Крис Юэн - Похождения в Париже
Будь на моем месте Фолкс, с тоской подумал я, он бы достал из кармана хитрый электронный приборчик, подсоединил к пульту, и после недолгого урчания на дисплее замигали бы бегущие цифры, раздался щелчок запорного механизма, и мне осталось бы только открыть одну из створок. У меня, к сожалению, такого приборчика не оказалось, и, надо отметить, я сомневаюсь, что он вообще существует. Не взял я с собой и лестницу, чтобы перебраться через дверь или каменный забор.
В итоге я выбрал оптимальный из оставшихся вариантов — решил просто подождать. Не прошло и пяти минут, как ближайшая ко мне створка чудесным образом отворилась. Моим сообщником стал молодой человек, который выкатывал на улицу гоночный велосипед. В облегающем костюме из лайкры, с защитным шлемом на голове, он тепло поблагодарил меня, когда я распахнул створку пошире, чтобы он мог взяться за руль обеими руками и сосредоточиться только на велосипеде. Как только юноша освободил дорогу, я проскользнул за дверь. Ему, конечно же, не пришло в голову спросить, имею ли я на это право. Но по моим грубым прикидкам квартир в доме было около сорока, и молодой человек, конечно же, не знал всех соседей. Если на то пошло, велосипедист мог и сам быть вором, хотя я сомневался, что ему удалось бы засунуть добычу под облегающий костюм.
Я очутился в тенистом, вымощенном камнем дворе. Постоял в приятной прохладе, вслушиваясь в окружающую меня тишину. Создалось ощущение, что посреди бурлящего Сен-Жермена я попал в спокойный оазис. По правую руку стояли в ряд глиняные горшки, в которых росли вьющиеся растения, и бил из стены фонтан. Вода сбегала по деревянному желобу.
Прямо передо мной находилась арка, за ней — две двери, одна напротив другой. Над дверьми висели таблички с номерами квартир. Чтобы попасть в квартиру Пьера, я открыл правую дверь и начал подниматься по каменной лестнице. Слышал я только свои шаги, и ничего больше. Мир за простой деревянной дверью просто перестал существовать.
Я взял с собой одноразовые перчатки, но не надел их. Ключ от квартиры, конечно, не лежал у меня в кармане, но Пьер дал принципиальное согласие, Фармер знал о моих намерениях, так что я мог не тревожиться из-за отпечатков пальцев. И, по правде говоря, меня радовала возможность обойтись без перчаток. Чтобы надеть их, пришлось бы разбинтовывать пальцы, сустав, подвергнувшийся укусу Франчески, заметно раздулся, и я сомневался, удастся ли мне натянуть перчатку на правую руку.
Разумеется, забинтованные пальцы снижали проворство и чувствительность рук, и, будь замки посложнее, потеря чувствительности могла бы превратиться в проблему. Но мне, как и обещал Пьер, противостояли два замка «Фортинс», а договориться с ними труда не составляло. Я присвистнул и покачал головой. «Fortins» можно перевести как маленький форт, но исходя из собственного опыта могу утверждать, что вскрыть такой замок — пара пустяков. Я просто не мог поверить, что Пьер столь пренебрежительно относится к безопасности своей квартиры. Не мог же он рассчитывать, что электронный замок на двери во двор — непреодолимое препятствие для домушников. Я даже порадовался тому, что узнал об этих замках только сейчас. Если бы он раньше рассказал мне, какие у него дома замки, я бы наверняка засомневался в его профессионализме. Такая беззаботность по отношению к собственной безопасности предполагала, что меня в кризисной ситуации он защитить не сможет.
Конечно, эти мои размышления отдавали ханжеством, учитывая, что замки «Фортинс» существенно облегчили мне жизнь. Я провел по ним подушечкой указательного пальца, словно собирался считать некое тайное послание, но послание это было скорее явным, чем тайным: открыть нас не просто, а очень просто. Я знал, что в каждом замке по четыре штифта, а кулачок цилиндрового механизма и засов сделаны из стали низкого качества, уступающей простой силе. С «Фортинсом» мог справиться новичок, вооруженный перочинным ножом. Мысль о новичках напомнила мне о Бруно, что, в свою очередь, заставило вспомнить о гребешках. Я достал очешник, из него — гребешок и микроотвертку и в мгновение ока вскрыл оба замка.
Толкнул дверь ногой, переступил порог и уже убирал инструменты в очешник, когда внезапно осознал, что не постучал. Я всегда предполагал, что Пьер живет один, но теперь, стоя в дверях его квартиры, вдруг подумал, что мое предположение ровным счетом ничем не подкреплено. Я исходил из того, что трубку после моего гудка всегда брал Пьер, и я не слышал ничьих голосов. А если я ошибался? Возможно, это был особый номер, и трубку имел право снять только Пьер. Или, когда я звонил, так уж получалось, его телохранитель родом с острова Фиджи, ростом два десять и весом более ста килограммов, как раз отлучался по делам.
