Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей
Протопопов рухнул как подкошенный, даже не вскрикнув. Все еще ждали продолжения боя. Казалось, сейчас начальник вскочит и вцепится в противника. Потом стало жутко и страшно - так неподвижно было его тело. Партнеры опустились на колени и перевернули Протопопова на спину. Падая, он разбил нос, и кровь теперь заливала все его лицо.
- Доктора! - крикнул кто-то.
- Не стоит, - спокойно раскуривая сигарету, остановил Сомов. - От такого удара не умирают. Плесните на него водой, через пять минут очнется...
И впрямь через несколько минут Протопопов открыл глаза, очумелым взглядом обвел присутствэвощих. Увидав Сомова, рванулся, чтобы подняться, но руки тотчас подломились в локтях, голова откинулась назад и глухо стукнулась о мокрый пол.
- Положите его на диван и подложите что-нибудь под голову! - спокойно приказал Сомов, и недавние партнеры Протопопова молча подчинились властным интонациям, прозвучавшим в его голосе.
Подойдя к столу, Сомов, словно невзначай, опусшлся на стул, на котором перед стычкой сидел начальник группы.
- Так вы, оказывается, мастер драться! - не скрывая восторга, прошептал белокурый юноша с погонами старшего лейтенанта на довольно потрепанном мундире.
- Приходилось! - небрежно бросил Сомов.
Протопопов снова открыл глаза и часто-часто заморгал, словно стараясь разорвать тонкую пелену, мешавшую видеть. Но вот взгляд его остановился на Сомове. Пристальный, полный ненависти. Заметив, что Протопопов старается сесть, присутствующие затаили дыхание. Не может быть, чтобы начальник примирился с поражением, не требуя немедленного реванша! Напрасно Сомов так равнодушно перебирает косточки домино, выкладывая какой-то сложный узор.
Но, ко всеобщему удивлению, Протопопов не спешил расквитаться.
- Пошли ко мне! - неожиданно приказал он двоим из группы - майору и капитану.
Все трое вышли.
Молоденький лейтенант придвинулся к Сомову. Ему не терпелось удовлетворить любопытство и поближе познакомиться с новичком, который держится так независимо, нет, просто дерзко.
- Здорово у вас получилось! - рубанул он ладонью воздух. - Только теперь берегитесь - такого наш Протопопов не простит. Он отца родного убьет, если тот станет поперек дороги.
- А я не из пугливых.
- Еще бы! Так обработать! Только вот не пойму: вы нарочно дразнили его или действительно хотите вернуться в Россию?
- Может быть, раньше познакомимся?
- Охотно! Домантович, Михаил Данилович.
Сомов назвал себя.
- Вас интересует, действительно ли я решил вернуться? Обязательно!
- Ну и ну! Это все равно, что самому полезть в петлю! Проще сделать это здесь. Меньше хлопот и моментальный эффект!
- А я собираюсь еще пожить!
- Не пойму, честное слово, не пойму! Полное отсутствие всякой логики! Хотите пожить, а сознательно нарываетесь на опасность. Зачем?
- Там у меня жена, родители, а тут - никого!
- Да вы им и предсмертного поцелуя не пошлете. Вас расстреляют в первый же день по приезде в Россию. Служба в немецкой армии - и с этим вы хотите вернуться домой?
- Но ведь это служба по принуждению! Меня, полурусского-полунемца, гитлеровцы силой взяли из лагеря военнопленных, чтобы напялить мундир солдата немецкой армии. И воевал я преимущественно на Западном фронте...
- Думаете, вам поверят? Не поверят, а проверять не станут. Если уж своих людей, вернувшихся из плена, посылают в лагеря... - Домантович безнадежно махнул рукой и через минуту добавил: - Эх, что там ни говори, нам с вами возврата нет!
- А я рассчитываю на психологический момент, возразил Сомов. - Победа рождает у победителя великодушие. Особенно в первые часы после победы. Я не питаю иллюзий, что меня встретят с распростертыми объятиями, Я виновен, и, конечно, меня накажут. Возможно, на несколько лет лишат свободы. Я даже уверен в этом. Но все это лучше, чем всю жизнь мыкаться на чужбине.
- Почему мыкаться? Наш лагерь посещали представители различных благотворительных и иных обществ Они обещают помощь, работу...
- Святая наивность!
- То вы слишком большой оптимист, то завзятый скептик!
- Нельзя мерить одной меркой различные вещи. А тут... Мне пришлось побывать в Париже, повидать эмигрантов, бежавших из России в начале революции. Им так же, как нам сейчас, обещали поддержку и приют. А чем кончилось? Бывшие графини моют посуду в ресторанах, великие князья служат лакеями. А ведь это же "элита" дореволюционного русского общества, по крайней мере, с точки зрения правящих классов тех стран, где они обрели убежище... Ради чего же цацкаться с нами? В лучшем случае загонят куда-либо на плантации или на шахты в Африку, например.
