Рыцарь справедливости - Алексей Макеев
– Лев, да какой Губин. Ну да, опознали его на записи с камер видеонаблюдения из Законодательного собрания, водитель штатный попросил выйти на подмену, разве это говорит, что Губин накачал ядом хлеб? Зачем ему это? Какой-то работяга с чередой неудач в жизни, он простой водитель, а не неуловимый суперпреступник. Видел я его на видео, обычный хлюпик, которого в детстве травили, с дурным характером и не более того. А ты ему взялся приписывать десятки преступлений. Лучше бы помог разобраться с бумагами и поставщиками завода, вдруг у них не так все стерильно, как на хлебозаводе, и они использовали яд для уничтожения грызунов. Наслаждаешься отдыхом на больничном, а я за двоих пашу.
– Я два часа поспал сегодня, – Лев старался отвечать спокойно, понимая, что коллега просто злится от усталости.
– Давай бросай свои фантазии, я тебе здесь не помощник, – Крячко угрюмо уставился на экран компьютера.
– Ясно, – бросил в ответ Гуров.
Когда у напарников возникало недопонимание или они никак не могли сойтись во взглядах, то, чтобы не раздувать конфликт, приятели переходили на общение с помощью междометий и коротких слов. Вот и сейчас в дверь заглянула секретарша генерала Орлова:
– Петр Иванович вас ждет в своем кабинете на планерку.
И оперативники в молчании направились в кабинет, церемонно пропуская друг друга вперед. В кабинете с таким же серым и усталым лицом, как у них, сидел, ждал сыщиков генерал Орлов. Через полчаса должно было проходить совещание по селектору, где надо доложить о результатах расследования за сутки. А пока преступник не был пойман, не имелось ни одной внятной версии, кто и зачем совершил преступление. С таким настроем и ему размышления Гурова показалась странными, он задумчиво протянул:
– Водитель хлебного завода, который отравил депутатов. Зачем это ему? Мотив какой?
– Не знаю пока, Петр Иванович, он последние три месяца жил абсолютным затворником, пока собираем по крохам информацию. Кроме того, сегодня встречаюсь с психологом-криминалистом, чтобы составить портрет личности преступника, тогда думаю, с мотивами станет яснее.
– Лев, это все, знаешь сам, вольные рассуждения. Психологию к делу не пришьешь. Доказательства есть? Свидетели?
– Губин есть на видео, его опознали, свидетель подтверждает, что именно ему он передал партию изделий для развоза в то утро, – сухо прокомментировал Стас.
– Этого хлеба касались и водитель, и пекарь, и грузчик, и повар, как ты выяснишь, в какой момент яд попал в конкретные буханки, как докажешь? Что ты мне предлагаешь сейчас на селекторе рассказать, что в лесу рядом с домом Губина отравили крысиным ядом собак и поэтому мы думаем, что и депутатов тоже он отравил, как собачонок? Звучит, как бред! Хорошо, пускай слабенькая версия, но есть, хоть и без мотива преступления. Где его искать, этого Губина, есть у тебя варианты? В лесу? Ты представляешь, сколько нам понадобится человек, чтобы обыскать лесополосу в тридцать километров и старые дачные поселки тоже обшарить? Есть гарантии, что он там? Нет гарантий! Лев, это несерьезный разговор, максимум, что могу – разрешить обыск квартиры. На работу силы у тебя есть, поэтому сегодня один день приходишь в себя, ордер тебе следователь выдаст и делай с ним, что пожелаешь, но дополнительных сотрудников не выделю. У меня и без этого аврал, все опера бегают по магазинам и хлеб отравленный изымают, в лабораторию даже Веру из декрета вызвали. Каждый сотрудник на счету, так что завтра с полковником Крячко работаете над делом об отравлении. И не собак, а людей!
– Хорошо. – Лев Иванович не стал отстаивать свою точку зрения; аргументов и правда маловато, а для проверки фактов требуется огромное количество сил.
Орлов махнул на них рукой, идите, ему уже пора готовиться к совещанию, а вернее, к нагоняю от начальства.
В кабинете Крячко, не дожидаясь завтрашнего дня, отделил солидную пачку документации и шлепнул ее на стол коллеги.
– Вот.
– Угу, – Лев принялся мельком просматривать журналы и папки, в ожидании от Орлова ордера на обыск вытянул отчет по инвентаризации торгово-материальных ценностей хлебозавода за прошлый месяц и принялся листать его в поисках чего-нибудь интересного. Их усердное изучение документов прервал стук в дверь, а затем в нее просунул голову дежурный:
– Доброе утро, тут к нам женщина одна явилась. Сама. Только с вами хочет разговаривать. Я так понимаю, это по вашему новому делу.
– Пропускай, – сухо сказал Стас.
Дверь открылась шире, и в кабинет вошла скромно одетая немолодая женщина с объемной сумкой в руках и в потертом плаще. Сухие губы были сурово пожаты, а глаза с подозрением буравили собеседника.
– Вы отравлением на хлебозаводе занимаетесь? – без всяких предисловий уточнила посетительница.
– Добрый день. Представьтесь, пожалуйста.
– Зачем представляться, я как анонимный источник к вам пришла, – зашипела женщина, беспокойно ощупывая взглядом каждый угол кабинета. – Нас не прослушивают?
Гуров и Крячко на несколько секунд замерли от удивления, потом переглянулись, и Стас уточнил:
– А кто нас должен прослушивать?
– Америка, конечно, кто же еще, – заявила дама безапелляционно. – Я давно к вам собиралась, три года материалы собираю. Но страшно, не оставят в живых, столько знаю, – она с загадочным видом постучала костяшкой согнутого пальца себе по лбу.
– Так, женщина, – Стас потерял терпение. – Рассказывайте, по какому поводу явились, времени у