Я застыл перед открытой дверью, прислушиваясь к звукам в квартире. Ничего не слышал, но теперь, когда эта мысль прокралась в голову, никак не мог от нее отделаться. С одной стороны, хотелось захлопнуть дверь, чтобы соседи не увидели меня, а с другой, я опасался, что на звук закрывающейся двери появится кто-нибудь из глубин квартиры. Я простоял, не зная, что делать, наверное, не одну минуту, но затем взял себя в руки, закрыл дверь и громко спросил: «Есть кто дома?» Если Пьер с кем-то и жил, то человек этот не мог не знать, чем занимается Пьер и где находится в настоящий момент. Так что едва ли другие жильцы квартиры встретили бы мое появление в штыки, тем более если бы я объяснил, зачем пожаловал.
Но мой зов остался безответным, и, выходя из маленькой прихожей в гостиную, я уже практически не сомневался, что в квартире никого нет. Она не поражала размерами, и я плохо представлял себе, где здесь можно спрятаться. В гостиной у двух больших окон я увидел письменный стол со стеклянным верхом, по центру комнаты на паркетном полу — диван и кресло и под антресолями — шкаф во всю стену. На антресоли вела приставная лестница. Я поднялся на несколько ступенек, чтобы посмотреть, что есть на втором этаже. Аккуратно застеленная кровать, торшер, журнал «Пари-матч», больше ничего. Лестница и кровать на антресолях несколько удивили меня, потому что в последние годы Пьер заметно пополнел. Может, он выбрал эту квартиру с тем, чтобы доказать себе, что не стареет?
Я сунул голову и в другие двери, которые выходили в гостиную. Первая вела в крохотную кухню, вторая — в совмещенную с туалетом ванную еще меньших размеров, за третьей находилась гардеробная. И больше о квартире я ничего сказать не смог, даже если бы и хотел. При желании вы могли бы покатать в ней на качелях кота, но он бы не поблагодарил вас, потому что всякий раз ударялся бы о стену. Я даже начал понимать, почему Пьер так расслабленно говорил со мной в последний раз: не удивлюсь, если камера, в которую его посадили, размерами превосходила эту квартиру.
Подумав о телефоне, я сразу вспомнил, зачем вообще сюда пришел. Повертел головой и обнаружил стильный телефонный аппарат на маленькой тумбочке, приставленной к письменному столу со стеклянным верхом. Подошел к тумбочке, присел. На дисплее увидел время и дату. Ниже — кнопки быстрого набора, под ними — клавиша с выдавленным на ней изображением адресной книги. Рядом с клавишей мигала лампочка.
Я нажал на клавишу, стал просматривать номера, сохраненные в памяти телефонного аппарата, и быстро понял, что некоторые сразу могу отмести: с них звонили Пьеру уже после того, как он подрядил меня на работу. Дважды попался мой домашний номер, один раз — номер мобильника Виктории. Наконец, приближаясь к концу списка, я обнаружил пять номеров, которые могли принадлежать клиенту Пьера. Я схватил со стола блокнот и ручку и переписал их. Ни один не был мне знаком. Два предваряли международные коды: один — Великобритании, другой — Соединенных Штатов. И еще трижды Пьеру звонили из Парижа.
Я поднялся, потянулся, разминая затекшие мышцы спины, оглядел стол в поисках телефонного справочника. Заглянул в тумбы и ящики. Нашел рекламные листовки кафе и ресторанчиков, торгующих на вынос, стопки квитанций, писем, ручки, аудиокассеты, лампочку накаливания, даже маску для сна с логотипом известной авиационной компании. Справочника не было, и я уже решил прекратить поиски, когда подумал, что неплохо бы проверить, а нет ли его на полках под антресолями.
Пересек комнату, наклонил голову, хотя антресоли находились как минимум на тридцать сантиметров выше. На полках лежали диски, виниловые пластинки, стояли фотографии в рамках, книги, в том числе, что порадовало, все романы о Фолксе, причем с замятыми корешками, — их определенно читали. Еще больше меня порадовало то, что здесь же оказался телефонный справочник. Я снял его с полки, раскрыл где-то на середине и начал пролистывать, направляясь к письменному столу, на котором остались выписанные мною номера.
Миновал полпути, когда первый раз услышал этот звук. Не шаги, не скрип поворачиваемого в замке ключа и даже не передергивание затвора пистолета, а противное хлюпанье в животе. Остановился, нахмурился, прикрыл справочником живот. И как же вдруг в нем забурлило! Кишки не просто сводило судорогой. Какая-то невероятная сила сжимала их, потом отпускала, чтобы тут же сжать вновь, выдавливая содержимое. Облако зловонного газа вырвалось, сами понимаете, откуда. Я почувствовал, как растягивается сфинктер, бросил справочник и, сжимая руками ягодицы, метнулся к ванной. Потянулся к ручке, уже представил себе, как плюхаюсь на сиденье унитаза, когда понял, что это блаженство мне как раз и заказано. Слабительное выполнило положенную ему функцию, но я не мог допустить, чтобы драгоценный номерок оказался в сифоне, соединяющем унитаз Пьера с канализационной трубой.