Сказанное Сомовым, очевидно, подействовало на Домантовича. Он впился глазами в листочек, на котором механически вычерчивал квадратики и треугольники, и рука его замерла.
- Ваша группа поголовно отказалась вернуться домой. Или есть такие, кто хочет вернуться, да боится сказать об этом?
Сомов внимательно следил за выражением лица собеседника, но тот, тряхнув головой, словно отгоняя печальные мысли, снова принялся упражняться в рисовании.
- В чужую душу не влезешь... - сказал он, помолчав минуту.
- А вы сами?
- Как говорится: рада бы душа в рай, да грехи не пускают.
- И большие грехи?
- Немалые! Перед тем как податься к Власову, я служил в харьковской полиции.
- Вон как!
- Понятно, приходилось принимать участие в различных акциях...
- Может быть, в карательных?
- Всякое бывало... Эх, что уж вспоминать! Лучше не будем об этом. Домой мне возврата нет. Вы знаете, где ваша кровать в казарме?
- Ничего не успел. Вы же видели, чем закончилась моя беседа с Протопоповым.
- Бурно, что и говорить! Пожалуй, лучше бы попридержать карты, а не раскрывать сразу, как сделали вы.
- Все равно рано или поздно этот разговор состоялся бы. По крайней мере будет теперь знать: я не из тех, кто позволяет собой помыкать.
- Все это верно, но... Впрочем, на эту тему мы еще поговорим. А сейчас пошли, я покажу вам койку. Здесь много свободных.
- Ожидается новое пополнение?
- Черт его знает! Нас здесь так содержат, что и носа из казармы не высунешь. Сами сейчас увидите.
Двор казармы, куда они вышли, напоминал большой каменный колодец. Его стенами служили четыре одинаковых пятиэтажных дома, составлявших единое архитектурное сооружение. С внешним миром двор соединялся лишь высокими воротами, обшитыми железом, а теперь крепко запертыми. Наглухо была закрыта и арка со стороны улицы, расположенная на северной стороне, прямо напротив ворот. В подъезд арки выхолило несколько дверей, очевидно недавно и наспех сделанных.
На асфальтированном дворе не было ни деревца, ни кустика. Лишь в центре на маленькой круглой площадке, пестрели клумбы, над которыми зонтиком раскинулся туго натянутый тент.
- Место развлечений и отдыха? - улыбнувшись, спросил Сомов.
- Парильня! - скривился Домантович. - От казармы пышет жаром, сверху припекает, сунешься сюда днем - чувствуешь себя как карась на сковородке... Вон единственное место, где можно отдохнуть душой. - Он кивнул головой в сторону подъезда.
- А что там?
- Во-первых, и самое главное - небольшой бар. А вообще целый комбинат бытового обслуживания: лавчонка, парикмахерская, чистильщик обуви, он же сапожник.
- А вы неплохой чичероне
- А я здесь на манер квартирмейстера. Сопровождаю всех новичков.
Комната, в которую Домантович привел Сомова, производила странное впечатление. Большая и длинная, в два света: вверху, под самым потолком, четыре узких оконца напротив двери и два обычных окна на левой стене.
- Нечто вроде модернизированного каземата, пошутил Сомов.
- Там улица, - коротко пояснил Домантович, глазами указывая на окна-бойницы, и уже иным, деловым тоном спросил: - Вы хотите поближе к окну или подальше?
- Если можно, поближе, все-таки воздух.
- Тогда занимайте вот эту - первую от входа. Вещи можете положить в тумбочку стола, он полностью в вашем распоряжении... А теперь отдыхайте...
Козырнув, Домантович вышел.
Теперь Сомов мог внимательно осмотреть свою новую обитель. Два ряда коек, выстроившихся вдоль стен, между ними маленькие однотумбовые столики, на каждом чернильница... Белье и одеяла приличные... Остроумно: спинка кровати в ногах приспособлена под вешалку для одежды... В глубине комнаты у стены круглый стол, верно для общего пользования. Газеты. Несколько брошюр. И все, конечно, о прелестях "свободного мира". А вот и рассказы "беглецов с востока". Здесь думают не только о плоти, но и о духовной пище. Любопытно. Придется просмотреть все это... Но прежде всего надо привести в порядок собственные мысли. Удачно ли произошло его "приземление" в лагере бывших власовцев?
Тот, кто назвал себя Сомовым, придирчиво обдумывал каждый свой шаг, каждый поступок. Кажется, все правильно. Даже лучше, чем можно было ожидать. Острая стычка с Протопоповым, безусловно, сыграет роль лакмусовой бумажки поможет распознать расстановку сил, а главное, напасть на след человека, стремящегося вернуться в Советский Союз и, возможно, уже установившего связь с комиссией по репатриации. Вместе им будет легче обезвредить Протопопова, помешать осуществлению коварных замыслов Думбрайта, Нунке и тех, кто за ними стоит.
