. Ася ткнула вилкой горячие масленые макароны, опутанные тягучими полосками расплавленного сыра.
– Ешь! – приказала Нинюся и грузно опустилась рядом с ней на табурет. – И где это видано, чтобы столько работать! День-деньской напролет ее нет, дите совсем от рук отбилось, мужик неухоженный, сама – чистая доходяга.
– Мужик у нас ухоженный, Нинюся, – с улыбкой возразила Ася. – А хореографу лишний вес набирать нельзя, такая уж профессия.
– Дурь это, а не профессия, голодом себя морить. – Нинюся пренебрежительно махнула рукой. – Лучше бы сидела дома с ребенком.
– Я буду сидеть, Нинюсь, – Ася ласково погладила ее по морщинистой руке, – я теперь буду рано возвращаться.
– Давно пора. – Старуха подняла на нее выцветшие, блекло-серые глаза. На мгновение их взгляды попали в единый фокус. Нинюсины губы беззвучно шевельнулись. Ася напряженно сглотнула.
– Давно, – повторила старуха и вдруг засуетилась, преувеличенно хлопотливо и громко. – Ты кушай давай, простынет все. Я ватрушечек испекла, твоих любимых, с изюмчиком.
Потом они вместе пили чай из нарядных ярко-голубых чашек и ели
